Наверняка снизу стрелку показалась, что пуля срезала заблудившегося путешественника. Он или убит насмерть или доживает последние минуты. Батыров выстрелил еще раз и еще. Поднес к глазам бинокль. Цель слишком мала, видно лишь чуть выступающее над землей плечо человека, безжизненно повисшая кисть правой руки и левая нога, обутая в стоптанный пыльный башмак. Наверняка какой-нибудь пастух искал отбившегося от стада барана или просто бродяга, что изредка попадаются в этих краях, тащился куда-то в поисках лучшей доли. Бытыров, не отрываясь, смотрел в бинокль на цель. Человек лежал неподвижно, по всему видно, готов. Иначе бы он не стал отлеживаться, а что есть силы припустил наутек. Или на худой конец пошевелился.
Пять минут назад Батыров, прихватив карабин «Тигр» вышел на воздух разогнать кровь, но тащиться за холмы, чтобы выследить и уложить сайгака, нет настроения. Можно пострелять по бутылкам или повесить мишень на заднюю стену сенного сарая. И тут появился этот хрен на холме. Прямо подарок судьбы. Фарад Батыров, не владевший карабином в совершенстве, на этот раз был приятно удивлен результатом стрельбы. До цели метров триста, а то и больше, а он достал этого хрена третьей пулей. И сразу насмерть. Батыров поставил карабин, поднял с земли тулуп и накинул его на плечи, пальцем подозвал вышедшего из кухни Ашота. Сунул ему в руки бинокль и показал, куда нужно смотреть.
– Возьми с собой Сухбата и прогуляйтесь наверх, – скомандовал он. – Посмотрите, что это за кусок падали. Кого сюда хрен занес.
– Он мертвый?
– Я ему пульс не щупал, – усмехнулся Батыров. – Но если человек лежит без движения десять минут, значит, того… Уже подох.
Таймураз, стараясь не шевелиться, лежал на боку и одним глазом видел человеческие фигуры на дворе. Он молился о том, Бытыров или его люди не вздумали сюда подняться. Пусть думают, что он убит. Пусть так думают… Он долежит до той минуты, когда появится самолет и вниз полетят мешки с тротилом. Сделает прицельные выстрелы и дунет отсюда, как вольный ветер.
Еще он думал о своей несчастливой судьбе. Всегда вот так, в самый последний, самый важный момент, судьба поворачивается к нему широкой задницей. Одни обломы вместо удачи. Тряпка, покрывавшая голову, слетела, и солнце нещадно пекло макушку. Хотелось почесать спину, зудевшую между лопатками, но Тайм и пальцем не пошевелил.
Он видел, как два мужика, вооруженные карабином и охотничьим ружьем медленно двинулись через двор к калитке в саманном заборе. Они шли вразвалочку, с ленцой, видно, не в жилу по солнцепеку карабкаться наверх, да еще неизвестно зачем. Тайм скосил глаза на часы. Самолет должен был появиться минут десять назад, но его нет и приближающегося звука двигателя не слышно. Люди вышли из калитки, потоптавшись у подножья холма, начали подъем.
Бородатый, что держал ружье на плече, споткнулся и упал. Другой, долговязый бритый наголо мужик, помог приятелю подняться. Тайм посмотрел на карабин, лежавший в четырех метрах он него. Неудачно он отбросил оружие, слишком далеко. Тайм глядел то на двор внизу, то на голубое небо и ждал смерти или чуда.
Глава шестая
Едва упала цепочка, Девяткин, не дожидаясь приглашения, что есть силы пнул дверь подметкой башмака. Он вошел в квартиру, повернул замок и включил верхний свет. Посередине прихожей лежал, прижимая ладони к разбитому лбу, бывший частный сыщик Николай Гаврилов. Он глядел снизу вверх на нежданного гостя, дожидаясь нового удара. И получил его, Девяткин врезал хозяину твердым и острым рантом ботинка между голых ягодиц. Гаврилов закричал от боли и получил каблуком в бедро.
Минуту назад хозяин квартиры вышел из ванной, наскоро вытер мокрую голову полотенцем, успел накинуть махровый халат, когда в прихожей тренькнул звонок. И Гаврилов, открыл, даже не заглянув в глазок. Только подумал, что любовница вернулась на полчаса раньше обещанного, но он почти готов к выходу. Осталось надеть костюм, завязать узел галстука и побрызгаться одеколоном. Сегодня в клубе «Синий омар» выступали американские джазмены. Для начала, чтобы разогреть публику, выпустят пару наших инструментальных групп, тоже не последних людей в мире джаз-рока, но вкусное как всегда на третье. Основная программа начнется ближе к ночи. Приглашенным обещали море дорогого шампанского и изысканные блюда из морепродуктов.
Николай Павлович подумал, что на джазовый вечер он сегодня вряд ли попадет, и омаров с авокадо тоже не попробует, куда больше шансов оказаться в судебном морге. Он представил свое еще крепкое жилистое тело, лежащее на мраморном секционном столе. Увидел казенную бирку, привязанную к большому пальцу левой ноги. Со стороны Гаврилов выглядел неаппетитно. Кости, торчащие из-под рваной кожи, обезображенное лицо, съехавший на сторону нос и черный провал беззубого рта. Он представил кровь, стекающую по желобкам стола в помойное ведро.
К действительности его вернул новый удар, носком башмака под ребра. Орудуя ногами, Девяткин что-то говорил, но Гаврилов от волнения, страха и боли не понимал смысла слов. Но теперь надо въехать, надо врубиться. Иначе этот сукин сын затопчет его насмерть, а Гаврилов так и не узнает, за что же его грохнули в собственной квартире.
– Значит, тут и обретаешься? – спросил Девяткин.
– Тут, – пискнул Гаврилов и получил подметкой в зад. – Ой. Обретаюсь.
– Неплохо для частной ищейки. Для твари, которая построила жизнь на чужой беде.
Гаврилов хотел ответить, что чужие беды ему до лампочки. Он просто зарабатывает на кусок хлеба с маслом, а остальное его не скребет ни грамма. Но не успел. Девяткин, вцепившись в ворот халата, поставил сыщика на ноги. И въехал кулаком в морду с такой силой, что Гаврилов задом влетел в комнату, ударившись о кофейный столик, размолотил дорогую вазу богемского стекла. И снова оказался на полу. Гость вошел следом, скинув плащ, расстегнул пуговицы пиджака, словно готовился к долгой тяжелой работе. Бросил плащ на кожаный диван и осмотрелся по сторонам. Слева стойка с музыкальной аппаратурой, усилитель, ресивер, проигрыватель музыкальных дисков и винила. Напольные акустические колонки красного дерева в рост человека, огромная плазменная панель на стене.
На другой стороне комнаты музыкальная коллекция хозяина в изготовленных на заказ полках из пластика и алюминия, пара красных кожаных кресел, на персидском ковре коллекция холодного оружия: сабли, секиры, морские кортики и охотничьи ножи. Девяткин опустился на колени перед бывшим сыщиком, вырвал из банного халата поясок, Ловко перекинул его через голову Гаврилова и стянул концы на шее, встал на грудь коленями.
– Ты слил мне говно вместо информации, – сказал Девяткин. – Сто пудов первосортного дерьма. Да еще вытянул две штуки. Это как, по твоим понятиям нормально? Обычная практика?
– С чего вы так решили?
– Заруби на своем паршивом носу, гнида: я в ментуре работаю. А не в богадельне. Ты натянул не того человека.
– Я готов… Верну все до копейки.
Гаврилов попытался подняться, вывернуться из-под противника, сбросить его с себя. Если получиться, чикнуть по горлу осколком разбитой вазы. Но не успел, получил основанием ладони тяжелый удар в нос. И вдогонку второй удар, по губам.
