– Погоди, Рикка, не надо! Я отвечу, сейчас отвечу! – Чаз потянулся к Рикке, но та угрожающе замахнулась костылем. – Я согласен, – тихо произнес он. – Все, что хочешь.
– Жди звонка, – бросила она и в одиночестве похромала прочь.
Чаз вернулся к гостям, из коих осталась только горстка друзей Джои. Корбетт наклонился к нему:
– У нас в Австралии таких уборщиц не делают. Шикарная телка.
– Да, но, по слухам, у нее триппер.
Брат Джои хихикнул:
– Неплохая попытка.
Кто-то сжал обе руки Чаза: да это же Роза, блондинка в мини-юбке из книжного клуба Джои.
– Можно с тобой поговорить? – спросила она.
– Разумеется. – Чаз ощутил аромат ее духов, той же самой «Шанели», которую любила Джои. Он возбудился, он хотел еще, этот запах его всегда воодушевлял. Самым ярким его воспоминанием о первых секундах после того, как он выбросил жену за борт, был ее запах, соблазнительно повисший в воздухе.
Роза провела Чаза Перроне обратно в двери церкви. Внутри было прохладно и темнее, чем на улице. Он старался не слишком явно пялиться на ее сиськи, которые под вязаным топом в облипку выглядели как угодно, только не скорбно.
– Ты сказал просто потрясающую речь, – трепетно понизив голос, произнесла Роза.
– Ну, Джои была потрясающей женщиной.
– Господи, ну еще бы. Я все не могу поверить, что ее больше нет, Чаз. Не могу поверить.
– Да, я тоже, – согласился он.
– Но твоя речь сегодня была такая… ты был как скала, почти до самого конца. Скала Гибралтара.
– Я старался быть сильным, – скромно произнес он. – Ради Джои.
– Но, Чаз, как ты живешь на самом деле? Как ты держишься? – Роза снова нащупала его руки и погладила их столь умело, что Чаз задрожал. Уже который день он не задумывался о сексе, но внезапно ему показалось, что идея неплоха. Отличное средство от мрака и ужаса.
– По правде говоря, я распадаюсь на части, – сказал он.
– Если честно, выглядишь ты неважно.
– Без нее дом такой одинокий и пустой.
– Могу себе представить. – Розино лицо исказилось от жалости.
От запаха ее духов Чаз уже поплыл. Он глазел на ее коралловые губы и едва сдерживался, чтобы не раздвинуть их языком немедленно. «Погоди, – твердил он себе, – здесь не время и не место».
– Сегодня будет тяжкий вечер, – сказал он. – Я-то думал, эта служба поставит точку, но, по-моему, ничего не изменилось.
Роза переплела свои пальцы с его. «Какое пленительное создание», – думал Чаз. Как же так, почему Джои никогда не приглашала ее в дом для официального знакомства?
– Не хочешь навестить меня вечером? Я приготовлю что-нибудь на ужин, – предложила она. – Можем взять фильм напрокат. Отвлечься от этого кошмара. Ты любишь пасту?
– Отлично, я принесу вино. Где ты живешь?
Он вышел на свет и, возрожденный, спустился по ступеням. У подножия лестницы стоял Карл Ролвааг, глядя куда-то на улицу, мимо расходящихся друзей Джои. Он улыбался чему-то забавному и явно личному.
Чаз подошел.
– Слушайте, вы мне когда-нибудь расскажете, какую именно часть Джои нашла береговая охрана? – спросил он.
– Конечно, – ответил Ролвааг. – Ногти.
– Господи боже. И все?
– Да. В тюке марихуаны. – Ролвааг засмеялся.
– По-вашему, это смешно? – Чаз покачал головой и ушел.
Детектив смеялся не над ногтями миссис Перроне. Он смеялся над зеленым «шевроле-субурбаном», который дважды объехал квартал, кружа возле церкви. Новая чистая машина – вполне могла оказаться той самой, которую арендовали по кредитке миссис Перроне. Солнечный свет прорезал тонированное ветровое стекло «субурбана» и высвечивал водителя – женщину в огромных темных очках и кепке, молодую женщину со светлым хвостиком.
Это так смешило Карла Ролваага, это было так прекрасно, что он боялся, как бы живот от смеха не надорвать.
Двадцать семь
Чаз Перроне проглотил последнюю синюю пилюлю, и тут загудел домофон. Роза его впустила. Он пробрался на кухню и увидел, как она стоит у плиты, говорит по телефону, помешивая соус маринара, пока кипят лингвини. На ней были узкие обрезанные джинсы и бледно-зеленый топ без лямок, который преисполнил Чаза оптимизмом. Чаз поставил бутылку мерло на стойку и полез в шкафчик со столовым серебром в поисках штопора.
Роза положила трубку и сказала:
– Я должна тебе кое в чем признаться. Я после службы битый час рыдала.
– Я тоже, – с честным лицом ответствовал Чаз.
Он умолчал о пяти банках пива, заполированных мартини, – совершенно необходимых, чтобы успокоить нервы…
Рикка, эта ведьма, жива.
Один бог знает, что замыслил Ред Хаммернат.
Шантажист хочет получить деньги завтра ночью.
А хуже всего – видеокассета, которая ждала Чарльза Перроне на крыльце по возвращении из церкви. Изображение зернистое и темное, но достаточно четкое – Чаз мгновенно сообразил, что именно смотрит.
Чаз, нет! Что ты делаешь?
Он не помнил, чтобы она произнесла хоть слово, но в его памяти все убийство слилось в одно безмолвное пятно. Бесспорно, на видео шантажиста была Джои – ее лицо, ее голос, ее ноги.
Та же юбка, те же туфли, те же часики.
В первый раз просматривая кассету, Чаз был потрясен. Во второй она его как-то нездорово заворожила.
Фильм начинался надписью «Герцогиня солнца» на арке над трапом. Далее действие перенеслось на борт корабля, мужская и женская фигура у перил в слабом свете. Хотя Чаз стоял спиной к скрытой камере, он легко узнал себя – аккуратно подстриженные каштановые волосы, темно-синий блейзер и темно-серые брюки. Интересно, что его плечи казались шире, а ягодицы – не такими пухлыми, как иногда в зеркале ванной. Как ни ужасно было смотреть это видео, Чаз порадовался, что выглядит таким качком.
Семнадцать секунд. Он засек время на часах в видеомагнитофоне. Семнадцать секунд от начала до конца.
Чаз, нет! Что ты делаешь?
Выше его сил слушать испуганный крик Джои в трезвом состоянии, поэтому Чаз недолго в нем оставался. Он теперь понимал, отчего шантажист так самоуверен – этот урод держит его за горло. У него есть кассета.
«Просто чертовски не повезло, – горько думал Чаз. – Бродил человек по палубе, снимал для домашнего видео звездное небо, берег или вроде того. Мы с Джои попали в кадр, и не успел он оглянуться, как уже записывает сцену убийства.
Ключ падает на палубу, и я нагибаюсь, как будто хочу его подобрать.
