– Это нам в плюс, – сказал он. – Натравим
Веронику Матвеевну на Валерия Антоновича Фокина, пусть трудится на ниве
психологии.
* * *
В понедельник и Стас, и Саша Таганов с нескрываемым
любопытством поглядывали на Веронику Матвеевну. Та, естественно, их интерес
заметила, но предпочла сделать вид, что ей это по барабану. Оба детектива
желали лично наблюдать за развитием событий, но ничего не вышло. В одиннадцатом
часу в агентство поступило первое неприятное сообщение: Владимир Чекмарев
выбросился из окна. Или с балкона.
– Самсонов тоже якобы свалился с балкона, –
проворчал Стас.
– По крайней мере, мы точно знаем одно: Степана Фокина
на квартире Чекмарева не было, – заявил Пучков.
После вчерашней разведки боем, прямо от подъезда Анастасии,
Фокина «повел» один из внештатных сотрудников агентства. Пучков решил, что
важно понаблюдать за парнем после того, как ему расскажут о проведении
расследования.
– Когда это случилось?
– Примерно около шести утра. Тело нашел сосед,
выгуливавший собаку, – Чекмарев упал в палисадник за домом. Судя по всему,
никто не видел, как он падал.
– Нужно учитывать психологию преступника. Один раз ему
удался этот номер, и он в критической ситуации использует тот же прием.
– Выходит, Чекмарев мог рассказать что-то
важное, – устало вздохнул Таганов. – А мы его расколоть не смогли. Я,
в частности.
– Откуда убийца знал, что Чекмарев рассказал не все?
– А почему вы вообще решили, что это убийство? –
подала голос Вероника Матвеевна. – Может быть, и в самом деле
самоубийство? Вы растревожили его накануне.
– Ну и что? – пожал плечами Стас. – Он вполне
уже мог успокоиться. Чекмарев не тот человек, который мог бы наложить на себя
руки.
– Давайте подумаем, что у нас есть, – предложил
Пучков. – Начиная с девяносто первого года у нас есть четыре трупа и
раненый Фадеев. Кстати, кто-нибудь узнавал, он еще жив?
– Жив, – ответила Вероника Матвеевна. – Я
слежу.
– Один упал с лестницы, второй предположительно
скончался от передозировки наркотиков, двое упали с балкона. Если это убийства,
то все они закамуфлированы под несчастные случаи.
– Если считать смерть Чекмарева убийством, то из этого
следует, что предыдущие три случая тоже убийства. Потому что убить Чекмарева
именно теперь могли только с одной целью – скрыть предыдущие преступления.
– Не предыдущие, а предыдущее, – поправил
Таганов. – Чекмарев был связан только с Павлом Локтевым.
– Хорошо. Допустим, Локтева кто-то действительно
отправил на тот свет. – Пучков постучал ручкой по столу. – Из этого
вовсе не следует, что та же участь постигла Торопцева и Самсонова.
– Но почерк! – воскликнул Стас. – Самсонов,
который вроде бы не имеет ничего общего с Чекмаревым, упал с балкона!
Следовательно, если этих двоих что-то и связывает, то именно личность убийцы!
Все это напоминало Стасу логические задачки, которые он так
любил решать в электричках в студенческие времена. Четверо мужчин зашли в
магазин «Охотник и рыболов». Того, который купил удочку, звали не Василий и не
Иван. Мужчина в клетчатой рубашке купил не грузило и не поплавок… Семеном звали
мужчину, на котором не было свитера…
– Хорошо, – подытожил Пучков. – Будем
считать, что убийца существует.
– Существует и действует, – сказал Стас. –
Одну ниточку, которая могла бы привести к нему, он уже отрезал. Я имею в виду
смерть Чекмарева. Но, на мой взгляд, у нас есть еще одна ниточка.
– Регина Никонова?
– Могу с уверенностью сказать: что эта женщина не жила
в гостинице «Северная». Кто-то жил там вместо нее. С ее паспортом.
– Я уже дал эту информацию оперативникам, расследующим
дело о покушении на Фадеева, – сказал Пучков. – Если у них что-то
будет, они мне сообщат.
– Ты не хочешь, чтобы мы друг друга дублировали?
– Зачем? Они расследуют автономное дело о покушении на
Фадеева. А мы рассматриваем это покушение в связи с фамильным проклятием, в
цепи других смертей. У нас разный подход, а пользоваться можно одной и той же
информацией. В данном случае в обмене сведениями выгода взаимная.
– Кто бы спорил, – пробормотал Стас.
У него тем временем созрела идея – показать Анастасии все
материалы, собранные по делу о так называемом фамильном проклятии. Вдруг в этом
ворохе бумаг она сможет углядеть что-то, ускользавшее от него самого? Он
позвонил Анастасии на работу. Мужской голос, ответивший на звонок, показался
Стасу преувеличенно суровым и неприветливым:
– Горянский.
– Анастасию. Будьте добры.
– Назовитесь, пожалуйста.
«Ах ты, чертов дамский угодник, – подумал про себя
Стас. – Любопытствуешь?» Он забыть не мог, что Горянский имел
непосредственное отношение к Анастасии. Пережил двух ее женихов и все же
продолжает вертеться около. «Минуточку, – одернул себя Стас. – Я
как-то легкомысленно отнесся к Горянскому. И все потому, что он не был знаком с
Торопцевым. Зря я это…»
– Так как вас представить? – допытывался Горянский
на том конце провода.
– Станислав Бессонов.
– Она занята, – секунду помедлив, сообщил
Захар. – У нее клиент. Извините.
Он положил трубку, и Стас презрительно хмыкнул. «Что ж, эта
женщина кого угодно сведет с ума», – думал он, вспоминая переменчивые
глаза Анастасии, и ее сдержанное дружелюбие, и смущение, которого она
стеснялась. Он окинул мысленным взором всю ее тоненькую фигурку и тут же
вспомнил, что говорила Вероника Матвеевна о браке. Желание сделать Анастасию
своей, обладать ею, защитить от посторонних посягательств было настолько
сильным, что Стас даже испугался. Вечером он поедет к ней на работу, он
придумал хороший повод для встречи – показать все документы дела. Они сядут
рядом – близко, опасно близко, и он почувствует тонкий запах ее духов…
– Стас, когда у тебя день рождения? – спросил Саша
Таганов, присаживаясь на краешек клиентского кресла. – Кажется, в декабре?
Стас попытался поймать взгляд Таганова, но у того бегали
глаза.
– Понимаю, – сказал Стас. – У тебя для меня
внеплановый подарок.
– Это Вероника меня заставила. Ты вчера с ней по
телефону вечером разговаривал?
– Ну?
– И проболтался, что твоя жена собирается делать
очередную подтяжку лица.
– Ну?
– Ну-ну, баранки гну. Вероника сказала, что в столь
юном возрасте так часто подтяжки лица не делают.
– Ну?
– Еще раз скажешь «ну», дам по голове. Вероника уверена,
что ты втюрился в Шорохову. Вообще-то она ужасно сентиментальная, ты не
заметил? Однажды прихожу я вечером, часов в одиннадцать, в агентство. Мне надо
было оставить отчет у Пучкова на столе. На улице гроза, я весь вымок, как
бездомный пес, а она сидит здесь, все лицо в красных пятнах, обняла себя за
плечи, ноги подобрала – и рыдает.
