— Ну как же, я ведь сам отец. Мой сын Артур, он вместе с матерью живет в Майами, к счастью, здоров. Но самым страшным ударом для меня было бы, если бы он вдруг заболел, поэтому я стараюсь, чем могу, помогать нездоровым деткам.
Выслушав эту исчерпывающую информацию о счастливой семейной жизни своего старого приятеля, Лика поспешила покинуть пресс-конференцию, пока он ее не заметил.
С этим эпизодом ее личной жизни было покончено. Временами случались какие-то мимолетные романы, ни к чему не обязывающие связи — быстрые, опьяняющие и рассеивающиеся наутро, не оставляющие после себя ничего, кроме легкого привкуса разочарования на губах. В студии телеканала шумно отмечались свадьбы сотрудников, рождение детей, потом, через некоторое время, не менее громкие разводы. За время ее работы на телеканале сложившиеся пары несколько раз уже перетасовывались в самых разных комбинациях. Она же оставалась неизменной — одинокая, хрупкая маленькая женщина с доброжелательной улыбкой на лице и не подпускавшая к себе никого близко. Никто, впрочем, и не лез к ней в душу, не набивался в друзья, коллеги словно чувствовали эту незримую дистанцию, которую она определила между ними и собой. Правда, если нужна была помощь, направлялись все-таки прямиком к Элеоноре Беловой.
— Лика, добрый день, вас беспокоит Лариса Николаевна Рассказова. Вы приезжали как-то брать у меня интервью. Помните? Лика сразу узнала в трубке низкий женский голос с характерными металлическими нотками. К этой внушительной даме, большой шишке в министерстве экономики, она действительно приезжала. Так уж получилось, что для одного из сюжетов в вечернем выпуске новостей потребовался комментарий специалиста, и брать его направили Лику. Ей понравился тогда теплый просторный кабинет с деревянными панелями на стенах, мягкий рассеянный, располагающий к непринужденной беседе свет ламп, удобные кресла напротив массивного письменного стола. Во всей обстановке виделось что-то выдержанное временем, надежное, успокаивающее — не чета современным бездушным холодным офисным помещениям в стиле хай-тек.
Из-за стола навстречу ей шагнула плотная невысокая женщина, отличавшаяся тем не менее очень прямой, горделивой осанкой. Безупречный черный костюм, тщательно уложенные седые волосы, доброжелательный взгляд из-под очков в серебристой оправе. Прямо-таки Маргарет Тэтчер постсоветского разлива.
Рассказова сразу прониклась к Лике симпатией, на заданные вопросы ответила понятно, доходчиво, а потом пустилась почему-то в собственные воспоминания. Удивительно, но Лику, спешившую на телестудию с полученным материалом, эта нежданная задержка не раздосадовала. Что-то было такое в этой пожилой статной женщине, одновременно властное и располагающее. И Лика, уютно расположившись в велюровом кресле, с интересом слушала о ее работе в торгпредстве далекой африканской страны, давно, еще в шестидесятые годы, о возвращении в СССР, об участии в экономических реформах конца восьмидесятых. Словно погружалась в живую историю.
Распрощались они тепло, как старые знакомые. Лариса Николаевна вручила Лике визитку с золотым обрезом, приглашала заходить и обращаться с любыми вопросами. Правда, у Лики за все это время никаких поводов для обращения к новой знакомой так и не возникло. И вот теперь она зачем-то объявилась сама.
— Лика, мне очень неудобно вас беспокоить, — начала Лариса Николаевна, — но у меня к вам небольшая просьба.
— Да, а в чем дело? — заинтригованно спросила Лика.
— А дело вот в чем. У меня есть бывший хммм… коллега, тоже экономист. Впрочем, ладно, что там темнить, на самом деле это мой бывший супруг. Он, в общем, неплохой человек, образованный, даже в своем роде талантливый. Но вот, понимаете, не сложилась жизнь, не устроилась карьера. Служил в свое время в посольстве в Кении, мы там и познакомились, но так получилось, что не смог себя достойно проявить, вернулся в СССР. А потом перестройка, новые времена, и он как-то… растерялся. В общем, сейчас он мается без работы, строчит какие-то статейки в научно-популярные журналы.
— Понимаю, — кивнула Лика. — А я чем могу помочь?
— Голубушка, если вам не сложно, вы не могли бы зайти к нему, посмотреть эти его работы? Чем черт не шутит, может, удалось бы устроить его на телевидение каким-нибудь консультантом по экономическим вопросам…
«Только этого не хватало, заниматься благотворительностью», — хмыкнула Лика. Выходит, она и правда достигла к тридцати годам небывалых карьерных высот, если такие люди, как Рассказова, обращаются к ней с просьбой.
— Это ваш бывший муж, говорите? — переспросила она.
— Да, Рассказов Евгений Павлович. Мы уже много лет в разводе, но как-то так получается… — дама сухо рассмеялась. — Знаете, есть такая избитая фраза — мы в ответе за тех, кого приручили. В общем, это, вероятно, мой крест на всю жизнь.
«И ты решила разделить со мной эту ношу. Ловко!» — мысленно ответствовала Лика.
— Вы не волнуйтесь, Лика, я оплачу ваши услуги, — заверила Рассказова.
Почему бы не заехать на досуге к какому-то безобидному старичку. В конце концов, от нее не убудет, а там, кто знает, может, и вправду удастся куда-нибудь его пристроить. Да и деньги никогда лишними не бывают.
— Хорошо, Лариса Николаевна, я к нему заеду. Диктуйте адрес, — пообещала Лика.
Выкроить время на поездку к Рассказову ей удалось только через несколько дней. Предварительно позвонив и договорившись о встрече, она подъехала на такси к сталинской высотке на Котельнической. С неба сыпал колючий мелкий снег, забиваясь в капюшон темно-серого зимнего пальто. Лика, приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы снежинки не летели в лицо, направилась к подъезду, едва не поскользнулась на обледеневшей каменной лестнице. Вот, значит, где живет неудачный питомец самой великой Рассказовой. Поднявшись в отделанном с шиком сталинских времен лифте на нужный этаж, Лика позвонила в дверь. В квартире что-то зашуршало, зашелестело, прошаркали по полу тапки, и дверь отворилась. С порога на Лику близоруко щурился поверх толстенных мутных очков долговязый, сутулый мужичонка в мешковатом вылинявшем пиджаке. Всклокоченные изжелта-седые пряди топорщились над изрезанным продольными морщинами лбом, пепел с зажатой в пальцах сигареты сыпался на лацканы пиджака. Невозможно было представить такого жалкого субъекта рядом с вальяжной царственной Рассказовой.
— Добрый день. Я Лика, — представилась она. — Я вам звонила.
— Конечно, конечно, девушка, проходите! — засуетился Евгений Павлович.
В прихожей на Лику со стен таращились деревянные африканские маски.
— Ой! — отшатнулась она от одной особенно неприятной клыкастой рожи.
— Страшные? — горделиво осклабился Рассказов. — А я, знаете ли, привык. Столько лет уже среди них живу. В свое время привез из Кении. Работал там, понимаете ли, в нашем советском посольстве. И неплохо работал, — запальчиво продолжал он, словно боялся услышать от Лики возражения. — Долг свой выполнял честно. Если бы не козни завистников…
«Ты бы непременно всем показал и по сей день был бы на коне», — с раздражением подумала Лика. И принес же ее черт сюда. Слишком высокая плата за давнее интервью с высокопоставленной министерской дамой.
