«Прекрати!»
Он протиснулся дальше, протащив через окно бедра, и теперь держался за внутреннюю сторону окна только согнутыми коленями. Собрался, оттолкнулся от стены, вытянулся, выбросил руки и… ухватился за поручень соседней террасы. Секунду или две висел, вцепившись в перила, боясь, что если разогнет колени, то полетит камнем вниз. Потом, поборов страх, вытянул из окна ноги. Сила тяжести рванула тело вниз, мгновенно переместив его из горизонтального положения в вертикальное. Он больно ударился животом о низ террасы, но руки выдержали. Выдержал и поручень. Мило выдохнул, вдохнул, перевел дыхание и лишь затем медленно подтянулся.
Ладони горели, рукам недоставало сил, но ему все же удалось забросить ногу на угол террасы. Стало легче. Мышцы напряглись ради одной цели. Он не знал, сколько прошло времени, тем не менее в конце концов ему удалось заползти на край террасы. Болело все. Мило перелез через поручень и опустился на корточки, глядя на распухшие, красные, онемелые, трясущиеся руки.
Время поджимало. Он поднял клейкую ленту, оторвал несколько полосок длиной примерно в два фута каждая и наклеил на стеклянную дверь. Поднял тяжелую, непослушную руку, сложил пальцы в кулак и ударил в центр стекла. Стекло негромко раскололось, но не упало, удерживаемое лентой. Оторвав пару полосок вместе с кусками стекла, он просунул в дыру руку и повернул задвижку изнутри.
Мило не стал задерживаться и сразу прошел к двери. Снял с крючка ключ, вставил в замок, повернул, открыл дверь, вышел на площадку и снова позвонил в шестую квартиру. Рев гоночных машин утих. Открылось окошечко. Хозяин ошеломленно уставился на него.
— Еще раз извините, я забыл у вас рюкзак.
Молодой человек открыл было рот, ничего не сказал и исчез. Секунд через тридцать дверь открылась. Фанат «Формулы один» протянул рюкзак.
— Но как вы вышли?
— Хотел поблагодарить вас, да не стал отвлекать. Надеюсь, все в порядке? Я открыл окошко — проветрить.
Молодой человек посмотрел на грязные брюки и рубашку Мило и нахмурился.
— Что случилось?
Мило тоже посмотрел на себя, потом кивнул в сторону открытой двери шестой квартиры.
— Мари вернулась и… ох, приятель, тебе лучше не знать.
33
Мило начал с гостиной, той самой комнаты с разбитой дверью на террасу, и еще не успел разобраться во внушительной коллекции DVD, в довольно полной мере отражавшей вкусы Энджелы — «К северу через северо-запад», «Неприкаянные», «Чайнатаун», «Некоторые любят погорячее», — когда в дверь позвонили. Он сбросил туфли и на цыпочках прошел к двери, уже жалея, что не захватил пистолет, но в «глазок» увидел Эйннера. Турист протянул телефон.
— Тебя.
Мило вернулся в гостиную. Звонил Грейнджер, и начал он с вопроса.
— Ты один?
Эйннера потянуло в кухню — Мило услышал, как он открыл холодильник.
— Да.
— Меня выставили.
— Что?
— Фицхью называет это отпуском, да меня не проведешь. Бесится из-за того, что я показал тебе досье Бенджамина Харриса и предупредил насчет Симмонс.
— Откуда он узнал?
— Думаю, кто-то из наших шепнул, но это неважно. Уезжаю на недельку в Нью-Джерси. Городом сыт по горло.
Мило стало не по себе — после смерти жены у старика не осталось ничего, кроме Компании. И вот теперь его лишили последнего. Лишили из-за него, Мило.
— Что-нибудь раскопал? — спросил Грейнджер. — Эйннер говорит, ты встречался с дамой из ГУВР.
— Послушай, Том, я вот думаю, может, и убегать не стоило. Может, мне лучше сдаться.
— Держись подальше отсюда. Симмонс встречалась с Фицхью. Она уже знала, что ты в Париже, и потребовала предоставить все наши материалы по Энджеле. Я ничего ей не показал, но Фицхью струхнул и ко вторнику сдался. — Он помолчал. — Проблема в том, что запись неполная. Зря ты попросил Эйннера выключить камеры.
— Ты сам дал разрешение.
— Моя ошибка, и мне с ней жить. А теперь рассказывай, что узнал.
Мило объяснил главное. Во-первых, что все расследование в отношении Энджелы строилось на неверной информации.
— И Лен никогда не выносил лэптоп из посольства. Так, по крайней мере, утверждает Диана Морель. И тогда получается, что тебя обманули. Кто? Может быть, твой контакт из МИ-шесть. Тебе бы надо связаться с ним.
— Невозможно. Фицхью уже уведомил британцев, что мои полномочия истекли. Они ничего мне не скажут.
— Ладно. Я сейчас на конспиративной квартире Энджелы. Надеюсь что-нибудь найти.
— Имей в виду, важны только вещественные доказательства. Что будешь делать, если ничего не найдешь?
— Пока не знаю.
— Упрешься в стену, позвони мне в Нью-Джерси. Может, придумаю что-нибудь. Номер у тебя есть?
— Не напомнишь?
Мило взял со стола ручку и записал телефон загородного дома Грейнджера.
— И еще одно, — добавил старик. — Теперь, когда меня там нет, Туризмом официально руководит Фицхью. Где ты сейчас, он понятия не имеет, но если узнает, что ты с Эйннером… сам понимаешь, что случится.
Из кухни, жуя «сникерс», вышел Эйннер. Вышел и остановился, разглядывая сделанные пером рисунки в стиле «ню», которыми Энджела украсила комнату.
— Думаю, что понимаю.
Такой ответ, должно быть, не убедил Грейнджера, и он пояснил:
— Фицхью позвонит Эйннеру — он знает его код — и прикажет доставить тебя в Штаты. Живым или мертвым. Так что рекомендую избавиться от него как можно скорее.
— Понял, — Эйннер закончил разглядывать картинки и повернулся к Мило. — И, Том…
— Что?
— Если позвонит Тина, скажи, что со мной все в порядке, ладно? Что я вернусь, как только смогу.
— Хорошо, скажу. Да ты ведь ее знаешь — она ни одному моему слову не верит.
Закончив разговор, Мило вернул телефон Эйннеру и попросил заняться спальней.
— Ты же оставил меня наблюдать за улицей.
— Сейчас это важнее, — ответил Мило, хотя на самом деле он просто не хотел отпускать напарника, чтобы не пропустить звонок от Фицхью.
На сей раз поиски отняли не более двадцати минут. Полагая, вероятно, что квартира на улице Давида д'Анжера безопасна, Энджела положила материалы по Тигру в папку, а папку прикрепила к днищу софы «ИКЕА», стоявшей напротив телевизора. Две сотни документов, фотографий и заметок на вырванных из блокнота листках. Все разложено по порядку, систематизировано, чтобы новые сведения, к примеру о Рахмане Гаранге, сразу пополняли соответствующий раздел с уже имеющейся базовой информацией и фотографией. Объем собранного материала поражал. Мило представлял, на какой риск приходилось идти Энджеле, чтобы организовать запись телефонного разговора или сделать тот или иной снимок.
