А она почти все дни проводила за книжками, взятыми из барской библиотеки. Что еще делать? Иногда поместье посещали племянники Владимира Ивановича. Когда они были в малолетстве, играли во что ни попадя. Когда повзрослели, Ларисе пришлось быть поосторожней в играх. Гимназисты старших классов уже прочли «Санина», но Лариса прочла «Воскресение» и понимала, чем может кончиться общение с подобными гостями. Деревенские же парни, хоть и говорили гадости за ее спиной, заигрывать с ней не осмеливались.
Лишь однажды Сенька Слепак, только что вернувшийся из города, прогуливаясь с лучшим дружком Филькой Комаром, вздумал познакомиться с ней поближе. Лариса тогда чуть не померла со страху. До Усадьбы было бы не докричаться. Да выручил ее посторонний парень, гостивший тогда в этом селе.
Уже потом Лариса узнала, кто это был. Звали ее спасителя Федором Назаровым. Но вчера, похоже, Назаров ее и погубил. Из-за него избу добрых людей, ставших ее пристанищем на несколько месяцев, посетил комбедовский патруль. Теперь Назаров, судя по всему, далеко. А она во власти тех, кого больше всех ненавидела и боялась.
«Что же я могу сделать? — подумала Лариса в полной темноте. — Даже не удавиться».
Подумав, она нашарила качающуюся доску и оторвала ее от стены. «Вот ею — и по первой же голове. Пусть со злости пристрелят. Хоть позора не будет».
* * *
Часовой обнаружился, едва лишь Назаров подкрался к дому. Возле крыльца бродил долговязый парень, насвистывая «На сопках Маньчжурии». Время от времени, видимо, понимая, что круг обязанностей часового более широк, он отходил от здания шагов на тридцать, обходил какую-нибудь пристройку, шумно плевал на землю и возвращался к крыльцу.
В очередной раз ему пришло в голову заглянуть за каретный сарай. Едва он сделал это, как из темноты скользнул силуэт, и не успел часовой крикнуть, не то что сорвать винтовку с плеч, как тяжелый удар ноги под вздох отбросил его на кирпичную стену.
Придя в себя, парень решил, что своей бедой надо как можно скорее поделиться с товарищами. Но сделать это было невозможно, так как рядом стоял Назаров, заботливо державший его за горло. Винтовку, снятую с плеч пленника, он воткнул штыком в землю, считая ее сейчас никому не нужным предметом.
— Ты на часах? — не шепотом, но очень тихо спросил Назаров.
Парень согласно кивнул головой — разговаривать ему было очень уж неудобно.
— Значит, на сегодня твое дежурство закончилось. Теперь давай думать, как нам с тобой лучше поступить. Или я тебя придушу, или ты мне поможешь. Придушить?
Парень отчаянно замотал головой. Это предложение Назарова ему очень не понравилось.
— Хорошо. Значит, ты мне хочешь помочь. Надо мне в дом войти, а проводить — некому. — Назаров чуть ослабил хватку и прибавил: — Скажешь хоть слово громче, чем я, придушу без предупреждения.
— Пожалейте, дяденька, — пролепетал парень так тихо, что Назаров с трудом смог расслышать его голос. — Я ни в чем не виноват.
— Это, брат, очень плохо получится. Мне придется невинного задушить. Если не поможешь, — участливо сказал Назаров. — Сколько ваших в доме?
— Весь комбед в сборе. Двадцать человек.
— Где они?
— В гостиной. Там у нас вечернее собрание, — прошептал парень, да так тихо, что Назарову пришлось заставить его повторить. В этот момент из дома донесся звон стаканов.
— Хорошее у вас собрание. Где Лариса?
— Барская поблядушка, что ли?
Болезненный тычок в бок объяснил парню, что он должен осторожней выбирать выражения.
— Извините, дяденька. Ее наш председатель приказал в башне запереть, чтобы никто не обидел.
— Ты знаешь, как до башни добраться?
— Не-е. Я в зиминской усадьбе всего неделю как поселился.
— Тогда пошли. — И Назаров, продолжая держать парня за горло, осторожно двинулся к дому.
Они взошли на крыльцо и приблизились к раскрытой двери. В этот момент пленник, видимо, ободренный знакомыми голосами, раздававшимися из гостиной, рванулся из назаровских рук, пытаясь крикнуть «караул». Ничего хорошего эта затея ему не принесла. Назаров тотчас сжал пальцы на его горле и два раза двинул головой о стенку. Тело парня потеряло природную устойчивость и сползло по стенке вниз.
Назаров вынул нож, отрезал кусок от шинели пленника. Через минуту во рту у парня торчал кляп, а руки были связаны. Оставив неподвижное тело возле крыльца, Назаров поднялся по ступенькам и оказался в Усадьбе.
В прихожей, которая с легкой руки архитектора-британца называлась мудреным словом «холл», было просторно и темно. Налево, в гостиную, вел широкий коридор, его дальний конец был озарен отсветом ламп, освещавших комбедовскую пирушку. Назаров на минутку остановился, припоминая рассказы Тимохи Баранова об Усадьбе. Здесь должна быть лестница. Вроде бы немного пройти направо. А там и наверх.
Из раздумий его вывел скрип открывшейся, невидимой в темноте двери, и Назаров нос к носу столкнулся с невысоким мужичком, державшим в одной руке лампу, а в другой — корзину с разной закуской. Изо рта у мужика торчал здоровенный ломоть ветчины — видно, он решил удовлетворить голод еще по дороге. Сделать это ему не удалось, так как от удара под ребра мужик тотчас согнулся и раскрыл рот, чтобы набрать побольше воздуха. Ветчина мягко шлепнулась на пол. Рядом с ней упала корзина, по коридору разнесся глуховатый звон разбившихся крынок. Лампу постигла бы та же участь, не подхвати ее Назаров. Другой рукой он выхватил финку, и мужик почувствовал под подбородком неприятный холодок, а потом и легкий укол.
— Вавила! — раздалось из гостиной. — Ты что, курвин сын, всю сметану побил?
— Вавила, — сказал Назаров, быстро поставив лампу на пол и взяв своего противника за волосы освободившейся рукой. — Жить хочешь?
— Да. — Вавила протрезвел мгновенно и уже сообразил, что за штучка уперлась ему в горло.
— Тогда крикни, что задержишься немножко. Скажешь не то, что надо, — понимаешь, что будет, не дурак.
— Товарищи, я тут всю провизию просыпал, и не собрать! Лучше я в погреб обратно схожу, — во всю глотку, истово заорал Вавила.
— Послали болвана, — донеслось из гостиной. — Он всю нашу жратву растрясет. Мы тебя в село за салом отправим.
Комбедовцы еще пару минут костерили Вавилу. Но вскоре крики замолкли — видимо, зиминские красногвардейцы переключились на более интересное занятие.
Назаров оттащил Вавилу на несколько шагов в сторону, продолжая демонстрировать пленнику, что нож — по-прежнему у горла.
— А теперь расскажи, где Лариса. Только тихо.
— Ее на этой самой колокольне заперли, что над домом поставлена.
— Охрана?
— Один паренек с ружьем стоит. Никого, кроме товарища Слепака, к ней пускать не велено.
