Хартог скупо улыбнулся:
– Собственно, Мораг сейчас осталась без конницы. Даже
те бароны, что не любили Дальга, не послали бы нам наперехват свои конные
дружины – баронам не по вкусу пришлось, что одного из них убили так. Смерть от
стрелы в спину – подлая смерть. У Мораг сейчас осталась только пехота. Видите
ли, в отличие от держав покрупнее у нас не так уж много коронных войск…
Половина коронной конницы рассыпалась по Ямурлаку и Пограничью, все еще ловит
вас. Другая половина спешно выступила на закат – там, меж морем и Ителом,
рыскает какое-то чудище: то ли гатуран, то ли хелльстадский пес. Давненько
такого не случалось. Из деревень толпы бегут в города, несутся курьеры с
паническими донесениями. Оно и в города врывалось уже.
– Дела, – равнодушно сказал Сварог. Грустно
усмехнулся. – Был один хелльстадский пес, вернее, щенок, который так и не
вырос… Ну, это мои печали. Поговорим о деталях…
Разговор о деталях много времени не занял. Сварог расспросил
капитана, каким оружием оснащены его люди, и постарался не выдать своего
разочарования.
Ему были необходимы один или два пулемета, пусть «Льюисы»,
пусть любой антиквариат, пусть с самым скудным боекомплектом, – но ничего
такого в арсеналах покойного барона Дальга не обнаружилось.
Следующий удар Сварог получил, когда стал интересоваться,
каким количеством хотя бы мушкетов располагает капитан. Впрочем, здесь он
огорчился не слишком. Все равно без пулеметного прикрытия организовать захват
дворца по всем правилам спецназовской премудрости не удалось бы. Поэтому люди
Дальга должны были атаковать дворец в конном строю, на арапа, а здесь мушкеты
были бы только лишней обузой.
И только в конце беседы до Сварога вдруг дошло, что они с
Леверлином не попали в руки тайной полиции именно благодаря хелльстадскому
чудищу, о котором упомянул капитан. Видимо, значительная часть гарнизона убыла
на боевое патрулирование, а с ней и лучшие командиры, оставив вместо себя
нерадивых замов.
Капитан сел перекусить вместе с ними, но не успели гости и
хозяин прожевать первый откушенный кусок холодной говядины и запить его вином,
как на дворе поднялся шум, вбежавший солдат доложил, что отряд из Дорта прибыл
и что следует поторопиться, потому как верные люди из города прислали голубя с
сообщением о готовящейся карательной экспедиции.
Свою кружку вина Сварог допил на ходу.
…Нет, положительно у страха глаза велики. Россказни о
харланских черных магах, бродящих табунами повсеместно, были беззастенчиво
раздуты молвой – до поместья Мораг оставалось лиг пять, а Карах, сидевший на
плече Сварога в качестве живого магоотметчика, все не подавал голоса.
Сварог вспомнил, что и Гарпаг не чуял их присутствия, хотя
они подобрались уардов на двадцать. Видимо, маги хороши в ближнем бою, но
бесполезны в роли радаров дальнего обнаружения. Сильных повыбили и переловили,
осталась мелочь…
Мысли упрямо возвращались к Гарпагу и его последним словам.
Имя, звучащее как когтем по железу… Последние слова черного
колдуна были: «Значит, это магистр…» А потом человеческая кровь, оросившая
капище, и трехгранные магические пирамидки сделали свое дело: Ягмар или какой
другой заключенный в камне демон вырвался на свободу. И больше отрубленная
голова Гарпага не вымолвила ни слова.
А потом началось: все заволокло странным туманом, из тумана
появились всадники верхом на ящерах, а потом погиб штурман Борн… Кому Борн, а
кому и лорд Магар, барон Нарт… «В отдаленном прошлом»…
Борн и Гарпаг знали друг друга явно не один десяток лет.
И противостояли друг другу, что называется, до гробовой
доски. Не стало одного – погиб и другой. Только прежде Борну удалось при помощи
чар заставить отрубленную голову говорить. Говорить правду. Сварогу до сих пор
не по себе становилось, когда он вспоминал: отрубленная голова Гарпага стоит в
глубоком бронзовом блюде, и Борн подливает в него из разноцветных бутылочек
разноцветные жидкости. И веки отрубленной головы внезапно вздрагивают, она
медленно открывает глаза, рот дергается, словно хватая воздух конвульсивными
глотками. И Сварог невольно шарахается в сторону.
Тогда казалось, что Гарпаг выдал главное: «Войско навьев
собирает в Харлане герцогиня Мораг». А теперь как кажется?
Магистр, магистр… Гарпаг сказал – «магистр».
– Леверлин, подумай хорошенько, – сказал
Сварог. – Кто на Таларе официально именуется магистром?
– Магистр – глава факультета в университете, –
ответил приятель недоуменно: время ли сейчас вспоминать каких-то толстозадых
чинуш?
– Еще? – Объяснять Леверлину причину вопроса не
хотелось.
Зачем этому парню чужая головная боль?
– Так, ну… В Снольдере магистром именуется председатель
коллегии столичных адвокатов. Правитель Святой Земли – великий магистр…
Скакавший рядом Хартог добавил:
– В Лоране магистром называют главного королевского
врача.
– Да, верно, – кивнул Леверлин. – Вот и все.
– Ничего себе – все…
– А кто тебе нужен?
– Среди всех этих магистров нужно отыскать
одного-единственного. Но известно о нем только, что его назвали «магистр».
– А полегче у тебя поручений нет? – спросил
Леверлин. – Море ложкой вычерпать, веревку из песка свить…
– Да это не поручение, – сказал Сварог и решился
все рассказать, потому что один в поле не воин. – Еще одна загадка. Однажды…
Карах заорал ему в ухо что-то непонятное, и времени
переспросить не оказалось – лошади шарахнулись; унимая свою, крутнувшуюся
волчком, Сварог заметил, что весь отряд сбился с аллюра, смешался в
беспорядочную толпу, среди которой то и дело взвивались на дыбы истошно ржущие
кони.
Засада? Встречная атака? Дорога заплясала перед глазами,
мимо пронеслась вороная кобыла, унося прочь не справившегося с ней, испуганного
до вставших дыбом волос бойца. Поднятая пыль еле-еле позволяла разглядеть то,
что остановило отряд.
Темная полупрозрачная полоса неясных, туманных очертаний
мельтешила впереди, метаясь по дороге, то и дело вылетая на обочины. Сварог
вспомнил о славе предков-лошадников, заорал должные заклинания, какие-то чудом
всплывшие в памяти, – и кони замерли смирнехонько. Но веселее от этого не
стало.
Черный мохнатый зверь высотой в рост человека загородил
дорогу, широко расставив передние лапы, встопорщив шерсть на холке. В раскрытой
пасти блеснули такие клыки, что по спине у Сварога забегали мурашки.
– Что, начались штучки магов? – прокричал он
Хартогу, оказавшемуся уардах в двадцати.
– Хуже, милорд, хуже! Гарм, хелльстадский пес! Все
пропало! Половину отряда положим!
Это было уже чересчур. Словно сама судьба пыталась
остановить Сварога.
И стоило наконец без обиняков сыграть с судьбой в орлянку.
