Не будучи тщеславной, Розамунда тем не менее почти не сомневалась, что Лодердейл вернулся из-за нее. Придется расстроить коварные замыслы, которые явно лелеяла ее мать. Розамунда не сомневалась, что Нерисса опять взялась за старое. Скорее всего мать задумала свести ее с Лодердейлом, предполагая, что дочь только и мечтает упасть в его объятия.
— Маме, по-видимому, очень нравится ставить меня в неловкое положение, — поморщилась Розамунда. — Боже, как не хочется идти туда. Но ты прав, придется. Хотя бы ради того, чтобы не позволить нашей матушке распускать сплетни о мнимой причине моего отсутствия.
— Наша мать та еще штучка, — мрачно согласился Ксавье. — Она завидует тебе; более того — ревнует.
Розамунда от удивления раскрыла рот.
— Нечему здесь удивляться, — усмехнулся Ксавье. — Ну-ка призови на помощь свой ум и смекалку. Наша мать ревновала тебя, можно сказать, с момента твоего появления на свет. Если бы она имела хотя бы одну десятую долю твоего обаяния, то легко удерживала бы подле себя всех тех мужчин, которых соблазняет ее тело. Они спят с ней, не испытывая особо теплых чувств. Как только их желание удовлетворено, они без всякого сожаления бросают Нериссу.
— Верно. А еще она отталкивает их своими гневными вспышками. Все это довольно грустно, — сказала Розамунда. — Не так ли было с нашим отцом?
— Как это ни странно, — вздохнул Ксавье, — но, похоже, он действительно любил ее, иначе не прожил бы с ней так долго.
Ксавье замолк, а потом вдруг заметил:
— Наш отец души не чаял в тебе.
Розамунда положила голову брату на плечо.
— Да, отец... я его почти не помню. Единственное, что сохранилось в моей памяти, так это его ссоры с матерью.
— Он скрывал свои чувства. Ты была совсем маленькой и не понимала этого. Я был старше и понимал отца, пожалуй, даже лучше, чем его понимала мать. Он обожал тебя. — Ксавье поцеловал сестру в макушку. — И я тоже тебя обожал.
От его признания у Розамунды сразу стало легче на душе. Она не сомневалась в искренности Ксавье, который своей скрытностью и сдержанностью во многом походил на отца. Да, Ксавье любил ее. Но тут Розамунде пришла в голову невеселая мысль: кажется, брат, кроме нее, не любил никого. Он был очень одинок.
— Только обещай мне, — вдруг сказал Ксавье, поглаживая ее руку.
— Да? Что именно?
— Обещай мне вести себя очень осторожно на этом вечере. У меня дурное предчувствие.
Розамунда вздрогнула, у нее тоже было нехорошее предчувствие.
Глава 23
— Ты не предупреждала меня, что мы едем на бал, — ворчал Гриффин, поднимаясь с Розамундой по лестнице. — Я же говорил: никаких балов.
— Несколько танцующих пар под музыку рояля — это не бал, — с улыбкой отвечала она. — Это обычный раут, Гриффин. Почаще улыбайся, а то у тебя такой вид, как будто ты собираешься проглотить живьем любого из гостей моей мамы.
Они слегка опоздали — не без тайного умысла со стороны Розамунды. Сперва они с Жаклин приняли приглашение леди Баркер пообедать у нее дома. Затем немного потанцевали на балу у миссис Эштон. И только потом Розамунда, заехав за Гриффином, отправилась на вечер к маме.
Розамунда пыталась сократить, насколько позволяли рамки приличий, время пребывания в Стейн-Хаусе. Мать уже успела оповестить весь город, как ей жалко свою дочь! Обвенчаться в Корнуолле! В глуши! Без родственников и друзей. Не без ехидства мать спрашивала — что же такое делается в доме Монфоров?
Гриффин и Розамунда вошли в гостиную, и тут он сквозь зубы процедил:
— Напомни, с какой целью мы сюда приехали.
— Гриффин, должны же мы когда-нибудь навестить мою мать.
Розамунда терялась в догадках, зачем ее матери понадобилось приглашать на вечер Лодердейла. Неужели ее мать не оставила надежды свести ее и Лодердейла в каком-нибудь укромном уголке? Розамунда была более чем уверена в том, что ее мать затеяла коварную игру, поэтому она намеревалась ни на шаг не отходить от Гриффина на этом рауте.
Вдруг она заметила Лодердейла, и неприятные мурашки забегали у нее по спине.
— Скорее всего мы тут не задержимся, — шепнула она на ухо Гриффину, и тот, разумеется, обрадовался.
Розамунда поглядела по сторонам и увидела, как к ним направляется мистер Мэддокс. Жаклин, рассматривавшая толпу нарядно одетых дам, не видела его.
Но не успел Мэддокс подойти к ним, как она обернулась в его сторону, словно чувствуя его приближение. От его жадного, полного любви взгляда сердце у Розамунды забилось радостно и быстро. О том, что чувствовала Жаклин, можно было лишь догадываться.
Но по румянцу, вспыхнувшему на ее лице, было понятно, какие чувства владеют ею. Мэддокс поздоровался с ними, избегая встречаться взглядом с глазами Гриффина. Впрочем, он видел одну только Жаклин, не замечая никого вокруг.
— Леди, вы не хотите немного потанцевать?
В голосе Мэддокса не было прежнего безразличия, напротив, в нем явственно слышались нетерпение и страсть.
Жаклин смутилась и еще сильнее покраснела. Она украдкой посмотрела на брата, но лицо его ничего не выражало.
— Мне очень жаль, мистер Мэддокс, но сегодня мне не хочется танцевать.
Розамунда готова была убить мужа за его упрямство.
— Чепуха! — воскликнула она. — Ступайте танцевать, дорогая. Если мы с Гриффином не танцуем, это вовсе не значит, что и вы должны воздерживаться от столь маленького удовольствия.
— Она не хочет танцевать, оставь ее в покое, — ледяным тоном возразил Гриффин. — Мэддокс, вы слышали, что сказала моя сестра.
Мэддокс, не сводя глаз с Жаклин, произнес:
— Да, слышал. Очень хорошо.
Отвесив короткий поклон, он резко повернулся и пошел к карточному столу.
С блестящими от злости глазами Гриффин обратился к жене:
— Пойду выпью чего-нибудь.
Розамунда повернулась к Жаклин.
— Мне очень жаль, дорогая. Я пыталась, но ничего не получилось.
— Больше не пытайтесь и не помогайте, — плачущим голосом сказала Жаклин. — Мне от вас ничего не надо. От вашей помощи становится только хуже. Вам все понятно? Оставьте меня в покое.
Не успела Розамунда ответить, как Жаклин бросилась прочь.
Расстроенная, Розамунда застыла на месте, не зная, как быть. Она стояла среди толпы, погрузившись в печальные мысли и ничего не видя вокруг себя. Вдруг над ней раздался знакомый низкий приятный мужской голос.
— Леди Розамунда.
Она обернулась словно ужаленная и увидела перед собой невозмутимое и красивое лицо Лодердейла. Через мгновение ее взгляд перешел на его спутницу.
Его спутницей была ее мать.
