— Разумеется, знаю. Вот оно. — Джулиан сделал жест, на языке глухонемых означавший Дж, после чего приложил ладонь к сердцу. — Это и есть имя, данное мне при крещении.
К глазам Лили подступили слезы.
— Жаль, что я не знала твою мать.
— Мне тоже, Лили. — Джулиан рассеянным жестом пригладил волосы. — Мне вообще многого жаль. Если бы все было по-другому…
— Так давай попробуем что-то изменить. Расскажи мне, что тебя мучает.
— Мы не сможем изменить мир, Лили. Проблема в нас с тобой. Ты знатная леди, а я… я затащил тебя на какой-то грязный чердак, и вот ты сидишь на полу, щелкая зубами от холода. И плачешь. А прошлой ночью я едва не лишил тебя невинности в каком-то темном вонючем переулке.
Вот это да! Он готов был овладеть ею прямо там, посреди улицы? От этой мысли Лили сначала бросило в холод, а потом — в жар.
— Если бы прошлой ночью с тобой случилась беда, я бы этого не пережил.
— Послушай, Джулиан, если ты помнишь, то все, что случилось вчера, произошло лишь потому, что я сама об этом попросила. И еще одно… Лео сам захотел пойти на тот бой, это было его решение. И ты не должен винить себя за то, что с ним случилось. Ты тут ни при чем.
— Откуда такая уверенность? — Глаза Джулиана вспыхнули. — Я ведь в ту ночь собирался пойти с ним. У меня есть враги, Лили. Очень может быть, что те, кто убил Лео, на самом деле охотились за мной.
— Это какое-то безумие! Не могу представить, чтобы кто-то хотел твоей смерти.
— Конечно, не можешь. Я ведь старался, чтобы ты ни о чем не подозревала.
Лили потрясла головой.
— Не верю. Ты только что признался, что ты незаконнорожденный, рос на улице, не гнушался воровать и когда-то сидел в тюрьме, совращал женщин и жаждешь мести. Иначе говоря, ты негодяй. Но при этом ты из кожи вон лезешь, чтобы это никак не коснулось меня! И для этого готов даже уехать!
— Да. Если мне суждено хоть раз в жизни поступить порядочно, то это как раз тот самый случай.
— Тогда ты действительно негодяй. Самый настоящий ублюдок. Неужели ты и в самом деле не понимаешь? — Лили презрительно фыркнула. — Ты ведь так заботишься обо мне, верно? Потому что я глухая. А еще потому что я такая слабая и беззащитная, и сам ты рядом со мной становишься лучше. Мне, так сказать, выпало счастье стать объектом твоих угрызений совести. И при этом ты преспокойно совращаешь десятки женщин, да еще и презираешь их при этом. Знаешь, Джулиан, может, мне и правда стоит последовать твоему совету и выйти замуж. И если я стану женой одного из тех знатных лордов, которых ты так ненавидишь, тогда, возможно, в один прекрасный день у тебя появится желание затащить в постель и меня.
О Господи! Неужели она и впрямь это сказала?!
Лили залилась краской. Джулиан смущенно уставился в угол.
— Джулиан, прости.
— Нет, не извиняйся. Я это заслужил и рад, что ты наконец это поняла. Так нам обоим будет легче.
— Будет легче что? Что вообще происходит?
— Мы прощаемся. Чтобы расстаться — навсегда.
Закусив губу, чтобы не застонать, Лили закрыла лицо руками.
Джулиан, помявшись, осторожно отвел ее руку в сторону. Глаза его молили о прощении.
— Постарайся меня понять. Сейчас у меня в жизни только две цели: добиться справедливости для Лео и безопасности для тебя. А то, что случилось прошлой ночью, вынудило меня взглянуть фактам в лицо. Первая из них может стоить мне жизни. Что же до второй… Вчерашние события лишний раз доказали, что я не могу быть с тобой, не подвергая риску твое здоровье, жизнь или добродетель. Или все вместе.
Лили смахнула слезы.
— Кого волнует моя добродетель? — пожала плечами она. — Никто не даст за нее и ломаного гроша.
— Я дам. И не один, а целую кучу ломаных грошей. И не ломаных тоже.
Лили с трудом сдержала улыбку. Джулиан верен себе. Шутит даже в такую минуту.
— Ты сказала, что хочешь завести любовника, — продолжал он. — Но ты не понимаешь, что говоришь. Это не для тебя. Послушай, я знаю, что это такое, и знаю тебя. Постоянно жить в страхе, что кто-то пронюхает, поползут сплетни и перед тобой захлопнутся все двери, а твое имя смешают с грязью… это тяжкий груз, который не каждый выдержит. И ничем хорошим это не кончится.
Будь все проклято. Что-то подсказывало Лили, что, скорее всего, Джулиан прав.
— Кстати, насчет того, что кто-то узнает… Думаю, нам пора уходить. Пошли, отвезу тебя домой. — Он протянул руку, чтобы помочь ей встать.
Лили молча смотрела на него, словно видела в первый раз. Будущее, в котором не будет Джулиана, представлялось ей безжизненной пустыней, которой нет и не будет конца.
— Бал который устраивают лорд и леди Эйнзли, состоится уже на следующей неделе. Ты дал слово, что поедешь туда. Помнишь свое обещание, Джулиан? — Конечно, Лили понимала, как глупо, по-детски это звучит, но продолжала упрямо цепляться за единственный довод, который оставался в ее распоряжении.
— Да помню. Обещал, — с задумчивым видом кивнул Джулиан. — Что ж… ладно. Я поеду с тобой на бал к Эйнзли.
Вздохнув с облегчением, она оперлась о его руку.
— Правда поедешь? — радостно спросила она.
— Поеду, — буркнул Джулиан. — Нет, я не могу сопровождать тебя, но там буду, обещаю. Собственно, так даже лучше. Бал у Эйнзли, таким образом, станет твоим вторым дебютом в этом сезоне. И моим прощанием с лондонским светом.
Прошло несколько дней. Лили снова сидела за письменным столом Лео. Октябрь сменился ноябрем. Вздохнув, Лили перевернула страницу лежавшего перед ней гроссбуха. И какое-то время разглядывала девственно-чистый лист. Потом взяла перо и провела вертикальную черту, разделив страницу на две части. Одну колонку она озаглавила «Доводы за», другую — «Доводы против». Все это выглядело как-то по-детски, но ничего лучшего Лили не смогла придумать.
Заполнить вторую колонку оказалось куда легче, чем первую.
«Он лжец», — написала она.
«И преступник», — правда, о каких именно преступлениях идет речь, пока не известно.
«У него имеются враги, правда, никто не знает, кто они. Возможно, речь идет об опасных людях».
«Он соблазнил добрую половину дам лондонского высшего света».
Ну, это, положим, преувеличение, решила она. Если отбросить пожилых матрон и совсем еще юных девиц, а также тех, кто редко приезжает в столицу. Знать бы, сколько подвязок украшают ту пресловутую бильярдную, о которой рассказывал Джулиан. Подумав немного, Лили зачеркнула слово «половину» и вместо него вписала «каждую десятую».
Это было больше похоже на правду.
«Он незаконнорожденный, к тому же весьма низкого происхождения».
Вписывая этот пункт, Лили была сама себе противна, хотя и понимала, что игнорировать этот факт глупо. Вообще говоря, никто в свете не обманывался насчет происхождения Джулиана. Он так и не стал своим — его терпели, потому что его язвительное остроумие казалось забавным. Если тайна его рождения и подробности детства станут всеобщим достоянием, перед Джулианом захлопнутся двери всех домов. И перед ней тоже — если возникнет подозрение, что между ними что-то есть. Лили очень хотелось бы сказать, что ей на это наплевать, но в глубине души она понимала, что на самом деле это не так. Ведь ее родители и Лео пользовались всеобщим уважением. Она ни за что не позволит себе опорочить их доброе имя.
