Она слушала не перебивая. Глядя на нее, Сергей не мог понять, какое впечатление производят его слова. Кажется, она просто спала на ходу.
— А вы кто?
Она как-то затуманено посмотрела на него.
— Я? Я художник-аниматор. — Она помешкала. — Точнее, фазовщик.
— Что это?
Она секунду помедлила, словно пытаясь выразить что-то:
— Ну, мультфильмы из картинок состоят. Я их перерисовываю. Картинку за картинкой. И так все время.
— Весь рабочий день?
Она, словно избегая его взгляда, кивнула.
— Весь день. Иногда на дом беру. Чаще на дом. Вот так рисую.
— На бумаге?
Она серьезно покачала головой.
— На кальке. — Она снова помедлила. — Штифты специальные для фиксации, на кальках дырки. Ну и вперед, по двести картинок в день. — Она выжидающе смотрела на него, словно не понимая, зачем ему все это.
Он, больше чувствуя, чем понимая произнесенное, слушал се.
— Много платят?
Словно что-то угадывая в его взгляде, она с сожалением покачала головой.
— Не-а.
— А работы много?
Она покачала головой снова.
— Сейчас мало. Мультфильмов мало делают. Почти не делают. Правда, еще клипы. Иногда Москва заказывает. Но тоже мало. Редко удается работу взять.
Слыша и не слыша, одновременно что-то улавливая помимо слов, Сергей смотрел на нее.
— А на Профсоюзной у вас легко работу найти? Есть работа? — Он сам не понимал, почему спросил это.
Она, быстро взглянув на него, с какой-то затаенной улыбкой опустила глаза.
— Нет.
— Нет?
— Нет.
Двери открылись, они вышли из вагона. Остановившись у колонны, она снова терпеливо-ожидающе повернулась к нему.
— Вы извините, мне на работу пора.
— Вы не могли бы мне позвонить?
Секунду помедлив, она пожала плечами.
— Наверно.
— Пожалуйста, запишите мой телефон. Я буду ждать. Мне очень хотелось бы вас увидеть.
Секунду поколебавшись, она расстегнула висевшую у нее на плече большую сумку. Ревниво заглядывая ей через плечо, Сергей, торопясь, проговорил свое имя и гостиничный номер, сам удивляясь, как помнит его.
Вытащив и раскрыв огромный блокнот, она спокойно-послушно записала все им сказанное затейливо-крупным кругловатым почерком с наклоном влево.
— Пожалуйста, позвоните сегодня. Хорошо?
Она кивнула.
— Хорошо.
Сергей, словно не веря, смотрел на нее, ловя ее взгляд.
— Только пожалуйста, обязательно, я буду ждать.
Она бесстрастно кивнула еще раз.
— Хорошо.
Кажется, чувствуя его сожаление, она серьезно, как бы успокаивая его, посмотрела на него с прежним выражением спокойного терпения.
— Сегодня я вам позвоню.
— Мне можно после шести.
— Хорошо, после шести. — Спрятав блокнот, она выжидающе посмотрела на него снова. — Извините, мне пора.
— До свидания. Я буду ждать.
— До свидания.
Повернувшись, она неторопливо пошла к эскалатору. Стоя у колонны, Сергей завороженно смотрел, как она удаляется, чуть раскачиваясь на длинных, гладконалитых ногах. Она смешалась с толпой и скрылась из виду. Сергей еще секунду постоял у колонны. Отлепившись от нее, он механически пошел назад. Еще не вполне сознавая, что произошло, он поискал глазами вывеску, пытаясь понять, где он сейчас находится. Судя по всему, он находился в противоположном от нужного ему конце города. Вновь войдя в вагон, Сергей прислонился к закрывшейся двери. Вспоминая, что он только что сказал девушке, он с тревогой подумал, сумеет ли он в самом деле вернуться в гостиницу к шести, как обещал ей. Чувствами он еще находился внутри разговора с ней, как бы без слов продолжая его и думая о реальном продолжении. Ощущая возбуждение и встревоженность в душе, он почему-то ни секунды не сомневался, что она ему позвонит. Выйдя из вагона, он вновь пошел по переходу. Все произошло слишком быстро. Вновь мысленно проживая разговор с ней, он вдруг понял, что даже не спросил, как ее зовут. Впрочем, голос ее по телефону он узнал бы мгновенно. Выйдя на платформу и взглянув на электронные часы, он успокоено подумал, что, как бы ни затянулись его переговоры в министерстве, вернуться в гостиницу к шести он успеет обязательно. В приподнято-бездумном настроении дождавшись поезда и войдя в вагон, он в следующие полчаса без приключений добрался до министерства. В министерстве все развернулось по неожиданному сценарию. Первым же документом, который подал ему после обычных вступительных фраз начальник службы эксплуатации, было техническое предложение о реконструкции местной сети, где в качестве базового аппаратурного решения значились модемы их конкурентов, фирмы из Питера. Невольно забыв обо всем, в том числе о только что случившейся встрече, Сергей ошеломленно запросил у собеседника объяснений. В ответ он был послан в технический отдел, где нашелся один из ведущих специалистов, с чьей подачи оборудование их конкурентов попало в план. Пяти минут разговора с этим человеком хватило, чтобы понять, что случившееся не было результатом полученной им взятки или какой-либо иной личной заинтересованности, а произошло чисто случайно, когда этот специалист, вполне бесхитростный человек и дельный инженер, был в командировке в Петербурге и на одной из линий случайно увидел аппаратуру их конкурентов. Искусственная оторванность белорусской стороны от российской уже сказывалась здесь: в Минске достаточно смутно представляли, что и кем производится в России, не зная, в частности, что продукция питерцев хотя и незначительно, но все же уступает изделиям их компании. Следующие три часа ушли на чтение лекции об их оборудовании, проведение ликбеза по технической ситуации в России, звонки в Москву Андрею и срочное сбрасывание им по электронной почте технических описаний, копий российских сертификатов и дополнительную обработку, которую всполошившийся Андрей проводил с местными специалистами по телефону. Колотеж был оправдан, речь шла о крупном контракте. В итоге всех переговоров им удалось убедить местные службы убрать из документа упоминание о конкретной аппаратурной версии и дать примечание, что вопрос будет решен позднее. Отправившись к руководству отдела и еще на полчаса задержавшись там, Сергей договорился о командировании все того же сотрудника в Москву в следующем месяце для знакомства с их аппаратурой на месте. Отзвонив после всего этого еще раз Андрею и успокоив его, что нежелательный ход событий блокирован, он вернулся в службу эксплуатации и еще час провел там, утрясая другие попутные вопросы. Было уже около трех, когда он вышел из здания министерства с чувством выполненного долга и сознания того, что ему неожиданно удалось предотвратить события, о которых при иных обстоятельствах они с Андреем могли бы даже не узнать. Оглядевшись по сторонам и в ту же секунду снова вспомнив об утренней встрече, он спустился по широким ступеням. До метро идти было недолго. Направляясь туда, он поймал себя на том, что путь обратно на метро уже заранее представляется ему невыносимо длинным, и всерьез подумал, не взять ли ему такси, чтобы быстрее добраться до гостиницы на тот случай, если она позвонит ему раньше шести. Умом понимая, что все это глупо, он, выдержав характер, не стал делать этого, спустившись в метро и войдя в вагон. Вновь прислонившись к двери, за которой неслась чернота, он, снова целиком рухнув в воспоминания об утренней встрече, стал думать о ней. Вспоминая ее, он вдруг почувствовал, что не может точно восстановить в памяти ее лица. Было лишь общее впечатление проступающих из серебряной дымки густых, до плеч, волос, высокого лба, непонимающе глядящих и одновременно с этим что-то угадывающих глаз. Впечатление лица и тела. Лицо и тело были как бы одним, но больше он чувствовал, почти кожей ощущал ее тело, оно было высоким, крупным; в разговоре был момент, когда он стоял совсем близко от нее и скорее не увидел, а почувствовал, что на каблуках она почти одного роста с ним. Молочно-белая кожа ее шеи. Он снова попытался представить себе ее лицо. Полные, чуть вывороченные губы, вздернутый нос. Ее можно было бы назвать белой негритянкой, если бы лицо ее не было таким веснушчато-русским. Во весь свой рост она стояла перед ним, он почти физически ощущал ее присутствие. Чувствуя тепло от этого видения и тревожась о том, что сегодня произойдет, он дотерпел подземный путь до конца и, поднявшись наверх, невидяще пошел к гостинице. На автопилоте принимая решения, он зашел в ресторан и снова съел там что-то, чтобы ненужное чувство голода вечером не отвлекало его. После этого он поднялся в номер и стал ждать. Часов у него не было; зайдя в комнатку дежурной и перебросившись с ней несколькими приветливыми фразами, он одолжил у нее будильник и, вернувшись в номер, поставил его перед собой на стол. Сев в кресло и раскрыв Дельбрюка, он попробовал перечитать описание битвы при Тагинэ, сам удивившись, когда ему удалось это сделать. Сидя в кресле, иногда читая, иногда вновь вспоминая, иногда резко поднимаясь из кресла, прохаживаясь из угла в угол по комнате и бессмысленно выглядывая в окно, он провел следующие полтора часа, дождавшись, когда стрелка почти вплотную подошла к шести. Отложив книгу, он стал смотреть на часы. Умом понимая глупость подобных надежд, он вместе с тем неосознанно надеялся и втайне ждал, что звонок раздастся, когда стрелки покажут ровно шесть. Звонка не было ни в шесть, ни в четверть седьмого. Подойдя к телефону, он снял трубку, проверяя, есть ли гудок. Телефон был исправен. Оставалось ждать. В течение следующих трех часов, уже ни о чем не думая и ни о чем не вспоминая, он просто бессмысленно ждал, расхаживая из угла в угол по комнате, пока за окном постепенно сгущалась тьма. Когда стало совсем темно, он включил в комнате свет и присел на кровать. Было уже девять часов. Вспомнив то, что она говорила ему, что у них на всю Профсоюзную один телефон, он понял, что если она дома, то уже не имеет возможности позвонить ему, и если бы она хотела сделать это, то позвонила бы ему с работы или из автомата вскоре после окончания рабочего дня. Сергей подпер кулаком щеку. Возбуждение ожидания спало, ему стало ясно, что она не позвонит. Не зная, что думать, он, сцепив руки за головой, опустошенно откинулся на кровать. И в этот момент прозвенел звонок. Бросившись к телефону, Сергей, еще боясь верить, сдернул трубку. Это был Андрей. Уже добравшись домой, он хотел знать, чем окончательно завершились переговоры. Сделав над собой усилие, Сергей рассказал ему то немногое, что произошло после их предыдущего разговора. Узнав заодно, что министр еще не приехал, а Сергачев во время дневного разговора с Андреем лишь уточнял технические вопросы, касающиеся договора, и не сообщил ничего нового, Сергей выслушал ободряющие напутствия Андрея и повесил трубку. Не находя, куда деть себя, он лег на кровать. Девушка не позвонила, и, если она не позвонила сегодня, это, скорее всего, означало, что она не позвонит ни завтра, ни вообще никогда. Вместо этого в ближайшее время, а может быть, уже завтра мог позвонить Сергачев со своей стартовой фразой, и, если предположить, что девушка позвонила бы в один из ближайших дней, это был бы уже звонок в никуда. Поднявшись с кровати, Сергей подошел к черному оконному стеклу. Иллюзия рассеялась, и надо было решать, как с этим жить дальше. В стекле не было ничего, кроме его собственного отражения. Отвернувшись, он некоторое время, сосредотачиваясь, смотрел в пространство комнаты. Да, забыть ее будет нелегко. Он вдруг понял, что произнес это вслух. В каком-то опустошении он вновь рассеянно прошелся по комнате. Профсоюзная. Вероятно, пригород или город-спутник. Если так, она не могла приехать оттуда на метро, она должна была приехать на автобусе или электричке. Сергей попробовал вспомнить, в какое точно время он встретил ее на станции. Он вышел из гостиницы в начале десятого, спустя двадцать минут он увидел ее на платформе, еще примерно через пятнадцать минут она в его сопровождении доехала до своей станции. К десяти. Это значит, что она ездит на работу к десяти, если она действительно ездит на работу и ездит каждый день. Все это не очевидно, она говорила, что иногда берет работу на дом. Сергей, ускоряясь, прошелся по комнате. На станции, где она вышла, было два выхода в город, это он помнил точно, но к какому из них она пошла, он не знал, так как они расстались у колонн. Можно было бы попытаться перехватить ее прямо на платформе, там, где он ее встретил утром, но с приходом поезда толпа заполняет станцию, место широкое, отследить ее в толпе будет трудно, даже при его росте у него не будет достаточного обзора. Значит, лучше у перехода. Сергей задумался, вспоминая. Переход уже платформы, но лестница перехода разделена стеной на две части, по одной из них народ по идее должен подниматься, по другой спускаться, но в момент прилива толпа поднимается по обеим, если он встанет внизу, то будет видеть лишь спины, вверху же его, как раз в силу узкости, может просто снести людским потоком. Выбирать, впрочем, не приходится. Впрочем, все эти рассуждения преждевременны: не зная всей ее трассы, он не может выбрать оптимальную точку перехвата. Раздумывая, Сергей вышел в коридор. Комнатка дежурной была уже заперта. Вернувшись и заперев номер, Сергей спустился вниз в холл и спросил у скучавшей регистраторши, что такое Профсоюзная. Получив исчерпывающие объяснения, он вернулся к себе в номер. Городок, железнодорожная станция в нескольких километрах от Минска. Значит, она ездит на электричке, вокзал известен. Отнюдь не факт, что на железнодорожной платформе перехватить ее будет легче, чем в метро, но проверить надо обязательно. Чтобы спокойно все осмотреть и быть готовым к предположительному времени ее приезда, выехать надо сильно заранее. Поставив будильник на половину седьмого, Сергей погасил свет, быстро разобрал постель и лег. Боясь думать о завтрашнем дне, он закрыл глаза. В эти минуты он избегал даже думать о ней. Вспомнив накануне испытанный метод, он стал вспоминать подробности принципиальных схем и, незаметно завязнув в них, неожиданно быстро уснул.
