— В конце концов, криминальное прошлое Ерофеева нас действительно не интересует. — И посетитель понял, что в глазах начальства он оправдан. А это куда важнее, чем общественное мнение. — А если вновь примется за прежние дела — на это и существует милиция.
Мэр явно кривил душой. Он прекрасно сознавал, что Гонтарь, пусть косвенно, но замешан в махинациях, связанных с его именем. А это означает одно — он тоже является членом общей команды. Сегодня вор в законе оказал услугу мэру, но придет время ответить взаимной любезностью. Пусть не напрямую, а через Зимбера, но все равно придется. Если же от всех отмахиваться, то разбежится окружение. С кем тогда работать? Не с Голубевым же? Эти молодые, да ранние, напичканные идеями улучшения экономики и социального уровня горожан, уже в печенках сидят. Ряженцев, бывший партократ, привык улучшать только свой жизненный уровень, да еще кидать кости с барского стола прихвостням. Для масс же достаточно видимости активной деятельности. «Ах, раньше все было намного проще», — вспомнил он былые времена.
— В общем, держи меня в курсе всех дел, — отпустил он само собой вытекающее из беседы указание.
— Непременно, — заверил Исаак Давидович. — Я могу идти?
— Подожди, — жестом вернул его Ряженцев. — Вчера по пьянке я пытался склонить генерала Карпова к сотрудничеству. Даже приманку кинул в виде домика, — признался глава города. У посетителя дуги бровей поползли вверх.
— Это вы напрасно.
— И сам уже понял. Но никак не могу избавиться от предчувствия, что этот службист еще навставляет нам палок в колеса.
— Не сомневайтесь, — подначил закипающего мэра собеседник.
— Представляешь: он чуть ли не обвинил меня в срыве операции по захвату опасного преступника. Этого самого Гонтаря, — уточнил начальник.
— Наговоры. У них между собой старая вражда. Да Карпова зависть гложет, что человек, которого он отправлял когда-то за колючую проволоку, сегодня живет богаче его. Он же ничего, кроме генеральских погон, не заработал. А что погоны? С должности прогонят — и все. Он же уже всем глаза намозолил.
Последние фразы явно носили характер намека.
— Не в моей компетенции снять его с должности, — проявил сообразительность Ряженцев.
— Но вы можете найти таких людей.
— Только в крайнем случае. А нельзя нейтрализовать его как-то по-иному?
— Все возможно, — неопределенно ответил заместитель.
— Ладно, иди. Перенесем эту проблему на потом. И так голова разболелась.
Почему-то все нутро Смугловой протестовало против встречи с Воронежевым. Но наперекор нехорошим предчувствиям она отправилась к нему домой. По дороге пыталась разобраться в своих чувствах к нему. Сложно уже было убедить себя, что любит по-прежнему, но она старалась.
«Главное увидеть его, и все встанет на места. Сомнения из-за разлуки. Вместе нам будет легче разобраться», — думала она.
После близости Павел почувствовал теплоту к Платоновой. Он лежал на спине, закинув за голову руки, а девушка дремала, пристроив голову у него на груди. От нее исходил нежный и приятный запах духов, а от щеки веяло теплом. Может, она и есть его вторая половинка и незачем гоняться за тенью? Да если разобраться по большому счету, он никогда и не питал любовных чувств к Смугловой. Никто не просил ее делать широкий жест, сама вызвалась. Да, он благодарен ей за деньги, которые она принесла на операцию. Но это вовсе не означает, что он должен связывать с ней дальнейшую жизнь. Не исключено, что Платонова права и тех парней подослала именно она. Тогда, выходит, он ей не должен. Просто одноклассница искупила свою вину. Так думал Павел. Но где-то в глубине души совесть все же подсказывала, что поступает он неправильно.
Звонок прозвенел неожиданно. «Неужели родители вернулись с работы раньше времени?» Юноша вскочил и растормошил подругу.
— Одевайся по-быстрому, — сунул ей платье, а сам уже вставлял ногу во вторую штанину спортивных брюк. Тут же мелькнула мысль, что у родителей есть свои ключи. «Тогда кто бы это мог быть?»
Воронежев взглянул в глазок и тут же отпрянул. На лбу выступила испарина. За дверью стояла та, о которой он только что думал и которую меньше всего рассчитывал увидеть.
— Минутку! — крикнул парнишка и побежал в спальню.
Оля лениво зевнула.
— Кто там?
— Сиди тут и не высовывайся, пока она не уйдет, — сказал Воронежев.
— Кто? — повторила вопрос девушка.
— Не твое дело, — бросил он ей на ходу.
— В постели ты куда вежливей, — с улыбкой заметила Платонова, но Павел уже вылетел из комнаты.
Входная дверь широко распахнулась, и перед Смугловой предстал широко улыбающийся одноклассник.
— Вот уж кого меньше всего думал увидеть. — Он будто сиял от счастья, что подкупало гостью, а лицо уже не обезображивали шрамы. — Проходи, рад тебя видеть. — Такой радушный прием рассеял все сомнения, и Леночка теперь подумала, что не зря пришла сюда. — Ты, наверно, замерзла? — и пригласил ее в кухню. — Сейчас горяченького чайку налью. — Павел буквально не давал ей произнести ни слова. — Рассказывай: как у тебя? — Если бы не притупленная бдительность, то Смуглова заметила бы, как он с опаской бросает взгляды на дверь. — Я у тебя в долгу. Это ведь из-за меня тебе приходится скитаться.
— Ты становишься сентиментальным, — с улыбкой заметила Леночка. — Не рано ли? Ничего ты не должен. У меня в душе такое творится, — призналась она, — одной не разобраться.
— Мы с тобой об этом поговорим позже. Скоро должны вернуться родители и помешают. Не против, чтобы я проводил тебя?
— Ты прав, — засмеялась она. — Отношения лучше выяснять на свежем воздухе и без свидетелей.
— Вот и договорились. Еще чаю налью, а сам пока соберусь?
— Пожалуй.
Он вбежал в спальню и извлек из шкафа костюм, игнорируя присутствие Платоновой.
— Может, все-таки посвятишь меня в свои планы? — не выдержала та. Тон ее был вызывающим.
— Я ухожу, а ты побудь здесь еще некоторое время. Только дверь входную не забудь захлопнуть, — отпускал собеседник указания вместо ответа.
— Кто же такой заявился или заявилась, что я не должна нос высовывать? — в который раз поинтересовалась та.
— Потом расскажу, — попытался вновь увильнуть Павел. — Лучше завяжи галстук.
— Куда вырядился?
— Скоро вернусь. А вечером позвоню тебе домой.
— Если сейчас не скажешь, я сама выйду и посмотрю, кого прячешь на кухне, — пригрозила она и заметила, как тот переменился в лице. Значит, угроза подействовала. — Ну?!
— Смуглова.
— Значит, перед ней стелешься?
— Пойми, я многим ей обязан. Не хочу обижать человека, который делает для меня только добро.
