Вполне приемлемыми казались шансы, что если это произошло,
то уже завершилось к данному моменту.
Поэтому мог звонить сам П., чтобы узнать, можно ли уже
отправлять мой некролог друзьям и родственникам.
Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял под
стеной в спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.
Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза — от
двенадцати до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было решить, каким
будет мой ответ.
Шутка, оскорбление или угроза?
Или… попробовать выдать себя за Мелмана?
А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало последний
вариант, дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в случае удачи я мог
узнать очень многое.
Пожалуй стоит попробовать. Я решил ограничиться односложными
ответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднял
трубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю ли я его.
— Да?
— Ну? Готово? — послышалось из трубки.
Черт побери! Это была женщина. Значит, я неправильно
использовал местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос.
Один из двух — это совсем неплохо, а?
Я невнятно простонал в ответ.
— Да…
— Что случилось?
— Я ранен, — промычал я.
— Это серьезно?
— Кажется… не знаю… У меня что-то… Здесь… Лучше бы
посмотреть…
— Что такое? Это он тебя?
— Да… мне трудно говорить… голова кружится… приходи…
Я уронил трубку на рычаг и самодовольно улыбнулся. Сыграно
было весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.
Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, которое
занимал не так давно, подвинул поближе столик с большой пепельницей и потянулся
за любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.
Но несколько секунд спустя я почувствовал знакомый, почти
электрический зуд.
Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу
— окурки полетели в разные стороны, как пули — проклиная в который раз свою
собственную тупость.
Одновременно, лихорадочно вертел головой во все стороны,
оглядывая комнату.
Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимает
форму…
Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изо
всех сил швырнул пепельницу.
Мгновение спустя она уже стояла там — высокая, со
светло-каштановыми волосами, темноглазая, сжимая в руке что-то вроде
автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.
Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложилась
пополам.
В тот же миг я выдернул пистолет из ее рук и отбросил его в
противоположный угол комнаты.
Потом я схватил ее за оба запястья, сжал и швырнул в
ближайшее кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту. Это
было изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле, что и
Дерево Жизни, и Карты в моем кармане.
— Кто ты? — рявкнул я.
— Ясра, — процедила она в ответ. — А ты — мертвец.
Она широко раскрыла рот, и голова ее упала к моей руке. Я
почувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего предплечья. Левая моя
рука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В следующую секунду я
почувствовал в этом месте мучительную боль.
Это не был укус, словно огненный коготь вошел в этом месте в
мою плоть.
Я отпустил ее запястье и отдернул руку. Движения мои были
странно медленными и слабыми. В руке появилось ледяное покалывание, а потом это
ощущение стало подниматься вверх. Рука бессильно повисла, и вдруг я вообще
перестал ее чувствовать, словно она исчезла. Ясра легко высвободилась,
улыбнулась мне, слегка тронула мою грудь кончиками пальцев и толкнула.
Я упал на спину. Я ощущал смехотворную слабость и не мог контролировать
свои движения.
Когда я упал, то боли от падения не почувствовал. Чтобы
повернуть голову и посмотреть на Ясру, требовалось неимоверное усилие. Ясра
поднялась с кресла.
— Отдыхай, — сказала она с мрачной улыбкой. — А когда
проснешься, остаток твоего краткого существования будет очень болезненным.
Она исчезла из поля моего зрения, и несколько секунд спустя
я услышал, как она поднимает трубку телефона.
Я был уверен, что она звонит П., и я верил тому, что она
сказала. По крайней мере, я встречусь с загадочным художником.
Художником! Я пошевелил пальцами правой руки. Они еще
слушались меня, хотя и очень медленно и с неимоверным трудом. Напрягая до
предела волю и свой локомоторный аппарат, я попытался поднять свою руку к
груди.
Результатом было медленное, толчками, но все же движение. К
счастью, я упал на левый бок, и моя спина маскировала эту активность.
Рука моя дрожала, но двигалась, казалось, все медленнее,
пока наконец не добралась до нагрудного кармана. Потом прошли века, пока пальцы
нащупывали край картонного прямоугольника. В конце концов одна из Карт
поддалась, и мне удалось согнуть руку так, чтобы увидеть Карту. Голова к этому
моменту начала сильно кружиться, глаза стала застилать какая-то дымка. Я не был
уверен, что смогу совершить переход. Откуда-то издалека доносился голос Ясры.
Она с кем-то разговаривала, но я не мог разобрать ни одного слова.
Все силы, что у меня еще оставались, я сосредоточил на
Карте.
Это было изображение Сфинкса на грубой скальной полке. Я
потянулся к нему, но безрезультатно. Мое сознание было словно обложено ватой, а
сил оставалось, пожалуй, только на одну попытку.
Внезапно, я как будто почувствовал прохладу, а Сфинкс,
кажется, шевельнулся. Я почувствовал, что падаю вперед, в черную волну,
взметнувшуюся и поглотившую меня.
И в этой наступившей черноте все кончилось.
Приходил я в себя долго.
Сознание по капле все-таки возвращалось, но руки и ноги
словно налились свинцом, а зрение оставалось затуманенным. Жало Леди Ясры,
похоже, отравило меня нейротропным ядом. Я попробовал согнуть пальцы на руках и
ногах, но не смог с уверенностью сказать, удалось ли мне это. Тогда я
постарался углубить и участить дыхание. Это мне удалось.
Через некоторое время до меня донесся звук, похожий на рев.
Немного времени спустя он заметно утих, и я вдруг сообразил, что это ревет у
меня в ушах моя собственная кровь, бегущая по жилам.
