– Вообще-то это модно, – сказал Сундуков. – Но если вы настаиваете…
– Нет, не настаиваю. Потому что вряд ли мы увидимся снова, артист. Я не верю, что ты раздобудешь деньги.
– Я готов дать честное слово… Клятву, если хотите.
– Что ж, давай, – усмехнулся Гелхаев. – Давай мне это слово.
– Пожалуйста. – Сундуков положил ладонь на сердце, но, сообразив, что это слишком уж театральный жест, позволил руке упасть вдоль туловище. – Я действительно знаю, где раздобыть нужную сумму, и я ее раздобуду.
– Ты клянешься дать мне двести пятьдесят тысяч долларов?
– Да.
– Не знаю, что там у тебя в штанах, – сказал Гелхаев, устремив взгляд на ширинку собеседника, – но в голове явно пусто, хоть шаром покати. Теперь ты должен деньги не только моему родственнику, но и мне тоже. И все из-за своего длинного языка. – Он сокрушенно покачал головой. – Эх, надо было с самого начала вырвать тебе язык, как я и собирался. Тогда бы ты не сказал то, что сказал. Но слово не воробей, нет. – Набрякшие веки Гелхаева опустились, скрывая выражение его глаз. – У слов не бывает крылышек.
– Погодите, погодите, – заволновался Сундуков. – Что же это получается? Мы так не договаривались.
– Договаривались, – возразил Гелхаев. – Сначала ты дал расписку моему родственнику. Теперь явился ко мне и пообещал дать мне двести пятьдесят тысяч. Ты совершенно не умеешь вести деловые разговоры, артист, и поплатился за это. Я бы сказал: пусть это станет тебе уроком на будущее, но не скажу. Потому что у тебя нет будущего.
Сундуков дико оглянулся по сторонам и, шагнув к велотренажеру, прислонился к нему с видом человека, выложившего все силы в борьбе за приз, который ему так и не достался. Разум отказывался верить происходящему. Он, если и не всенародный любимец, то очень и очень заметная фигура на поп-сцене, «попал на бабки», как последний лох. Оказалось, что все его связи, знакомства, рейтинги – мишура, фикция, мираж. Эти фальшивые козыри годятся лишь для тусовок и презентаций, а в реальной жизни они гроша ломаного не стоят. Твои знаменитые собратья могут хлопать тебя по плечу, давать понюхать «кокс» из заветной трубочки и доверительно сообщать координаты лучших специалистов по выщипыванию бровей, но вдруг балаганная музыка смолкает, карусель резко останавливается, и финита ля комедия.
Гелхаев плотоядно облизнулся:
– Ну что скажешь, артист? Жизнь это театр? Нет?
Сундуков медленно поднял взгляд на окликнувшего его чеченца и покачал головой:
– Не театр. Скорее, сортир, как вы изволили выразиться. Один огромный общественный сортир, в котором любой может вляпаться в дерьмо.
– Вот! – Гелхаев воздел палец к потолку. – Кажется, ты начинаешь понимать. А с человеком, который понимает, можно иметь дело. Я не обещаю тебе помощь, но готов тебя выслушать. Начнем сначала. Где ты собираешься раздобыть деньги? У тебя есть минута, чтобы сказать правду. Время пошло.
* * *
Сундуков заговорил ровно через восемнадцать секунд. За это время он едва не вывихнул собственные переплетенные пальцы и прикусил нижнюю губу чуть ли не до крови, но колебания длились недолго.
Еще через двадцать секунд развалившийся в кресле Гелхаев изменил позу, подавшись вперед. А по окончании рассказа он снова откинулся назад, изображая безразличие, которого он на самом деле не испытывал.
Вот уж действительно, на ловца и зверь бежит. Да какой зверь! Насмерть запуганный, затравленный, ничего от страха не соображающий. Находка, просто находка.
Не далее как вчера из Ичкерии позвонил Черный Ворон, отряд которого контролировал территорию, на которой находились нефтяные скважины клана Гелхаева. Никакой симпатии к этому замаравшему свою честь отщепенцу Гелхаев не испытывал, однако, по воле Аллаха, был вынужден не только считаться с Вороном, но и оказывать тому разного рода услуги. Как же иначе? Сегодня ты отказываешься сотрудничать с человеком, запятнавшим свое имя позором, а завтра на твоем подпольном нефтехранилище случается пожар, и тогда вопросы чести отходят на задний план, а первоочередное значение приобретают понесенные тобой убытки. Помогать полевому командиру террористов небезопасно, но отказывать ему в помощи – это уже безрассудство чистой воды.
Обычно просьбы Черного Ворона были не слишком обременительными. Подкинуть деньжат или оружие. Укрыть в Москве парочку боевиков, приехавших с каким-то заданием. Сбыть миллион-другой фальшивых долларов, присланных из Грозного.
На этот раз Черному Ворону срочно потребовался хакер. Не самый продвинутый. Не из тех психов-одиночек, которые по ночам скачивают деньги с банковских счетов или проникают в информационные системы силовых структур. Запросы Ворона были скромнее. Он хотел заполучить специалиста, способного взломать защиту персонального компьютера, расшифровать не самые сложные коды, подобрать нужные пароли.
Главная проблема состояла в том, что работу предстояло проделать в Ичкерии, а заманить туда умного человека непросто. Они ведь все молодые да ранние, хакеры. Их задешево не купишь, вокруг пальца не обведешь. Еще сегодня утром Гелхаев безрезультатно ломал голову над решением этой проблемы, а теперь мысленно благодарил Аллаха, приславшего ему Никиту Сундукова.
Ибо Алиса, молодая жена этого заморыша, являлась квалифицированным программистом, то есть именно тем человеком, который требовался Ворону. Как выяснилось из Никитиного рассказа, он бросился к Алисе за помощью сразу после злополучных посиделок в казино. Не видя иного способа срочно раздобыть деньги, он слезно попросил жену проникнуть в операционную систему какого-нибудь рядового банка и скачать оттуда требуемую сумму. Поначалу Алиса наотрез отказывалась участвовать в подобной афере, но после того, как Никита успешно разыграл попытку самоубийства, от ее моральных принципов камня на камне не осталось. Единственное, чего не сумел обожаемый супруг, так это заставить Алису действовать быстрее, чем позволяла ее квалификация. Она ведь не хакершей была, а программисткой, так что ей предстояло проделать прямо противоположное всему тому, что она умела.
– То есть вывернуться наизнанку, – как образно выразился Сундуков под конец исповеди. – Чем она сейчас и занимается. Обложилась специальной литературой, часами блуждает в Сети, выискивая необходимую информацию. Алиса сказала, что подготовка может занять месяц, но, думаю, она управится за пару недель. Осталось завести кредитную карточку на предъявителя и раздобыть мобильный телефон, зарегистрированный на чужое имя. Вот, пожалуй, и все, – закончил Сундуков, разведя руками.
– Девочка тебя сильно любит? – поинтересовался Гелхаев. – Она ради тебя горы готова свернуть, верно?
– Выходит, так. – Сундуков скромно потупился.
– А ты ее?
– Безумно, просто безумно.
– Но себя все-таки любишь немножко больше, правда?
– Как вам сказать…
– Никак не говори, – успокоил Гелхаев напрягшегося гостя. – Просто позвони своей Алисе и попроси ее срочно приехать сюда. Я дам ей одно маленькое поручение. Если она его выполнит, считай, что я перекупил твой долг.
