Это был верх бесцеремонности со стороны Брайс. Между тем никакие ее заигрывания не исцеляли Башира от заикания. Она перегнулась к нему через прилавок. На ее теле не было ни капли духов, но пахло от нее приятно.
– Понимаешь? А? Ты симпатичный.
– Я... благодарю.
Брайс посмотрела на него с любопытством:
– Ты откуда, из Индии?
– Из Пакистана.
– Из Пакистана. Ух ты. У меня еще не было парня из Пакистана.
Брайс проскользнула за прилавок и надвинулась прямо на Башира, который, попятившись под ее неумолимым натиском, уперся в дальний угол. Деваться было некуда, и тело мистера Башира оказалось в полном распоряжении Брайс.
– Ну, что там у пакистанских мальчиков? – спросила она. И за ответом запустила руку в ширинку Башира.
Мистеру Баширу было, как минимум, неудобно, что какая-то незнакомка щупает его гениталии перед прилавком, в то время как престарелая русская и мексиканец выбирают продукты. Стараясь не думать об этом, Башир напрягся, как стальной рельс.
– Мисс, я прошу...
– Ну давай, мы же большие детки.
Рука Брайс нащупала молнию Башира. Расстегнула молнию. Залезла внутрь. Брайс зачерпнула пригоршню плоти и была приятно удивлена габаритами.
– Да, мне, похоже, нравятся пакистанские ребята.
Мистер Башир закрыл глаза. Дрожь пробежала по его позвоночнику, мистер Башир запрокинул голову. Брайс, прижавшись губами к его уху:
– Мне нужно разыскать Париса.
– Я... – Вспышки возбуждения, рассыпавшиеся искорками внутри Башира, стали ярче, концентрированнее – нечто подобное чувствует альпинист, рискующий сорваться в любую минуту. – Я не знаю, где он. Я думаю, он, н-наверно, в бегах.
– Ах, какая жалость. А может, он тебе позвонит?
– Я... я...
Брайс сжала пальцы, надавила:
– Если позвонит, дашь мне знать?
– Ага-а-а-а-а-а.
– Д-а-а-а-а-а-а?
Сжала. Надавила. Оргазмическое:
– Ииииииии...
– Малыш, ты такой хороший. – Брайс лизнула ухо Башира.
Она достала из-под прилавка ручку "шарпи", поднесла к груди Башира и написала телефон.
– Позвони мне, – сказала она.
Сделав свое дело, Брайс извлекла руку из штанов Башира и выскользнула из гастронома, прошмыгнув мимо пожилой русской, приближающейся к прилавку с пакетиком молока.
Выдавив улыбку типа "всё для клиента", мистер Башир сказал:
– Да, миссис Литвак. Это все? – Он сказал это непринужденно. Так непринужденно разговаривают люди, у которых не вытатуирован номер девицы на груди и не торчит член из ширинки.
* * *
– Кажется... О черт. Я его, кажется, с-спугнул.
На расстоянии, по цифровой связи, в своем мобильном с кристально-чистой слышимостью Маркус ощущал влагу пропитанных слезами слов Чэда.
– Что ты ему сказал? – спросил Маркус.
– Я сказал ему, что разыщу его и убью.
– Вообще, угроза расправы – она чаще всего отпугивает.
– Жалко. Я не хотел его отпугнуть.
Чэд находился на грани срыва. Каждый новый всхлип доносил до Маркуса запах носовой слизи Чэда. Это заставило Маркуса пожалеть об иронии, допущенной минуту назад.
– Ладно, старик. Расслабься. Мы найдем эту кассету, понял? Найдем.
Маркус отключил телефон, посмотрел на него внимательно, качнул головой и швырнул телефон на диван. "Черт побери, малый куда-то свинтил".
Джей:
– Что случилось?
– Он спугнул малого. Сказал, что мы собираемся разыскать его и убить.
Джей развеселился:
– О, я убийца.
– Он теперь сел на дно, а нам нужно найти его, пока Чэд не вскрыл себе вены.
– Точно. В Лос-Анджелесе живет восемь миллионов, а нам нужно найти именно его. И вернуться домой, чтобы успеть к началу "Элен" по телику.
– Его нет в городе.
– А, ну тогда нам нужно всего-навсего прочесать весь штат. Чего там, лишние полчаса работы.
Маркус вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию. Фотографию Париса с девушкой под щитом "Вегас". Он протянул ее Джею.
Джей:
– Что?
– Посмотри на фото.
Джей посмотрел.
– Вегас?
– Вот куда он двинул.
– Думаешь?
– Если бы кто-то собрался стереть тебя в порошок, что бы ты сделал? Разве не спрятался бы в каком-нибудь надежном месте, а? Посмотри на него.
Все сначала. Джей посмотрел на Париса, заснятого для вечности на юге Стрипа.
– Смотри, как он улыбается, какой счастливый, – комментировал Маркус. – Ему там хорошо. Он там в безопасности. Вегас.
– Но он и не думает, что мы за ним охотимся.
Маркус неопределенно взмахнул руками:
– Ну, что он там думает, я не знаю. Точно знать не могу. Но могу поставить себя на его место. Я могу представить, что происходит у него в голове. Я – перепуганное уличное отребье. У меня есть что-то такое, чего быть не должно. Какой-то тип объясняет мне по телефону, что намерен взять меня за жопу. И что я делаю: я рву когти, спихиваю свой товар и надолго сажусь на дно. Либо мы перехватываем его в Лас-Вегасе, либо нигде.
Маркус объяснил все четко и убедительно, будто Парис на каком-то этапе подробно изложил ему, каким именно образом он намерен выбираться из передряги. А Джей слушал Маркуса, замирая от упоения, словно перед ним был не его напарник, описывающий психологию человека, за которым охотятся, а сам Иисус Христос, показывающий свои фокусы с вином и водой перед огромной аудиторией.
– Ух ты. Надо же так сообразить. Ты только посмотрел на снимок, и сразу... ты... – Джея вновь охватило ликование. – Ты все сразу понял.
Маркус пожал плечами: "Да ну, ничего особенного". А сам подумал: "Как в это время дня лучше всего выехать на 10-е? Напряги мозги. Напряги волю. Слушай, что они тебе говорят. Тебе говорят, как надо действовать. Ты понимаешь, что это такое?"
– Что это такое?
Увлекшись проповедью, Маркус перепутал вопрос Джея со своим собственным и продолжал назидать:
– Речь о том, как воспринимать ситуацию. С какого конца подойти.
– В каком смысле?
– Бриджпорт.
– Это такие ботинки?
– Это район Чикаго. Этнический. Этнический – то есть ирландский, польский, итальянский – какой угодно, только не черный. Так было всегда, и, поверь мне, они очень стараются, чтоб ничего не изменилось. Эти ирландцы, итальянцы и прочие сильно не любят черных. Там даже девчонки-скауты и те с ку-клукс-кланом заодно, понял? Люди, ненавидящие других людей без всякой причины, просто так. Люди, ненавидящие тех, кто не похож на них.
