«Деньги не пахнут», произнес он очень, очень серьезно. «И, кроме того, тебе, вероятно, известно, что я занимаюсь только чистыми делами».
«Это дело простое и чистое», я оставался в клинче. Собственно, это был единственный способ остаться на ногах. «Это дело для настоящих господ. Разве тебе не хотелось бы слушать Стиви Уандера, да еще и получать за это деньги? Большие деньги».
Он перестал крутить перстень на среднем пальце: «Не впутывай Стиви Уандера в свои глупости».
«Не думаешь ли ты», спросил я уже в трансе, «что пришло время устроить в Нишвиле что-нибудь грандиозное?»
«Что грандиозного здесь можно устроить? Организовать бал гомосексуалистов в Соборной церкви?».
«Радио Барон», выкрикнул я, представляя новую сенсацию. «Радио с супермузыкой и суперспонсорами, которые будут драться друг с другом за рекламное время, не спрашивая о цене. Ты только представь себе, сколько есть в этом городе людей, для которых будет честью вложить деньги в радио Барона».
«За стенами этого офиса нет никакой чести», он положил свои когтистые руки на стол. Длинные, как у пианиста, пальцы выбивали дробь по искусственно «состаренному» ореховому дереву. На столе не было ни бумаг, ни иллюстрированных журналов, ни хрустальных пепельниц — от этого его величина была еще более заметной. Я имею в виду величину стола. Другая величина подразумевалась, и я загремел тоном проповедника: «На это есть Пеня и я, мы их научим тому, что такое честь, и что за честь нужно платить по прейскуранту Барона».
Воздух, который я выдыхал, наполнял атмосферу праведным гневом.
«И что я должен делать?» лениво спросил Барон, у которого, кажется, начало просыпаться воображение.
«Только одно — составить список спонсоров и текст контракта о рекламе», я был готов к ответу. Равно как и к последовавшему за ним вопросу:
«А что, если они не захотят давать рекламу?»
«Они только потом узнают, что мы их рекламируем», я набрал обороты и не дал ему снова перебить себя вопросом. «Сначала мы их прорекламируем, а потом сунем на подпись контракт. Ты же не допустишь, чтобы богатые бизнесмены бесплатно рекламировались на твоем радио? Помнишь, что ты сказал мне, когда я в первый раз был здесь: «Барон не Красный крест».
Он подался вперед, локти скользнули по столу в мою сторону, он приложил палец к губам, собираясь закусить его зубами. Свет пробивался через жалюзи, рассказывая свою историю: вещи не очевидны, вещи искажены. Да, свет бросает на них тени, создает их очертания. Загадочный оскал принял вид резкой, бледно-красной черты. Сейчас он действительно подводил черту.
«Диджей, одно дело заводить музыку в клубе. Это хобби. Это чушь собачья. Открыть радиостанцию это нечто совсем другое. Это дело».
«Так я о деле и говорю». Барону не влезешь в душу, но как насчет его логики?
«Знаешь ли ты, сколько стоит такое дело?». Логика хозяина судорожно сопротивлялась попытке затащить ее в неизвестный лабиринт.
«Цена чисто символическая». Моя самоуверенность незаметно переросла в дерзость.
«Деньги — вещь деликатная. С ними нет никакой символики. Оборудование, передатчик, помещения», он устал перечислять. «И кто ты такой, чтобы я превращал тебя в звезду эфира?»
«Речь идет не обо мне, а о твоих бабках». Я перешел черту, которую он провел.
«Речь всегда идет о моих бабках». Он мог бы сказать, что в космосе действуют космические законы.
Я решил, что пробил час прояснить ему один из таких законов: «Тебе не нужно вкладывать деньги, твое дело собирать их и тратить».
«А кто же вложит деньги в мое радио?». Он снова принялся вертеть на среднем пальце квазароподобный перстень, теперь гораздо энергичнее. Должно быть, чтобы улучшить циркуляцию.
«Твой спонсор», сказал я как можно более невыразительным тоном, почти удивленным тем, как он не понимает то, что само собой разумеется. Ей богу, космос огромен, особенно наш, нишвилский. Я и сам много раз убеждался в этом. Теперь была очередь Барона совершить мягкую посадку. Он знал, что я не решился бы подсовывать ему туфту, и от этого еще больше нервничал, он уже клюнул и теперь должен был выслушать меня до конца. Чтобы потом стереть меня в порошок или же бросить мне кусочек сахара.
«И кто же этот спонсор? Стиви Уандер?». Загадочный оскал выбился из сил и хотел выиграть время. Кое-что он нащупал, но все еще не въезжал, где тут голова, а где хвост.
«Пижон Гиле». Я приблизился к краю стола, чтобы ему легче было следить за моими словами. Я больше не был пришельцем в чужом космосе. «У него есть и радиостанция, и фирма звукозаписи. Не многовато ли, чтобы остаться в деле, для человека, который ебет отстающих в развитии малолетних девочек? Я уверен, ему будет очень приятно уступить радиостанцию деловому партнеру, то есть тебе. Разумеется, за символическую компенсацию».
«Каковы размеры символической компенсации?» Его пальцы стали липкими от желания прощупать ситуацию.
«Отпущение грехов», я позволил себе улыбку триумфатора, в честь Барона. «Ты пощадишь его жизнь и свободу. Ебля малолетних девочек это ведь нехорошее нарушение закона, не так ли?»
«Кто не платит, тому вкатят», Барон смотрел на окружающий мир принципиально. Я чувствовал, что он повелся. Новое дело уже проникло в его кровеносную систему. Его гавайская рубаха подмышками начала собираться в складки. Я сделал это, вбил последний гвоздь в жирного слизняка Пижона Гиле.
«Итак, я предлагаю тебе чистое дело. С контрактами и остальными бумагами, все подписанное и с печатями».
«Кто ты такой, чтобы предлагать мне дело?». Хозяин не хозяин, если он не следует своей логике. Так поддерживается порядок в космосе.
«Дело твое и только твое», подтвердил я в рамках его логики.
Барон фыркнул и встал. Но к бару не пошел. Он сунул руки в карманы широких льняных брюк с бесчисленными сборками и зашагал вокруг стола. Вот почему его стол был таким огромным. «Пеница тебя хвалит, говорит, в нужный момент ты превращаешься в зверя. Это хорошо, но береги силу и нервы. Для вас двоих здесь будет много работы. И это не должно выглядеть как рэкет. Отношения с полицией становятся все дороже и дороже».
«Барон, я не занимаюсь выколачиванием долгов. Я маркетинговый агент «Радио Барон», представился я очень, очень официально.
«Маркетинговый агент», повторил Барон. «Звучит хорошо. Оставайся на профессиональном уровне. Я не хочу, чтобы поднялся шум».
«Все, что будет слышно, это только музыка и реклама». Я производил все более убедительное впечатление, я контролировал свой транс, не позволяя себе слишком высоко подняться в глазах Барона.
«Хорошо», он провел новую черту, «я разработаю детали, а потом мы навестим Пижона Гиле. И ему пора воспарить духом».
Я был абсолютно уверен, что Пижон Гиле никогда не размышлял о духе. Тем хуже для него. Похоже, что скоро он его увидит. Я нисколько не сомневался, что он очень, очень удивится, когда поймет, что дух, который ему явился, состоит из плоти и крови.
