Продолжая отжиматься одной рукой, Бондарь взял трубку и… рухнул на живот от удивления.
Звонивший представился Максимом и заявил, что он является одним из тех, кто «наехал», как он выразился на Пинчука. Продолжение было еще более неожиданным. Выяснилось, что Максим является непосредственным исполнителем акции по ликвидации сыновей бизнесмена. В завершение своего сбивчивого диалога парень сказал, что дико раскаивается и намерен выдать тех, кто толкнул его на преступление.
– А как насчет Кобылы? – осведомился Бондарь.
Если бы он имел дело с каким-нибудь психом или дезинформатором, вопрос поставил бы того в тупик, но Максим не растерялся, а только устало обронил:
– Катька у меня тоже поперек горла стоит. Ненавижу, всех ненавижу. Хочу сотрудничать с вами.
– Посмотрим. Ты готов повторить это при личной встрече?
– Для этого я и звоню, – прозвучало в телефонной трубке. – Готов встретиться хоть прямо сейчас. Куда подъехать?
– Хм, куда…
Бондарь поднялся с пола и ожесточенно поскреб колючий подбородок. С одной стороны, ему очень хотелось побеседовать с Максимом, с другой стороны, он не отказался от намерения допросить таинственную массажистку. Одна голова хорошо, а две лучше. Особенно, когда не терпится открутить обе к чертовой матери.
– Знаешь, где живет Григорий Иванович? – спросил Бондарь после недолгого колебания.
– Знаю, – раздалось в трубке.
– Тогда подъезжай сюда. Сколько тебе понадобится времени на дорогу?
– Минут сорок… Час, если застряну в пробке.
Н-да… Это означало, что Максим появится незадолго до двенадцати, как раз тогда, когда Бондарь будет подкарауливать Катерину.
– Раньше никак не получится? – спросил он.
– Никак, – вздохнул Максим. – Пинчук ведь живет на отшибе. Путь неблизкий.
– А если позже? Ближе к вечеру?
– Нет! – Это прозвучало как подходящее начало для истерики. – Сегодня вечером я уезжаю. Далеко.
«Это мы еще поглядим», – сказал Бондарь про себя. Его пальцы опять прошлись по щетине. В принципе, встреча со стукачом или провокатором (кем он был на самом деле?) ничего не меняла. Да, Катерина появится ровно в полдень, но ведь она на некоторое время задержится в доме, а уйти Бондарь ей не позволит в любом случае. Рассудив так, он распорядился:
– Вот что, друг ситный. Через сорок минут я буду ждать тебя на улице возле ворот. Устраивает?
– Да, но беседовать мы будем в машине, – предупредил Максим.
– Почему не на свежем воздухе?
– Потому что я не хочу, чтобы нас видели вместе.
– Тогда мы можем встретиться на берегу моря…
– Нет! – Намечавшаяся истерика все же началась. – Чтобы вы там меня кокнули без свидетелей? Только на улице и только в тачке.
Бондарь подумал, что при необходимости свернуть шею Максиму можно и в машине, но оставил свои мысли при себе. Лишь сказал твердо:
– В машине так в машине. Но в моей, уразумел?
– Уразумел.
– Темно-фиолетовый, почти черный седан. Я буду внутри. И гляди мне, без фокусов.
– Да уж нафокусничался, – угрюмо отозвался Максим, прежде чем в трубке зазвучали гудки отбоя.
Это было произнесено вполне искренне. Но, разумеется, «беретта» предусмотрительно нырнула под куртку хозяина. Она успела заскучать в Одессе. Ей не терпелось перейти к решительным действиям.
* * *
В автобусе подле ворот пинчуковского дома играла музыка. Очередная ночь, проведенная в отсутствии комфорта и горячей пищи, не пошла на пользу никому из охранников. У всех троих были помятые лица и несвежее дыхание. Малява не позволял сообщникам отлучаться с поста надолго, так что автобус воспринимался ими как тюремная камера на колесах. Тем более что радио без умолку выдавало песни то про небо в клеточку, то про жизнь в полосочку.
Направлявшийся в больницу Пинчук заглянул к охранникам и выдал каждому приличную сумму денег. Пересчитав наличность, Хек с Гаманцом переглянулись и уж собрались бросить жребий, кому бежать за пивом, когда Малява заявил, что придется подождать.
– Чего подождать? – недовольно спросили парни.
– Пока миллионерами станем. Вот тогда и погуляем.
– Так мы ж не водку, мы ж пивка для рывка.
– А потом дрыхнуть завалитесь, вместо того чтобы службу нести, – непримиримо сказал Малява.
– Слу-ужба, – пренебрежительно протянул Гаманец. – Что мы, с телкой не сладим?
– Тоже мне проблема, – поддержал его Хек. – Пинчужка, она и есть Пинчужка. Да ей член покажи, так она сама за тобой побежит на край света.
– С ней сейчас москвич, – напомнил перекосившийся от злобы Малява. – Ступай в дом, если ты такой крутой. И приведи сюда Пинчужку.
Хеку это предложение не понравилось, он набычился, вонзив палец в ноздрю. Гаманец от нечего делать принялся шевелить пальцами ног, пробуя, насколько успели разноситься его чудесные туфли. Малява поглядел на обоих с ненавистью и перешел в конец автобуса.
Здесь, направленный стволом в двустворчатую заднюю дверь, был установлен черно-красный ручной пулемет Калашникова, припавший на лапы-сошки и вытянувший вперед хобот ствола, приспособленный для смертельных плевков пулями калибра семь-шестьдесят два. По своему устройству пулемет был почти аналогичен автомату Калашникова, но, конечно, отличался куда большей эффективностью стрельбы. Прицельно бить из него можно было аж на восемьсот метров, в чем убедился Малява, когда опробовал игрушку в степи. Сломанный палец ему не помешал. Он буквально изрешетил выбранный в качестве мишени обломок ракушечника, обратил его в каменное крошево, в прах, в пыль.
Теперь ему не терпелось снова пустить в ход свое грозное оружие. Он надеялся, он очень надеялся, что Оксана и Бондарь выйдут из дома одновременно. Вот тогда-то начнется потеха! Достаточно будет пнуть ногой дверцы, чтобы они распахнулись, выпуская наружу шестидесятисантиметровый ствол. Против пулемета с голыми руками не повоюешь, не погеройствуешь. Будь ты хоть трижды обладателем черного пояса, а закончишь все равно в белых тапочках.
Усевшись на заднее сиденье, Малява пошевелил девятью пальцами, как пианист, разминающийся перед исполнением особенно ответственной партии.
Как вскоре выяснилось, поближе к пулемету он перебрался не зря. Без пятнадцати двенадцать на улицу выкатился седан, за рулем которого сидел Бондарь собственной персоной. Не удосужившись затворить за собой ворота, он медленно проехал мимо и притормозил метрах в двадцати от задней части микроавтобуса. Малява уже приготовился действовать, когда в конце улицы появилась черная иномарка с незнакомыми номерами. Это был «Форд-мустанг», остановившийся на приличном расстоянии от седана. Оттуда выбрался модно одетый фраер с бакенбардами и, повертев головой по сторонам, направился в машину к Бондарю.
