Она снова печально улыбнулась.
— С ним я чувствовала себя в безопасности. Надеюсь, ты не будешь молоко. За то время, пока я была в тюрьме, оно успело прокиснуть.
— Нет, пусть будет просто черный кофе.
Он наблюдал за тем, как она положила «Эйрвейт» на кухонный стол, на котором не было больше ничего, кроме пепельницы, и встала у плиты. В этих узких джинсах она выглядела даже ещё стройнее, чем накануне вечером. Но она не была худой; у неё все было в норме, так как надо.
— Хочешь подержать его у себя ещё какое-то время? Вообще-то, знаешь, это незаконно, но если так тебе спокойнее...
— Спасибо, — сказала она, разливая кофе по чашкам, — но теперь у меня есть свой собственный. — Она подошла к столу с двумя чашками из белой керамики. — Сахар будешь класть?
— Нет, спасибо, — отказался Макс. — Так значит, ты купила его сегодня утром? — Для этого ей пришлось бы успеть съездить в округ Мартин; здесь же, в городе, купить пистолет тоже было возможно, но вот только получить его можно было не раньше, чем через три дня со дня оформления покупки.
— Будем считать, что он у меня просто есть, — уклончиво сказала Джеки, — ладно? Мне не хотелось бы обсуждать это с тобой.
— Одолжила у кого-нибудь?
— Именно, — согласилась Джеки и вышла из кухни.
Макс выдвинул стул и сел за стол, раздумывая над тем, что за пистолет попал к ней в руки, и знает ли она, как им пользоваться. Он подумал, что неплохо было бы поподробнее расспросить её об этом, когда в кухню снова вошла Джеки, принесшая пачку сигарет и зажигалку. Она села за стол напротив него.
— Вчера вечером я все не могла дождаться того момента, чтобы поскорее добраться до душа и вымыть голову, — вздохнула она.
И он забыл о пистолете.
— У тебя красивые волосы.
— Я позвонила на работу и сказала, что заболела. Так что, можно сказать, теперь у меня просто уйма свободного времени.
— Правда?
— Вообще-то пока ещё не знаю. Сегодня мне ещё нужно будет увидеться с Тайлером, и наверное, Николет там тоже будет. — Она сделала небольшую паузу, чтобы закурить сигарету. — Я сделаю так, как ты говорил. Предложу им свою помощь. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Я имел в виду, — возразил Макс, — что тебе нужен адвокат, который стал бы вести эти переговоры от твоего имени. Если у тебя нет денег, чтобы нанять себе по-настоящему хорошего адвоката, то у меня есть один хороший приятель, и я мог бы порекомендовать ему тебя. Вообще-то он решил удалиться от дел, но я думаю, что он все же согласиться оказать тебе любезность. Потому что тебе сейчас адвокат нужен в гораздо большей степени, чем ему те деньги, которые ты сможешь ему заплатить.
Она глядела на него поверх своей кофейной чашки, и это живо напомнило ему о вчерашнем вечере.
— А может быть и нет, — возразила она. — Лучше я сама сначала с ними поговорю. Относительно денег Орделла.
— Им это будет, несомненно, интересно. Но только если твой рассказ будет по существу.
— Все деньги во Фрипорте. И их там много. Полмиллиона разложено по депозитным сейфам в банках, и продолжают поступать все новые и новые суммы.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Он сам рассказал мне вчера вечером.
— Орделл звонил тебе?
— К моему приходу домой он уже был здесь.
— Боже святый, — вырвалось у Макса, и он опустил свою чашку на стол. — Он что, вломился сюда?
— Открыл замок отмычкой.
— Ты звонила в полицию?
— Мы просто поговорили, — сказала Джеки. — Сначала у него были кое-какие сомнения на мой счет. Но он всегда доверял мне, и теперь больше всего на свете ему хочется думать, что мне все ещё можно верить. И знаешь, почему? Потому что я нужна ему. Потому что без меня все его денежки так и осядут во Фрипорте. Вполне возможно, что есть и какие-то другие способы заполучить их сюда, но только он всегда предпочитал пользоваться моими услугами, а среди всех тех остальных, с кем ему приходится иметь дело, нет ни одного порядочного человека, одни только жулики и пройдохи. Поставь себя на его место.
Макс продолжал пристально разглядывать её.
— И как ты собираешься это провернуть?
— Так же как и прежде. Но для начала они должны позволить мне вернуться на работу.
— Хочешь сказать, что ты сдашь его.
— Только в том случае, если меня отпустят. Иначе сделка не состоится.
— Ты хоть понимаешь, наскольько это рискованно?
— Я не собираюсь мотать из-за него срок: ни по-настоящему в тюрьме, ни условно.
Он смотрел, как она изучающе разглядывает собственную сигарету, осторожно переворачивая её в пепельнице.
— Но вчера ты мне сказала, что у тебя, больше возможностей для выбора, чем ты предполагала.
Джеки продолжала сосредосточенно разглядывать сигарету, то и дело осторожно стряхивая с неё пепел.
— А вы знаете, сколько миль я уже налетала? — вдруг спросила она, поднимая на него глаза.
Макс покачал головой.
— Сколько же?
— Примерно семь миллионов, из конца в конец. Почти целых двадцать лет я ждала людей у трапа. И знаешь, сколько я зарабатываю сейчас, снова начав работать? Шестнадцать тысяч плюс грошовые отчисления на пенсию. А вот тебе самому, например, нравится стареть?
— Ты совсем не старая — ты выглядишь просто замечательно.
— Я спросила, нравится это тебе или нет. Тебя это волнует?
— Вообще-то у меня нет привычки задумываться об этом. Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу в нем себя таким же, как и тридцать лет назад. А вот фотографии — это другое дело. Но в конце концов, кому нужно меня фотографировать?
— С вами, мужчинами, все иначе. Мы, женщины, начинаем стареть гораздо раньше, — вздохнула она.
— По-моему, это потому, что они больше переживают из-за этого, — предположил Макс. — Ведь некоторые женщины не располагают ничем, кроме привлекательной внешности, не имея при этом ничего за душой. И потом это безвозвратно уходит... Но к тебе это не относится.
— Вот как? Это отчего же?
— Хочешь поспорить на тему старости? Или все же будем говорить по делу?
— У меня такое чувство, что мне приходится постоянно начинать жить заново, — заговорила Джеки, — и когда я наконец признаюсь себе в этом, то оказывается, что выбирать мне больше уже и не из чего. Помнишь, вчера вечером я сказала тебе, что дважды была замужем? На самом же деле у меня было три мужа, но только о двоих из них я думаю как об одном и том же парне, которого я сначала знала двадцатилетним, а потом встретила его более позднюю версию. Их даже звали одинаково. Поэтому я говорю, что дважды побывала замужем. Первый раз я вышла замуж в девятнадцать лет. Я тогда ещё училась в школе, в Майями. А он был гонщиком и постоянно участвовал в каких-то соревнованиях на мотоциклах.
