Рогожкин обрадовался, что все позади, а ему наконец-таки нашлось хоть какое-то дело. Он побежал к грузовику, оставленному с противоположной стороны кладбищенской ограды.
* * *
Грузовик продирался сквозь ночь. Позади остались старое кладбище, одноногий сторож, связанный казах, остывающий труп Назарова. Позади остались две темных безлюдных деревни, их проскочили без остановки. И еще восемьдесят с лишним верст тряской степной дороги.
Акимов во все глаза следил за ускользающими из-под колес колеями, молча гнал машину вперед. Он безостановочно курил, пил из фляжки теплую солоноватую воду. Движок ревел монотонно, навевая сон. Рогожкин то дремал, то просыпался, снова погружался в дремоту и снова открывал глаза. Чуть не перепутал сон с явью.
Часа в четыре утра решил, что лучше уж не спать вовсе, чем так себя изводить. Он прополоскал рот, выплюнул воду и сунул в рот сигарету. Бесконечное молчание Акимова угнетало. Наконец, Рогожкин решился задать вопрос.
– Ты ведь не поверил тому… Ты ведь не поверил Назарову?
Акимов опустил стекло, выплюнул окурок.
– Конечно, не поверил. Хотел, сука, напоследок сделать мне побольнее. Знал ведь, что сдохнет. Решил, пусть в моем сердце останется эта заноза.
Рогожкин внимательно посмотрел на Акимова. Возможно, Назаров хотел задеть человека побольнее. Если так, своей цели он добился. Вслух Рогожкин сказал совсем другое:
– Когда ты набросился на этого несчастного инвалида, я подумал, у тебя контакты замкнули. Совсем, думаю, с головой человек не дружит. Потом решил: может, тебе просто нравится избивать старых инвалидов? Может, ты от этого кайф ловишь?
– Ты бы поменьше думал, – усмехнулся Акимов. – И побольше соображал.
– Как ты узнал, что именно Назаров живет у старика?
– Сперва я увидел его в дедовой комнате чужие вещи.
– Как это, чужие? Откуда ты знаешь, что они чужие?
– Ну, не может одноногий человек носить парами кеды, резиновые сапоги, кроссовки. А в сенях обувь парами стояла. Сорок пятый номер. Аккурат, как у Назарова.
– Подумаешь, кеды. Подумаешь, размер ноги. У одного Назарова что ли сорок пятый номер? Может, у деда гости были, оставили старую обувь. А старик бережливый, рука не поднялась выбросить.
– Я тоже так подумал. Сначала. А потом увидел в закуте у печки деревянную подставку, а на ней курительные трубки. Штук пятнадцать. Назаров не курил ни папирос, ни сигарет. У него были трубки. Целая коллекция трубок. У нас в поселке жил один мужик, который вырезал трубки из корней вишни. Брал дорого за свою работу, но трубки делал знатные. Не знаю, жив этот мастер или нет. Обычно в этих местах курят глиняные трубки, потому что они дешевые. Так откуда у бедного, как церковная крыса, инвалида такое богатство? Пятнадцать трубок ручной работы? Оттуда же, откуда и обувь сорок пятого калибра. Ясно, трубки не деда.
– Ты сразу обо всем догадался и потом сидел за столом и шлангом прикидывался?
– Нет. Я догадался в одну секунду. Сопоставил все факты – тресь, и я в дамках. Это, как озарение, как вспышка молнии. Старик слишком настойчиво выгонял нас из дома. Мол, кладбище чужих не любит… Тут был случай, одного придурка зарезали… Вы езжайте в ночь от греха подальше. Кило лапши навешал. А ты уши растрепал.
– Да, я лоханулся, – сознался Рогожкин.
– Дед кого-то ждал. Мы засиделись. Он хотел нас отправить подальше. Я и думаю: кого он ждет? Тут дед стал закуривать трубку – и меня осенило. Место для постоя Назаров грамотно выбрал. Кто станет его искать на старом кладбище? Когда до меня доперло, что к чему… Чуть этому козлу одноногому чуть рога не поодшибал.
– Подожди, подожди… Так ведь трубки еще не доказательство того, что у деда живет именно Назаров.
– Возможно, сами трубки и не доказательство. Но что выгравировано на трубках? На каждой инициалы Назарова. Назаров Сергей Максимович. Н.С.М. Теперь дошло?
– Теперь дошло, – сказал Рогожкин. – Все проще пареной репы.
Утомленный разговором, он смежил веки, попытался снова задремать, но не смог. До восхода солнца оставалось не более часа. До поселка агрокомбината сорок верст. Непроглядная ночная темень медленно сменилась серыми унылыми сумерками. Наступающее утро не сулило путникам приятных сюрпризов.
* * *
Тело Якова Семеновича Гецмана доставили в Лефортовский судебный морг далеко за полночь. Однако в карманах одежды покойного документов не обнаружили, поэтому личность Гецмана оперативники не установили. Обыск в квартире убитой Татьяны Грошевской закончили только к утру. По найденным записям и фотографиям отработали личность Гецмана.
В семь утра о его гибели милиционеры сообщили супруге покойного Ирине Олеговне. Коротко всплакнув, та не стала биться в истерике. Не стала обзванивать родственников и знакомых, решив, что с этим успеется. Наученная горьким опытом своих друзей и недругов, прагматичная Ирина Олеговна твердо знала горькую истину: стоит человеку безвременно уйти из жизни, как его состояние начинают прямо на глазах разворовывать бывшие друзья и коллеги.
И еще памятен случай, о котором близкие люди рассказывали шепотом. Вдова известного телеведущего, застреленного на лестнице собственного подъезда, ополоумев от нежданного горя, кинулась за утешением к ближайшему другу погибшего мужа. Тот вдову даже не принял, сослался на срочные дела. В тот момент он действительно накрывал стол для нужных людей. Позднее выяснилось, что именно этот человек, лучший друг покойного, его и заказал. А последствии пересел в высокое служебное кресло убитого. Осторожнее надо с так называемыми друзьями.
В этой ситуации Ирина Олеговна обязана незамедлительно позаботиться о себе и будущем своего ребенка.
Она незамедлительно связалась с адвокатом Виталием Исааковичем Пичкиным. Этому человеку муж доверял на все сто, значит, Пичкин заслуживает и ее доверия. К удивлению вдовы, поднятый с постели адвокат вовсе не удивился сообщению о трагической гибели старого приятеля и клиента. Кажется, адвокат хотел сказать что-то очень важное, но в последний момент передумал, решил промолчать. Он лишь выразил сочувствие дубовым невыразительным голосом и заявил, что интересы Ирины Олеговны будут соблюдены при всех обстоятельствах.
«С чего же мне начать? – вдова чуть снова не заплакала. – В какую сторону кинуться? Ехать в морг, на опознание?» «Оставайтесь на месте, – сказал Пичкин. – Примите что-нибудь успокоительное. Я сам обо все позабочусь. В морг съезжу сам и подпишу бумаги. Никуда не отлучайтесь, ждите моего звонка».
Положив трубку, Пичкин сделал звонок в банк. Он спросил дежурного, когда можно подъехать, чтобы забрать документы из ячейки, которую он арендует. «Можете подъехать ровно в девять, к открытию», – ответил дежурный. Значит, время в запасе есть. Пичкин набрал номер домашнего телефона своего старого знакомого, работника регионально управления по борьбе с организованной преступностью. «У меня есть документы, которые могут тебя очень заинтересовать», – сказал Пичкин. «Я еще сплю, – ответил офицер. – И во сне документы не читаю». «Сейчас проснешься», – пообещал Пичкин.
