Книга Фея Карабина, страница 14. Автор книги Даниэль Пеннак

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Фея Карабина»

Cтраница 14

– Что-что?

Калош сует мне в руку пакетик, набитый разноцветными таблетками.

– Медсестра сказала, что нужно принимать по одной штучке каждый раз, когда станет грустно.

– Какая медсестра?

– Такая брюнеточка, точно как Тереза мне нагадала по руке. (А таблетки россыпью, без аннотации, без рецепта.)

– Она сказала: запейте таблетку рюмочкой анисовой водки, вот как.

– Дайте-ка я посмотрю.

Смуглые пальцы Хадуша обхватывают пакетик, прикидывают его на вес.

– Она еще сказала, что, когда этот пакетик кончится, она даст другой.

Хадуш вскрывает пакет, пробует одну таблетку на зуб, морщится, выплевывает и говорит мне:

– Амфетамины, Бен. Такая таблетка плюс анисовая – и выведение на орбиту гарантировано. Что за игры они там затеяли у себя в мэрии?

Я не успеваю ответить на этот интересный вопрос, потому что дверь «Кутубии» распахивается и тут же ресторанчик заполняет толпа полицейских – по крайней мере по паре на каждого клиента.

– Всем стоять! Обыск! Ни с места! Усатый детина, только что прооравший эти слова, одет в кожаный реглан. Он улыбается, хотел бы он посмотреть на того, кто двинется с места, – тогда он с удовольствием продырявит ему шкуру.

Старушки и старички в испуге таращат глаза. Дети, взглянув на меня, застывают. Хадуш инстинктивно прячет пакетик с лекарствами под хлебную корзинку, но кто-то оказывается проворнее его и замечает этот жест.

– Эй, Серкер! Глянь-ка туда!

Усатый.реглан на лету ловит пакет. В глубине ресторана голос Ум Кальсум продолжает брести за собственным гробом до самых ворот садов Аллаха. Толпа расступается перед ним.

– Да выруби ты это мяуканье!

Кто-то выдергивает из сети вилку, и в наступившей тишине голос усатого негромко произносит:

– Так что, Бен Тайеб, решил открыть аптеку? Я открываю рот, но взгляд Хадуша блокирует мои мысли на выходе.

Тишина.

12


Они забрали с собой два ножа, одну бритву, мешочек, Хадуша и еще двух арабов. Молодой и очень розовощекий полицейский, видимо, как и я, работающий с народом, мягко рекомендовал детям и пенсионерам не посещать впредь подобные места. Несмотря на возражения Амара, ужин закончился, не успев начаться. Поскольку усатый приказал закрыть ресторан до конца дня: обыск. Стожил отправился на автобусе прогуливать старушек. Остальная часть племени уныло побрела домой. Я ненадолго задерживаюсь с усатым жизнелюбом.

Мы беседуем.

В синем полицейском фургоне.

Прелестная беседа.

Чтоб я не сомневался, Кожаный Ус сразу же сообщает мне, что он не просто полицейский, а самая что ни на есть первая скрипка, то есть дубинка: комиссар дивизии по борьбе с распространением наркотиков Серкер (сколько рыку!), верховный главнокомандующий службы антинарка. Он объявляет это так торжественно, как будто я должен тут же изумиться, увидев в жизни героя телеэкрана. Прости, Серкер, у меня нет телика.

– Кстати, как там ваша фамилия?

(Вот она, жизнь: есть люди известные и есть люди неизвестные. Первые хотят, чтоб их узнавали, вторые хотели бы остаться неизвестными, и тем и другим не везет.)

– Малоссен, – говорю я, – Бенжамен Малоссен.

– Из Ниццы?

– Фамилия, по крайней мере, южная.

– У меня в Ницце родня. Красивое место.

(Пахнуло мимозой.)

– Ты сам должен соображать, Малоссен, если я в субботу оказался в Бельвиле, то уж явно не чтоб штрафы выписывать!

(На «ты». Серкер наводит контакт. На «ты». Под тем предлогом, что у него в Ницце троюродная тетка.)

– Ты давно живешь в этом квартале?

(Он похож на памятник лет пятидесяти, его кожаный плащ выпирает где надо, его перстень и цепочка одной пробы, его сапоги зеркальны, и полки его кабинета, видимо, заставлены призами за отличную стрельбу.)

– С детства.

– Значит, хорошо его знаешь?

– Лучше, чем Ниццу.

– Часто ходишь пожрать к Бен Тайебу?

– Я хожу туда с семьей раз или два в неделю.

– Это что, были твои дети?

– Братья и сестры.

– Кем работаешь?

– Литературный директор издательства «Тальон».

– И вам нравится?

(Вот так вот. Бывает внешность на «ты», а профессия на «вы». Простой человек Серкер. Интересно, на кого я тянул до того, как мое звание перечеркнуло эффект внешности? На водопроводчика? На безработного? Пьяницу? Психа?)

– То есть я хотел спросить, нравится ли вам литературная среда? Вы, наверно, встречаетесь с уймой знаменитостей?

(При этом они меня обычно ругают, да. Вот бы удивился этот Мужественный Ус, когда б узнал, что за почтенным титулом литературного директора скрывается подлая сущность козла отпущения.)

– Действительно, иногда встречаются очень милые люди…

– У меня у самого есть кое-какие задумки… (Ну-ну.)

– Ведь мы, полицейские, всегда на переднем фланге: на работе иногда такое увидишь!

(Например, литературных директоров, похожих на бродяг.)

– Но я отложил перо до пенсии.

(Напрасно. Пенсионеру полезнее газонокосилка, чем перо.)

Потом внезапно:

– Вашему другу Бен Тайебу грозят серьезные неприятности.

– Он мне не друг.

(Очень похоже на маленькую подлость, но это всего лишь защитный рефлекс. Если я хочу отбить Хадуша у этого кровососа, сначала надо отмежеваться.)

– Так-то лучше. Теперь будет легче договориться. Когда мы вошли, он пытался сбыть вам таблетки?

– Нет, он ставил на стол шашлыки.

– Держа в руке этот пакет?

– До вашего прихода я его не видел.

Тут наступает тишина, во время которой мне удается идентифицировать интимный запах этого фургона. Пахнет дубленой кожей, ногами, баночным пивом и старыми окурками. Пахнет долгими часами, просиженными за забиванием козла, пока начальство не разрешит подраться по-настоящему. Серкер же доверительно продолжает:

– Хотите знать, чего мне вздумалось тут играть в ковбоев со своей бригадой антинаркотической службы?

(Ну что на это ответишь…)

– Потому что у вас есть сестры и братья, Малоссен. И еще потому, что мне не дает покоя мысль об игле, воткнутой в детскую вену, – вот и все.

В эти слова вложено столько убежденности, что я внезапно подумал: «Как было бы здорово, если б они были правдой». Ей-богу. Мне даже какую-то секунду хотелось ему верить, и моему внутреннему взору предстал общественный рай, где церберы пекутся о счастье граждан, где стариков сажают на иглу только с их личного согласия, где добрые феи не пуляют по русым головам прямо на улице, а русые головы не бьют по головам курчавым, – такое общество, где никому не надо работать с населением, где Джулия, моя столь прекрасная Джулия Коррансон, вместо повода написать статью найдет оказию переспать со мной.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация