У нее перехватило дыхание. Ложь и предательство были непостижимы, и все-таки...
Сэм разливал кофе. Он уловил выражение ужаса на ее лице.
— Что теперь?
Она сказала то, что думала:
— Зачем им нужно представлять дело так, будто я убила Ориона, когда я ясно сказала Брайсу, что это сделала женщина из Лондона? И что именно она убила маму. Об этом нигде ни слова!
— Они могут быть искренне уверены в своих словах. — Он поставил чашки на стол. — Эта смерть Ориона и обвинения против вас укладываются в некую схему вашего поведения, которую, как им кажется, они наблюдали многие годы. Вы знаете, есть старое изречение: реальность такова, какой вы хотите ее видеть.
Он сел напротив, принимаясь за свою чашку кофе. Но она не верила в это, и, судя по выражению на лице Сэма, он тоже не верил.
— Сначала мой двоюродный брат забирает пакет у вас в штаб-квартире ЦРУ. Затем я обнаруживаю, что мой психиатр, которого прислал дядя Крейтон, лжет. Брайс не сказал полиции о том, кто на самом деле убил маму и Ориона и откуда Стерн знает, что меня нужно ожидать около его дома. Плюс кто-то, обладающий большой властью, нанимает «чистильщиков», чтобы они преследовали нас, и он же стоит за смертью мамы, поскольку Стерн тоже «чистильщик», и именно она забрала пакет у мамы. И теперь все дядья не только отказываются от меня, но и делают все, чтобы представить, будто у меня был мотив для убийства Ориона.
Она сделала паузу, пытаясь еще раз осмыслить сказанное.
— Получается, что ваш двоюродный брат и дяди виноваты во всем?
Она старалась сдерживаться.
— Куда ни посмотришь, без кого-либо из них дело не обходится. Думаю, что все это из-за Янтарной комнаты, но я пока не вижу связи. Каковы же их ставки, чтобы убить маму, а теперь приняться за меня?
— Может быть, у меня есть ответ...
Он замялся.
— Все в порядке. Какой же?
Он вновь открыл «Нью-Йорк таймс» и показал на первую полосу:
— Прочтите это.
В сегодняшней эксклюзивной статье лондонская «Санди таймс» привела свидетельства того, что ведущий кандидат в президенты Дуглас Пауэрс вел двойную жизнь, нанимая девушек по вызову в Монако и Праге.
Она нахмурилась:
— Какое отношение это имеет к смерти мамы?
И вновь он принял обманчиво расслабленный вид, но при этом его серые глаза потемнели.
— Я спорил с Винсом, потому что он иногда был недостаточно доказателен. — Сэм ткнул пальцем в статью. — Из-за того что мы не пришли к согласию относительно вот этого, он пригрозил перевести меня из аналитической службы. Видите ли, однажды ко мне поступила пачка несистематизированных данных из Праги, и там был список из досье, о котором говорится в этой истории, от типа под кодовым именем Иржи. Там также была фотография Пауэрса, садящегося в лимузин с секс-дельцом и проституткой. При этом на них взирали какие-то дети, стоящие на тротуаре. Мне фотография показалась поддельной. Я хотел проверить, но Винс велел мне положить ее на полку. Он думал, что все выглядит так, словно Компания вмешивается в политику, потому что его отец был вторым кандидатом.
— Винс не позволил вам провести расследование?
— Именно так.
В жуткой тишине они смотрели друг на друга.
Она медленно выдохнула.
— Они пытаются нанести вред репутации Дугласа Пауэрса, чтобы Крейтон мог выиграть.
— Именно так я это и представляю. На память приходит «Уотергейт». На протяжении двух столетий у нас случались всевозможные нарушения закона и выборные подтасовки. Если я прав, это не будет первым случаем, когда политик пытается надуть страну. Но этот случай, похоже, может быть самым крупным и позорным.
— Может быть, обвинения против Пауэрса истинны, а Крейтон с Винсом просто пытаются повлиять на общественность, сообщив правду. Чего я не оправдываю, заметьте. Но тогда это хоть не так противно.
Глаза Сэма вспыхнули.
— Любопытно, что Винс сделал все, чтобы я не расследовал данные из Праги, и что он же был тем человеком, который увел пакет, адресованный мне.
— И опять Янтарная комната. Но мы имеем теперь три отдельных вопроса. Один — это пакеты, второй — Янтарная комната и третий — выборы Крейтона. Связаны ли они между собой? Если вы правы и выборы заставляют Крейтона и дядей делать все это со мной... Я до сих пор не вижу связи.
— Это похоже на мозаику, где цветные фрагменты постоянно перемешиваются, складываясь в новые и причудливые картины.
Они молча сидели, пытаясь в уме сложить элементы головоломки.
Наконец Сэм сказал:
— Ручаюсь, ДГР ничего не знает о происходящем. Если бы знал, то даже фамилия Редмонд не спасла бы Винса.
— Что это за ДГР?
— Директор главной разведки. Это тот, кто отвечает за все разведывательные агентства США. Он прямой начальник Винса. Может быть, он не знает о пакете, но точно знает об информации из Праги. — Сэм покачал головой. — Мы должны воспользоваться кое-какой помощью. Это единственный человек, с кем можно поговорить. Он живет в Силвер-Сиринге. Это недалеко отсюда...
— Вы никуда не поедете.
Сэм удивленно посмотрел на нее.
— Вы еще не научили меня пользоваться пистолетом.
* * *
Она быстро приняла душ и вновь надела вчерашнюю одежду. Шерстяные брюки и шелковая блузка не были порваны, и она смогла отстирать грязь до более-менее приличного вида. Это было почти чудом, учитывая, сколько раз она падала. На мгновение Джулия пожалела, что не находится в магазине «Сакс» на Пятой авеню с полным бумажником. Она покачала головой и перебинтовала руки. Они заживали и болели все меньше. С челюстью тоже дело обстояло получше.
Причесываясь, она попыталась успокоиться. Но все мышцы затекли. Именно в этот момент она услышала болезненную тишину внутри...
Ее музыка закончилась. Сколько она могла себя помнить, музыка постоянно текла в ней, подобно прекрасной реке. Теперь вместо музыки звучала канонада слов. Она не могла остановить их, потому что была вынуждена анализировать все, что происходит вокруг. Это не оставляло места музыке и прежней жизни. Ее охватила тоска. Сможет ли она еще когда-нибудь играть? Трепетать от музыки? Она потеряла все остальное. Вдруг она осознала, насколько одинока.
* * *
Сэм был в маленькой гостиной. Здесь была уютная и прелестная мягкая мебель с гнутыми деревянными спинками и ножками. Полки с книгами на английском и русском языках закрывали одну стену. Многие из томов — в богатых кожаных переплетах с тисненными золотом буквами. Красивые низкие столики и высокие лампы придавали комнате обжитой и приветливый вид. Несмотря на то что квартира месяцами стоит закрытой, в воздухе витал лишь едва заметный запах затхлости... и давняя память об ароматном трубочном табаке.
