Только я так подумала, как на крылечке и впрямь образовалось уютное существо, точь-в-точь с картинки на пакете молока "Домик в деревне". Существо сошло со ступенек и направилось к грядке с петрушкой.
- Бабушка, бабушка! - сделала я елейное лицо. - Комнату не сдадите?
Бабуля, близоруко сощурившись, двинулась в мою сторону, остановилась в двух шагах и окинула меня бдительным чекистским взглядом:
- А детей сколько? Один? Двое?
- Да я одна и вся здесь, - робко пошутила я.
- Одна? - Бабка озадачилась. - И надолго? Я поняла, что, если скажу "на ночь", она меня ни за что не пустит.
- Н-ну.., на месяц...
Бабка заколебалась. В ней явно боролись чувства из разряда "и хочется, и колется, и мама не велит".
- Даже не знаю... Вообще-то я не сдаю, ко мне сын обычно на лето приезжает, а в этом году они на Кипр подались, денежки им тратить не на что... Ладно, есть у меня подходящий уголок, в пристроечке, с отдельным входом, не знаю, понравится ли...
- Понравится, понравится! - заверила я ее. - Еще как понравится.
- Только цен я не знаю, - предупредила меня старуха, открывая передо мной калитку. - Сегодня ночуй, а завтра я выясню, почем нынче комнаты. Сколько все берут, столько и я возьму, учти. - Бабка, конечно, привирала, цены она знала, вне всякого сомнения, просто надеялась слупить с меня побольше.
- Годится. - В душе я ликовала, но виду старалась не подавать, а то вдруг бабке это покажется подозрительным, возьмет да передумает.
Комнатка в пристройке оказалась совсем не шикарной, маленькой и темноватой и наверняка сырой и промозглой в дождливое лето, зато с отдельным входом, что устраивало и меня, и бабку. Бабка могла не опасаться, что я ее придушу во сне подушкой, а я в любой момент могла выйти из дома, не привлекая ее внимания. С мебелью в комнатенке тоже было не густо: топчанчик да колченогий стул - вот, собственно, и все. Да много ли мне надо, учитывая, что я здесь надолго не задержусь.
Тем временем бабка сходила на свою половину и принесла мне подушку, простыню и свалявшееся верблюжье одеяло. Я расстелила все это дело на топчанчике и завалилась поверх одеяла в полной прострации. Наконец выдался подходящий момент для того, чтобы, как водится, пересчитать раны, а заодно и товарищей. И если по первому пункту я с прискорбием констатировала перевыполнение, то по второму... А главное, на душе такая сумятица. Правда ли, что Инга наркоманка? Хотела бы я дать отрицательный ответ, да язык не поворачивается. И дело не только в белом порошке из желтой бумажки, а во многом другом. В тех открытиях, которые буквально обрушились на мою разнесчастную голову в последние дни и часы.
Если честно, я уже ни за что не могла поручиться и даже потихоньку начинала сомневаться в существовании ее сына Сережи. Как говорится, а был ли мальчик? То есть мальчик, конечно, был, не спорю, я сама его видела, но Ингин ли он сын? Но ведь она сама мне так сказала, не приснилось же мне это, в конце концов? Хорошо, допустим, что она меня обманула, но ради чего, какой смысл в таком вранье? Что можно с меня поиметь? Да ровным счетом ничего!
Ну а теперь взглянем на эту историю с другой колокольни. Вспомним, что сказал Покемон. А сказал он дословно следующее: "Прежде чем жениться, я все про нее разузнал". Ну, может, и не дословно, но за смысл я ручаюсь. Есть ли у меня основания ему не верить? А вот и нет. На сто двадцать процентов уверена, так оно и было. А на что же ему тогда целая армия полканов, которую он содержит? Значит, о ребенке он знал? Выходит, так. Опять-таки если этот ребенок не плод Ингиного воображения. А на языке, как нарочно, вертится "больного".
Это называется - от чего ушла, к тому и пришла. Меня будто леший в лесу по одному и тому же заколдованному месту водит. Есть только один способ избавиться от наваждения, самый элементарный - проверить, дома ли Сережа. Если он по-прежнему в семействе долгоносиков, значит, его никто не похищал, а следовательно, он не Ингин сын, а Сонин. Ну и Толин, разумеется. Впрочем, последнее вовсе необязательно, учитывая разительные внешние отличия спорного мальчугана. Однако и это обстоятельство можно смело отнести к разряду несущественных, буде ребенок окажется на месте. Гм-гм, предположим, он и впрямь в теплом семейном гнездышке, что тогда? Из этого следует, что Инга... Ну нет, сначала я все выясню, а уж потом сделаю надлежащие выводы.
Это все-таки было какое-то да решение, а потому я сразу взбодрилась. В нервном порыве забегала по комнатенке. Как только стемнеет, проберусь к дому долгоносиков и постараюсь пересчитать их всех по головам, чего бы мне это ни стоило! Конечно, сие предприятие сопряжено с немалым риском, но вполне осуществимо, учитывая, что долгоносиков пес Буян относится ко мне достаточно благосклонно. По крайней мере в отсутствие хозяев. Угощу его чем-нибудь вкусненьким, и он даже не тявкнет. Колбаской, к примеру. Только колбаской этой нужно запастись заранее.
Я с такой резвостью вылетела из отведенной мне пристроечки, что чуть не сшибла хозяйку-старушенцию, оказавшуюся за дверью. Мне даже пришлось ее поддержать, чтобы она, не дай бог, не свалилась и не рассыпалась.
- Ой, простите, простите, - затараторила я, - не подскажете, где тут у вас ближайший продовольственный магазин?
- Так.., возле станции, - пробормотала обомлевшая бабка, - тут еще рядом палатка есть, но она сегодня не торгует.
Я еще раз двадцать извинилась и опрометью кинулась к станции, пока магазин не закрылся. Купила там коляску "Одесской" Буяну, а себе - булку и кефир и, весьма довольная, вернулась в бабкину пристройку.
Бабка снова попалась мне во дворе. Сердобольно всплеснула руками:
- Ой, дочка, у тебя и покушать-то нечего. Пойдем ко мне чай пить.
- Да я тут кое-что себе купила, - я потрясла пакетом с колбасой и кефиром, - но от чая не откажусь. - Не так уж я и хотела бабкиного чаю, просто вовремя сообразила, что деревенские старушки подчас бывают очень словоохотливыми и, если их вывести на нужную тему, много чего наговорят. Вдруг да она знает про долгоносых Прокопчиков что-нибудь такое, что мне впоследствии пригодится!
- Заходи, заходи, не стесняйся. - Бабка пригласила меня в небольшую чистенькую кухоньку с гераньками на окне. Честное слово, сто лет герани не видела, думала, ее уже в Красную книгу занесли. За компанию с доисторическими папоротниками.
Я присела возле застеленного клеенкой столика и скромно сложила руки на коленях, а губки - бантиком, стараясь произвести на старушку самое благоприятное впечатление из всех возможных.
Бабка выставила из буфета чашки, блюдце с медом и вазочку с печеньем.
- Ой, как чайку хочется! - Я была просто паинька.
- Ясное дело, - с готовностью подхватила бабуся, - устала небось с дороги-то.
Я уже мысленно потирала руки, предвкушая самую задушевную беседу. Однако у моей собеседницы планы были совсем другие. Она-то предпочитала, чтобы языком работала я. В принципе, вполне оправданная позиция: все-таки бабуся пускала к себе в дом совершенно постороннего человека, а потому имела серьезные основания интересоваться, кто я, откуда и как дошла до жизни такой. Пришлось мне, конечно, приврать, может, и не с три короба, но на полтора, пожалуй, хватило бы. А что мне еще оставалось?
