— Но разве ты не сказала мне — и ему тоже, — что знаешь Рейвича?
— Да, теперь знаю. Но тогда не знала. Может быть, продолжим? Тебе не помешает выслушать мою точку зрения.
— Я весь внимание.
Зебра вздохнула, с любопытством окинула взглядом необъятный тестообразный потолок и снова поглядела на меня. Кажется, сейчас я услышу нечто неожиданное.
— Я спасла тебя от шайки Уэверли, — проговорила она. — Не обманывай себя, Таннер. Не думай, что сумел бы уйти от них живым. У тебя большой опыт — это очевидно, — но не настолько.
— Думаю, ты не слишком хорошо меня знаешь.
— Невелика потеря. Мне продолжать?
— Конечно.
— Ты украл у меня вещи. Не только одежду и деньги, но и оружие, с которым ты вряд ли умеешь обращаться. Про фуникулер я не говорю. Ты мог оставаться у меня до тех пор, пока имплантат не отключится сам собой. Но ты почему-то решил, что одному тебе будет безопаснее.
— Но я до сих пор жив. Разве не так?
— Так, — неохотно согласилась она. — Но Уэверли погиб, а он был одним из немногих наших союзников среди организаторов Игры. Я знаю, что его убил ты, Таннер. Ты оставил такой горячий след, словно рассыпал за собой плутоний.
Она расхаживала по комнате, и кинжально-острые каблучки ее сапог щелкали по полу мерно, как метроном.
— В общем, тебе не повезло.
— Скорее не повезло Уэверли. Этот садист в моем черном списке не значился.
— Почему ты не подождал?
— У меня было срочное дело.
— Ты о Рейвиче? Наверное, ты умираешь от любопытства: как я с ним познакомилась и откуда мне известно, что он для тебя значит.
— Кажется, ты уже начала об этом рассказывать.
— Разбив мою машину, ты очутился на вокзале Гранд-Сентрал. И позвонил мне…
— Продолжай.
— Мне тоже стало любопытно, Таннер. Я узнала, что Уэверли мертв, и была в недоумении. Это ты должен был стать мертвецом — даже с украденным у меня оружием. Поэтому я задумалась: кто он такой — человек, которому я предоставила убежище? — Зебра щелкнула каблуками и остановилась. — Я решила это выяснить. Все оказалось довольно просто. Тебя подозрительно заинтересовало место, где этой ночью планировалась Игра. Поэтому я дала тебе эту информацию. Я знала, что ты придешь туда.
Я мысленно вернулся к событиям вчерашнего вечера. Казалось, с тех пор прошла не одна сотня часов.
— Ты была там, когда я поймал Шантерель?
— Да. Я этого не ожидала.
— А Рейвич? Как он со всем этим связан?
— Через нашу общую знакомую по имени Доминика.
Должно быть, у меня вытянулась физиономия, потому что Зебра улыбнулась.
— Ты ходила к Доминике?
— Прогулка оказалась весьма плодотворной. Отправив Пранского за тобой в Эшер-Хайтс, я прогулялась на рынок и потолковала с этой леди. Я знала, что тебе удалили имплантат. А поскольку ты уже побывал на рынке, Доминика должна была знать, кто тебя прооперировал — если только не сделала это собственными руками. Впрочем, так оно и оказалось, что существенно упростило ситуацию.
— Интересно, есть ли в Городе Бездны хоть один человек, которого она не обманула?
— Возможно. Правда, это очень смелое предположение. Доминика — чистейшее воплощение основной парадигмы нашего города: что за соответствующую цену можно купить что угодно и кого угодно.
— Что она тебе рассказала?
— Только то, что ты очень любопытная личность, Таннер, и что тебя весьма интересует местонахождение некоего господина по имени Арджент Рейвич. Человека, который поселился в Эшер-Хайтс несколько дней назад. Пранский обнаружил, что ты направился именно в этот район Кэнопи. Забавное совпадение, правда?
Специалист службы безопасности воспринял этот вопрос как приглашение к разговору.
— Я следил за вами почти всю ночь, Таннер. Кажется, вы неплохо поладили с Шантерель Саммартини? Подумать только — вы повсюду гуляли вместе, как старые друзья, — он покачал головой, словно на его глазах был нарушен один из основных физических законов вселенной. — Я видел вас даже на гонках паланкинов.
— Весьма романтичное и утомительное зрелище, — томно вставила Зебра.
— Потом я позвонил Тарин и договорился с ней о встрече, — продолжал он. — Мы продолжали следить за вами — разумеется, скрытно. Вы посетили бутик и вышли оттуда новым человеком — скажем так, слегка обновленным. Затем вы отправились к Миксмастеру. Этот тип оказался крепким орешком. Он так и не сказал мне о цели вашего посещения, и меня до сих пор мучает любопытство.
— Обычный медосмотр, — сказал я.
— Возможно, — переплетя свои тонкие изящные пальцы, Пранский пощелкал суставами. — Возможно, это даже неважно. Но я не понимаю, как этот визит связан с тем, что случилось дальше.
Я попытался изобразить заинтересованность.
— Что именно?
— С тем, что ты едва не убил человека, — вмешалась Зебра, резким жестом своего помощника заставляя замолчать. — Я видела тебя, Таннер. Я хотела подойти к тебе и спросить, что ты здесь делаешь, как вдруг ты достал из кармана пистолет. В этот момент я не видела твоего лица, но следила за тобой достаточно долго, чтобы узнать тебя. Потом ты зашагал вперед с пистолетом в руке — мягко, спокойно, как настоящий профессионал…
Она помолчала.
— И вдруг убрал пистолет. За все это время никто не обратил на тебя внимания. Я увидела, как ты огляделся, — очевидно, человек, которого ты искал, исчез. Это был Рейвич, верно?
— Скажи мне сама, раз тебе все известно.
— Думаю, ты прибыл сюда, чтобы убить его, — сказала Зебра. — Зачем — понятия не имею. Рейвичи — старые обитатели Кэнопи, но врагов они нажили куда меньше, чем иные семьи… В общем, все становится понятным. И твое отчаянное желание попасть в Кэнопи, из-за которого тебя поймали охотники. И нежелание остаться у меня, хотя там ты был бы в безопасности. Ты боялся упустить Рейвича. Скажи, что я не права, Таннер.
— А какой мне смысл спорить?
— Думаю, никакого. Можешь попробовать, если хочешь.
Она была права.
И я рассказал ей все — точно так же, как рассказал Шантерель. Нет, не совсем. Я не мог быть столь откровенным. Возможно, дело было в Пранском, который стоял рядом, впитывая каждое слово. Возможно — в ощущении того, что они оба знают обо мне больше, чем говорят, и не услышат почти ничего нового. Я рассказал, что Рейвич прибыл с той же планеты, что и я, и что не считаю его прожженным негодяем. Причиной преступления, которое он совершил, была или глупость, или слабость. Но это не означает, что он не должен понести наказание — столь же суровое, как если бы его угораздило родиться головорезом и психопатом.
