— Здравствуйте, можно поинтересоваться самочувствием роженицы Дины Андриановой?
— Отчество как? — недовольно проворчала трубка.
— Э…. Анатольевна, — вспомнил Вадим.
— Переведена в общую палату. Состояние удовлетворительное.
— Палата какая? — прокричал Вадим, но на том конце уже раздались короткие гудки.
Ну что же, хоть с Диной все в порядке. Как-то еще мальчика теперь называть надо… Может, в честь его деда — Валентином? Валентин Вадимович? Нет, не звучит. А может, в честь покойного тестя? Тоже не звучит. Вадим поймал себя на мысли, что думает о какой-то ерунде — тут надо башку спасать, а он…
Напялил на ноги тапочки, направился к туалету, который был у них расположен в темном коридоре, недалеко от входа.
В туалете горел свет, дверь была приоткрыта. Несло запахом сигарет, доносились голоса — Сонин и Мишин.
— Нет, а почему я должна свои кровные, таким трудом заработанные, в фирму отдавать? Он свои пятьдесят процентов уже взял, истратил на какой-то херовый проект, на мошенников, проорал, можно сказать, а я теперь за него страдай! — горячилась Соня. Вадим замер в коридоре, боясь пошевелиться.
— Сонь, три штуки — не так уж много, — сказал Миша.
— Это для тебя-то три штуки не много? — усмехнулась Соня. —Другие на эти деньги годами живут. У меня, между прочим, дубленка старая, третий год ношу, и квартира пять лет не ремонтирована. Знаешь, сколько сейчас хороший ремонт стоит?
—Долларов сто за квадрат? — предположил Миша.
— Четыреста не хочешь? Короче, ты и делись, раз тебе три тысячи не много! — повысила голос Соня.
— Ты не ори!
— А я и не ору! Он хозяин — пускай фирму сам сдержит. Мы бегаем как савраски целыми днями, чтобы на кусок заработать, а он свои пятьдесят процентов только за подпись имеет! В конце концов, можем и самостоятельно поработать, клиентов у нас — во! Как грязи!
— Не знаю. Здесь «крыша» все-таки.
— Только «крыша» эта что-то в последнее время сильно прохудилась! — В голосе Сони прозвучала насмешка.
— Ладно, как знаешь, а я, наверное, все-таки… — Миша вздохнул. — Неудобно как-то человека в беде бросать.
— Докуривай давай — в беде! А то чай остынет.
Вадим попятился, развернулся и осторожно, на цыпочках вернулся в свой кабинет.
Ну вот, теперь все ясно — фирма раскололась. Правильно говорят: хочешь нажить врагов — попроси у друзей денег. А еще — человек человеку волк… «Товарищ и брат», — обычно добавлял Вадим с улыбкой. В данной ситуации улыбка, конечно, была неуместна. Как только он за порог — агенты тут же без него все пересобачатся. А за порог ему теперь обязательно надо, скоро заработает счетчик…
* * *
Митроша, Иван Палыч и Люся сидели в машине на стоянке около Шереметьева-2. Митроша беспрерывно курил, Иван Павлович глупо улыбался, преданно глядя на жену, Люся морщилась. Воздух был наполнен несмолкаемым самолетным гулом.
— Ребята, ну какое ж это дело — вы сваливаете, а я здесь остаюсь? Я же самая первая подставная фигура в этой игре! Где справедливость? — горячился Митроша.
— Господи, как я от тебя устала! — вздохнула Люся. — Вроде бы поначалу умным малым показался. Слушай сюда и не перебивай! Твоя доля при тебе, так?
— Так, — кивнул Митроша. — Мне бы их там, в заграночке — в казино, на пляже! А здесь их куда? На Ленинградке проституток снимать?
— Я тебя просила — не перебивать! — рассердилась Люся.
— Сама спросила — я сказал!
— Ты действительно подставной — это верно. Судьба твоя такая. Да ты и сам себя так определил, придя тогда в наш дом. Даже без нашего звонка Кравцов вычислил бы тебя в два счета, потому что до сих пор обижал по-крупному только тебя одного. А значит, все наводки по тебе ментам уже даны, и искать тебя будут до тех пор, пока не найдут. Теперь, допустим, ты с нами сегодня улетел во Францию или в какую-нибудь там Гонолулу. Рассказываю два возможных варианта развития событий. Первый, наиболее вероятный: тебя задержат в порту еще до таможни, потому что ты в розыске по наводке Кравцова и его тестя, который, как известно, был не последним человеком в этом городе. Второй, менее вероятный, но такой же для тебя неприятный: ты удачно пересек границу, поселился со своими деньгами где-нибудь на Гонолулском побережье, а товарищи менты, зная твое страстное желание свалить куда-нибудь за кордон, взялись проверять все международные рейсы за последний месяц. Что они найдут в посадочных листах? Твою замечательную фамилию. Дальше — дело техники. Интерпол, депортация, арест счетов. Результат тот же самый, Митроша.
— Да, пожалуй. — Митроша горестно вздохнул.
— И вообще убегающий или сбежавший человек всегда вызывает больше подозрений. А так — ты будешь тихо сидеть дома и ждать, когда к тебе придут.
— Так они ведь с обыском придут! — встрепенулся Митроша.
— Ну и что? — пожала плечами Люся. — Ты ведь деньги дома не хранишь, верно?
— Я что, похож на идиота? — усмехнулся Митроша.
— Совсем не похож. Обыщут, допросят. Ну, может, в камеру на недельку запрут. Доказательств у них никаких. В подставной фирме ты ни разу не появлялся, подписи своей нигде не ставил. Все, что ты и сделал-то, — один раз Кравцову позвонил, чтобы заставить ментов дело с мертвой точки сдвинуть. Оно бы и само, конечно, сдвинулось, но в этом случае мы бы не знали — когда. Так что доля твоя, пожалуй, даже слишком велика.
— Ну, знаете ли! — возмутился Митроша.
— Шучу, шучу! — с улыбкой произнесла Люся. — Ты это дело «поднял», тебе и карты в руки. Иван, что ты все время улыбаешься?
— Да так, радуюсь мгновениям жизни, — загадочно произнес Иван Палыч.
— Иван, кстати, больше твоего рискует. Его рожу подрядчик кравцовский видел. Отдохнешь, все уляжется — не вечно же они тебя пасти будут, — а потом свалишь при желании.
— Эх, все-таки несправедливо все! — с чувством сказал Митроша.
— Ну, не знаю, у тебя одна справедливость, у нас с Ваней — другая, — философски произнесла Люся. — Если к тебе придут, ты все расскажи, как я учила, и будешь спокойно всю жизнь спать. — Она посмотрела на часы. — У нас рейс, пора! Ты нас, Митроша, не провожай, не светись. Да, вот еще что. Тебе теперь надо быть полноценным гражданином Российской Федерации. — Люся полезла в сумочку, вытащила из нее паспорт, протянула Митроше. — Твой, украденный.
— Хм, надо же! А говорили — нет у вас ни боевиков, ни «крыши»! — сказал Митроша, перелистывая паспорт.
— Думай как хочешь, — сказала Люся. Они выбрались из машины, Митроша обнялся с Иваном Палычем, Люсе на прощание поцеловал руку. Они направились к стеклянным дверям аэропорта, а Митроша заспешил к автобусной остановке.
