Вот и сейчас, когда парни сидели на большом камне недалеко от входа в свой модуль, Мельников не скрывал досады:
— Уже сколько здесь сидим, бездельничаем.
— А если что-либо и узнаем, как мы сообщим? Кому?
— Я это и имею в виду, браток, — грустно улыбнулся Мельников и вдруг оживился: — Вон, прет, как на буфет!
К ним торопился Бугчин.
— Да, этому везде хорошо, — сквозь зубы произнес Полещук. — Ему бы деньги, он за них кого хочешь сплавит. Ты заметил, его даже работать не заставляют. Не то что нас.
— Привет, служаки! — как ни в чем не бывало воскликнул Бугчин. — А я вас битый час ищу, — он попытался присесть на тот же камень, но, увидев, что окажется к парням спиной, устроился на корточках: — У меня для вас секретное сообщение: если хотите, напишите письма своим родным, я передам.
— Как же ты передашь? — недоверчиво спросил Мельников.
— Да у него пара почтовых голубей имеется, — съязвил Полещук, — или ему персональный телеграф подарили.
— Нет, серьезно говорю. Я еду в Советский Союз и могу передать ваши письма. Так что не ломайтесь, готовьте письма. Я завтра смываюсь.
— Ты что, бежать собираешься? — не понял Полещук.
— Нет. Еду в специальную командировку, приеду через недельки две-три.
Бугчин, конечно, не сказал парням, что все эти дни им серьезно занимались многие инструкторы и что лично Керим дал ему задание проверить в Союзе, правду ли сообщили о себе Мельников и Полещук.
Бугчин обладал не только алчным характером, был садистом, но Бог ему не дал и ума. Желая как можно лучше выполнить задание Керима, он решил, что, имея на руках письма солдата и офицера, сможет и задание побыстрее выполнить, и поживиться, получив от родителей приличную мзду.
Мельников поднялся с камня:
— Надо идти, время обеда кончается. Я считаю, что волновать своих родных письмами не стоит. Тебя же, Семен, за бока могут взять в Союзе. Не думал об этом?
— Ха-ха. Все продумано до мелочей. Меня везут в Афганистан, там я иду к своим и рассказываю сказку, как меня схватили душманы, как издевались, скажу, что сидел в одной пещере вместе с вами и вы просили передать привет родным, когда мы втроем, то есть я и вы, решили, что мне надо бежать.
Только теперь парни поняли, что он пьян.
— А что же мы, — бледнея, спросил Мельников, — отказались бежать, что ли?
— Нет, — улыбнулся во весь рот Бугчин. — Я должен буду сказать, что вы оба ранены и поэтому бежать не могли, но здорово помогли мне, отвлекая охранников. А? Как? Здорово?
— Один идешь? — спросил Полещук.
— Нет. Дали мне тут одного узбека, по-моему, чокнутого какого-то. Я его тоже должен с собой в Афган тащить, а когда попадем к советским, то сказать, что вместе были у душманов, вместе и бежали, и еще то, что он наш, советский солдат, который в плен попал контуженным, потерял речь и память, да еще и чокнулся.
— А ты уверен, что он наш солдат? — спросил сгоряча Полещук и тут же прикусил язык: нашел у кого спрашивать.
— А мне до лампочки. Главное, чтобы меня не обманули. Обещали, когда вернусь, пару кусков отвалить, в долларах, в моих любимых — зелененьких. Ну, а вы идите, горбатьтесь, стройте макеты, они пригодятся.
— Для чего?
— Пока не знаю. Пойду-ка и я обедать. Сегодня пивка обещали, — и Бугчин вразвалочку двинулся прочь.
Мельников, не дожидаясь, пока встанет с камня Полещук, направился к месту работы.
— Ты понял, что придумали гады, — догоняя его, со злостью сказал Полещук. — Там же действительно поверят ему. А мы опять только зенками хлопаем. Такую информацию сообщить не можем.
Мельников словно не слышал друга. Перед глазами стояли жена, доченька. Что они подумают, когда этот подонок приедет к ним?!
«Что придумать? Как не допустить этого ублюдка к дорогим людям? Мама же просто может не выдержать, у нее сердце изболелось по мне!»
— Слушай, Вить, а может, нам этого подонка кокнуть? — Полещук словно читал мысли друга. — Подкараулим в укромном местечке и приговорим? Я как подумаю, как он наши имена будет полоскать, нашим родным баланду травить, так своими руками задавил бы подонка!
— Нельзя, Володя. Мы не имеем права засветиться раньше времени. У меня тоже руки чешутся, чтобы его убрать, но нельзя. Давай лучше прикинем, что мы только что узнали. Во-первых, есть канал, который они хотят использовать для проникновения в Советский Союз. Во-вторых, всплывает узбек, которого Кериму надо доставить в нашу страну. Не думаю, что это делается из гуманных соображений. Кроме того, раз Керим решил организовать таким сложным образом проверку, значит, мы чем-то заинтересовали их. Теперь мы знаем, что здесь есть русские, уже имеем представление о размерах территории Центра. Я предлагаю, пока мы найдем способ связаться с нашими или пока наши найдут выход из этой ситуации, продолжать выяснять, что за люди здесь, откуда они, чем занимаются.
— Правильно, — поддержал его Полещук, — нам надо обязательно искать контакт с советскими людьми, которые находятся здесь.
— И не только. Нам надо составить подробную схему территории, нанести на нее все сооружения и одновременно выяснить предназначение каждого строения. Обязательно надо определить наше местонахождение. Я думаю, что после возвращения Бугчина из Союза решится наша судьба. На всякий случай, надо быть готовыми и к тому, что нас, Володя, разъединят. Поэтому продумаем, как действовать каждому. И еще. Я понимаю, это нелегко, но нам надо своим поведением, старательностью в работе и исполнительностью завоевать доверие. Это принесет только пользу. Я пока не вижу возможности вырваться хотя бы на час из Центра. Но есть же те, кто бывает в городе, надо найти их. Будем присматриваться к людям, которые вокруг нас.
— А Дино?
— Ты прав. С ним надо быть осторожными. Как можно быстрее расположить его к нам. По-моему, он парень неплохой, и если не спугнем его, то можно рассчитывать на его помощь.
— Вить, — вспомнил Полещук, — а ты слышал, как Бугчин назвал то, что мы делаем, — «стройте макеты, они пригодятся»?
— А ты молодец, Володя! Я как-то упустил эту фразу. Действительно, почему он назвал их макетами? Не строит же Керим ложные цели для авиации. А может, это полигон для тренировок, отработки каких-либо действий? Надо у Дино спросить, вдруг он знает.
Они подошли к месту своей работы. Вместе с тремя молчаливыми арабами они собирали из гофрированных металлических листов какое-то здание. Строительной группой руководил высокий худой испанец в темных очках. Он мало говорил и чаще всего жестами показывал, что, куда и к чему надо крепить.
Они работали не меньше часа, потом неожиданно пришел Дино:
— Вас, Виктор, и вас, Владимир, вызывают. Пойдемте, я провожу вас.
Парни, вытирая руки о пучки жухлой травы — воды поблизости не было, — зашагали рядом с негром. Мельников спросил:
