В здании детского сада слышался только шум переносных систем кондиционирования. Даже ровный рокот техники за окнами смолк, когда Баррос начал читать отчет.
— На протяжении первых восьми месяцев Ботин очень мало что мог нам сообщить. Члены общины, большинство — неиспанского происхождения, все были примерными мусульманами, и никто из них ни в малейшей степени не был радикалом. Все они сочувствовали тому, что случилось с его братом, и все они возмущались взрывами в Лондоне, которые произошли незадолго до того, как он начал активно работать на нас.
Но в январе нынешнего года Ботин впервые начал замечать перемены. Мечеть чаще стали посещать визитеры со стороны. На саму общину это заметного влияния не оказывало, зато, похоже, существенно повлияло на имама Абделькрима Бенабуру. Он был чем-то все время озабочен и, казалось, испытывал давление. Двадцать седьмого апреля мой агент попросил санкции на установку микрофона в комнате имама. Я имел по этому поводу дискуссию с председателем Совета магистратуры Севильи, которого ознакомил с рапортом моего агента. Улики были сочтены незначащими, и в ордере на установку прослушивающего устройства было отказано за недостаточностью веских доказательств.
По требованию моего агента Ботин активизировал свою деятельность и начал следить за имамом Абделькримом Бенабурой за пределами мечети. Между вторым мая и датой его рапорта (это было тридцать первое мая, среда) Ботин видел, как имам встречался с тремя парами мужчин — десять раз, в десяти разных местах Севильи. Он не имел представления, о чем говорилось во время этих встреч, но ему удалось сделать несколько фотографий. Только на двух из них четко видны лица людей. На основании этого рапорта, снабженного фотографическими доказательствами, в прошлый четверг, первого июня, в суд был направлен еще один запрос на установку подслушивающих устройств. Мы не получили на него ответ до вчерашнего взрыва.
— Сколько человек четко видны на этих двух снимках? — спросил Фалькон.
— Четверо, — ответил Баррос. — Мадридское управление КХИ прислало нам снимки из квартир, где они вчера провели рейды, и мы смогли опознать двух человек — Джамеля Хаммада и Смаила Сауди. Но мы пока не знаем, кто такие остальные двое, однако эти фото уже переданы в СНИ, «МИ-6» и Интерпол. Конечно, я бы хотел предоставить эту информацию раньше, но…
— А что это за десять разных мест? — Кальдерон оборвал его жалобу. — В них есть что-то особенное? Это где-то возле общественных зданий? Может быть, где-то рядом живут известные люди? Может быть, эти места — часть схемы атаки?
— В пределах ста метров от каждого места встречи имеется значимое здание, но для большого города это неудивительно, — ответил Баррос. — Одна из встреч проходила в ирландском пабе рядом с собором. Неизвестно, то ли это было идеальное прикрытие для трех мусульман, которые не пьют спиртного, то ли их встреча у последнего уцелевшего памятника Альмохадов
[69]
двенадцатого века имела какое-то особое значение.
— Когда председатель Совета магистратуры отклонил первый запрос на прослушку? — спросил Фалькон.
— В тот же день, когда этот запрос был ему направлен: двадцать седьмого апреля.
— А почему второй запрос не рассмотрели так же быстро?
— Председатель был тогда в Мадриде. Он увидел запрос только в понедельник, пятого июня.
— Как Мигель Ботин описывает душевное состояние имама на протяжении этого месяца, когда он наблюдал его ближе, чем раньше? — спросил Фалькон.
— Растущая озабоченность. Он был не так погружен в дела своей общины, как в прошлом году. Ботину стало известно, что имам принимает какие-то медицинские препараты, но он не смог выяснить, какие именно.
— Мы нашли на его ночном столике тенормин, его прописывают при гипертонии, — сообщил Грегорио из СНИ. — Кроме того, мы обнаружили переполненную аптечку. Его врач говорит, что имам лечился от гипертонии уже восемь лет. Недавно он обращался с жалобами на сердечную аритмию, а кроме того, у него была язва желудка, и он принимал соответствующие препараты.
— Когда мы получим доступ в квартиру имама и к вашим находкам? — поинтересовался Фалькон.
— Не беспокойтесь, старший инспектор, — проговорил Хуан, — мы работаем с командой экспертов-криминалистов с того момента, как открыли входную дверь.
— Тем не менее мы бы тоже хотели туда попасть, — настаивал Фалькон.
— Мы почти закончили, — вставил Грегорио.
— У СНИ есть мнение об информации, которую добыл Ботин и которую получили от врача имама? — спросил Кальдерон.
— И получил ли кто-нибудь доступ к таинственной биографии Бенабуры? — добавил Фалькон.
— Мы все еще ждем, когда нам предоставят допуск, чтобы ознакомиться с его досье, — ответил Грегорио.
— Имам находился под сильным давлением, — сказал Фалькон, прежде чем Кальдерон предпринял очередную атаку на Хуана. — Хаммад и Сауди были известны своим участием в материально-техническом обеспечении терактов. Они встретились с имамом. Побуждали ли они имама к каким-то действиям? Может быть, они вспоминали об услуге, которая когда-то была ему оказана, или обещании, которое он дал в какой-то момент своей биографии, к которой у нас нет доступа? Что, по-вашему, могло бы вызвать при подобных обстоятельствах серьезное душевное напряжение у такого человека, как имам?
— Возможно, они попросили его совершить что-то, что имело бы весьма печальные последствия, — предположил Кальдерон.
— Но если он верил в «общее дело», то он наверняка был бы только рад помочь? — проговорил Фалькон. — Для радикального фанатика большая честь — когда ему предлагают участвовать в такой миссии.
— Думаете, он испытывал напряжение, потому что ощущал себя недостаточно активным соучастником? — спросил Грегорио.
— Или же напряжение по поводу того, к каким действиям его призывали, — сказал Фалькон. — Это разное напряжение — когда тебя просят неделю-другую подержать у себя неизвестное вещество или же когда предлагают принять активное участие в теракте.
— Нам требуется больше информации о деятельности имама, — заявил Эльвира.
— Пока это не подтверждено, но нам представляется весьма вероятным, что Хаммад и Сауди находились в мечети, когда здание взорвалось, — сказал Фалькон. — Подтверждение мы получим после анализа ДНК. Надо опознать и найти двух других людей с фотографий, которые сделал Мигель Ботин, если мы хотим узнать, в какой степени причастен к делу имам.
— Это вот-вот будет сделано, — ответил Грегорио.
— Я бы хотел поговорить с агентом, который курировал Мигеля Ботина, — произнес Фалькон.
Старший инспектор Баррос кивнул. Комиссар Эльвира попросил кратко изложить ситуацию с электриками и инспекторами муниципалитета. Рамирес дал ему ту же скудную информацию, которой до этого поделился с Фальконом.
