— Входите, Сержио, — приветствовал его Джонни. — Рад вас видеть.
Итальянец с неожиданной быстротой пересек кабинет, и рука Джонни утонула в его огромной волосатой лапе.
— Ну, наконец мы готовы, — сказал Сержио. — Три месяца я бездельничаю, ничего не делаю. Только посмотрите на меня. — Он хлопнул себя по животу, послышался резкий звук, похожий на пистолетный выстрел. — Жирный! Нехорошо!
— Ну, не совсем готовы, — поправил Джонни. Он собирался отправить Сержио с экипажем в Англию до спуска корабля. Хотел, чтобы итальянец смог изучить все новое оборудование, которым был оснащен «Кингфишер». А когда корабль будет готов к плаванию, Сержио приведет его в Африку.
— Садитесь, Сержио. Давайте еще раз посмотрим список экипажа.
Когда час спустя Сержио уходил, Джонни проводил его до лифта.
— Если возникнут какие-нибудь проблемы, немедленно звоните мне, Сержио.
— Si. — Сержио пожал ему руку. — Не беспокойтесь. Капоретти за всем присмотрит. Все будет в порядке.
Возвращаясь в каинет, Джонни задержался у стола секретарши.
— Миссис Хартфорд здесь? — Спросил он у одной из двух секретарш, но ответили обе хором, как Твидлдум и Твидлди:
— Нет, мистер Ленс.
— Она сообщила, где находится?
— Нет, мистер Ленс.
Трейси исчезла. Пять дней от нее не было никаких известий, ее новый кабинет пустовал. Джонни беспокоился и сердился. Беспокоился, опасаясь, что она вернулась к наркотикам, сердился, потому что ему ее не хватало.
Вернувшись в кабинет, он сердито хмурился.
— Боже! — сказала Летти Пинар, стоя у его стола с грудой почты. — Вы выглядите счастливым. Вот это вас подбодрит.
Она протянула ему открытку с цветным изображением Эйфелевой башни. Первая весточка от Руби со времени ее отъезда. Джонни быстро прочел ее.
— Париж, — сказал он, — там, кажется, весело. — Бросил открытку на стол и погрузился в работу.
Работал он допоздна, перехватил в закусочной и поехал в молчаливый дом в Бишопскорте.
* * *
Скрип шин на гравии и свет фар в окнах спальни разбудили его. Он сел в постели и услышал настойчивый дверной звонок. Включил лампу. Два часа — Боже!
Он набросил на голое тело халат и пошел к двери, включая по дороге свет. Звонок продолжал трезвонить.
Он повернул ключ. Дверь распахнулась, ветром влетела Трейси, прижимая к груди чемоданчик.
— Где ты была? — Джонни испытывал одновременно гнев и облегчение.
— Джонни! Джонни! — Она приплясывала от возбуждения, глаза ее сверкали, щеки пылали. — Я их получила, оба!
— Где ты была? — Джонни не так-то легко сбить. С видимым усилием Трейси справилась со своим возбуждением, но продолжала улыбаться. Казалось, она негромко гудит, как электрический мотор.
— Пошли. — Она взяла его за руку и отвела в гостиную. — Налей себе большую порцию виски и садись, — приказала она, величественная, как королева.
— Мне не нужно виски, и я не…
— Нужно, — прервала она и пошла к бару, налила в хрустальный стакан большую порцию, добавила содовой и принесла Джонни.
— Трейси, что происходит?
— Пожалуйста, Джонни. Это так прекрасно. Не нужно портить. Садись.
Джонни неохотно сел, а Трейси открыла чемоданчик и достала оттуда стопку документов. Она встала в центре гостиной, приняв позу викторианской актрисы.
— Это, — объяснила она, — перевод с немецкого документа, выданного губернатором в Виндхуке и датированного 3 мая 1899 года. Преамбулу я опущу и перейду к сути.
Она откашлялась и начала читать:
— В соответствии с суммой в 10 000 марок, которая должным образом выплачена и получена, все права на разведку, добычу, обработку и вывоз всех металлов, драгоценных и недрагоценных камней, драгоценных, полудрагоценных и недрагоценных, всех минералов, гуано, растительности и других материалов органического и неорганического происхождения на период в девятьсот девяносто девять лет гарантируется господам Фарбену, Хендрику и Мозенталю, Южная Африка, торговцам гуано, с Бергенштрассе, 14, Виндхук, на площади в форме окружности радиусом в десять километров, центр окружности находится на самой высокой точке острова, лежащего на широте 23 градуса 15 минут юга и на долготе 15 градусов 12 минут востока.
Трейси замолкла и посмотрела на Джонни. Он застыл с каменным лицом, внимательно слушая ее. Она быстро продолжала:
— Все старые германские концессии ратифицированы объединенным парламентом, когда Южно-Африканский Союз принял на себя мандат после великой войны.
Он кивнул, не в состоянии сказать слово. Трейси продолжала улыбаться.
— Эта концессия по-прежнему законна. А все последующие права недействительны, и хотя первоначальная концессия предназначалась для разработки гуано, в нее включены и драгоценные камни.
Джонни снова кивнул, и Трейси достала другой документ из пачки.
— Компания Фарбен, Хендрик и Мозенталь, Южная Африка, все еще существует. Помимо этой давно забытой концессии, ей принадлежит только старое здание на Бергенштрассе, 14, в Виндхуке.
Неожиданно Трейси сменила тему.
— Ты спрашиваешь, где я была, Джонни. Ну, я была в Виндхуке и ездила по самым плохим в Южной Африке дорогам. Компания Фарбен, Хендрик и Мозенталь теперь принадлежит братьям Хендрик, паре фермеров, разводящих каракулевых овец. Ужасные старики. Я видела, как они перерезают горло бедным маленьким персидским ягнятам, чтобы у них не завивалась шерсть… — Трейси замолчала и глотнула. — Ну, я не стала объяснять им насчет концессии. Просто предложила купить компанию, они запросили двадцать тысяч, я сказала: «Подписывайте», и они подписали, и я оставила их смеющимися от радости. Они считают себя ужасно хитрыми. Вот! И теперь это твое!
Трейси протянула соглашение Джонни, и пока он читал его, продолжила:
— Я написала соглашение от имени «Ван дер Бил Дайамондз» и подписала его как директор, надеюсь, ты не возражаешь…
— Боже! — Джонни сделал большой глоток виски, потом поставил стакан и встал. — Не возражаю? — повторил он. — Приносишь мне концессию на Молнию и Самоубийство и спрашиваешь, не возражаю ли я?
Он потянулся к ней, и она пошла ему навстречу.
— Трейси, ты удивительна. — Они в экстазе обнялись, Джонни приподнял Трейси, и они незаметно для себя оказались лежащими на диване, все еще в объятиях друг друга. Потом они поцеловались, и смех сменился нечленораздельными звуками и вздохами.
Наконец Трейси оторвалась от него и соскользнула с дивана. Дыхание ее прерывалось. Волосы спутались.
— Хватит!
— Трейси. — Он двинулся к ней, испытывая страстное желание, но она удержала его на расстоянии вытянутой руки, упираясь ладонями в грудь, пятясь перед ним.
