Начальник усадил всех к себе в карету, и Николя велел кучеру ехать в Вожирар. По дороге у него не было времени оценить величие своей победы. Под подозрительным взором Сартина он кратко объяснил Бурдо, каким образом только что завершившееся расследование уголовного преступления оказалось связанным с государственными тайнами. Затем все замолчали. На Николя снова напал его вечный враг — сомнение. Он был уверен в своих выводах, убежден, что нашел ключ к загадке, но он не осмеливался даже представить себе, каковы будут последствия провала, если окажется, что он ошибся.
Начальник полиции вертел в руках табакерку и через равные промежутки времени щелкал крышкой, то открывая, то закрывая ее. Карета, запряженная четверкой лошадей, летела, словно за ней гнались черти. По безлюдным и темным дорогам они домчались до Вожирара, где Николя объяснил кучеру, как проехать к воротам дома доктора Декарта. Местность по-прежнему выглядела зловеще. Едва они вышли из кареты, как Бурдо начал насвистывать некую мелодию. Из мрака на другой стороне улицы раздался ответный свист. Агент сидел на месте и вел слежку за домом. Инспектор отправился перекинуться с ним парой слов и, вернувшись, заявил, что все спокойно. В дом никто не пытался проникнуть.
Сорвав печати, Николя открыл дверь. Высек огонь и, подобрав с пола огарок свечи, зажег его. Протянул огарок Бурдо и попросил его зажечь канделябры, чтобы в зале можно было хоть что-нибудь разглядеть. Сартин в растерянности взирал на ужасающий беспорядок, царивший в доме. Смахнув рукавом какие-то мелочи с рабочего стола Декарта, Николя положил на него три клочка бумаги. Потом, придвинув кресло и стул, предложил спутникам сесть. С непроницаемым лицом Сартин исполнил приказ.
— Сударь, — начал Николя, — когда вы оказали мне честь, доверив государственную тайну, я дал себе слово сделать все возможное и оправдать ваше доверие. На всем протяжении расследования уголовного дела я пытался понять, как оно связано с интересующей нас загадкой и как отыскать то, что вы поручили мне найти. Исходных данных имелось крайне мало. Вы сообщили мне, что комиссар Ларден, в силу своих обязанностей принимавший участие в опечатывании бумаг недавно скончавшегося полномочного посла, украл несколько документов государственной важности. Опубликование этих документов угрожает безопасности королевства. Владея ими, Ларден мог, во-первых, обеспечить себе безнаказанность, а во-вторых, заняться шантажом. Но он проиграл крупную сумму в карты, и его взял за горло Моваль, правая рука комиссара Камюзо, отвечающего за соблюдение законности и порядка в игорных заведениях, человека продажного и… неприкасаемого.
Сартин со вздохом посмотрел на Бурдо.
— Риск был немалый: бумаги могли попасть в руки иностранных держав. К тому же арестовать преступников, виновных в оскорблении величества, полагаю, вряд ли смогли бы. Уверенный, что исчезновение комиссара Лардена тесно связано с бумагами государственной важности, которые, скажем так… заблудились…
— В чем вы усматриваете эту связь? — перебил его Сартин.
— Моваль постоянно совал нос в дела следствия, шпионил, угрожал, покушался на мою жизнь. Для этого он, видимо, имел веские причины. Ларден умер, но его убийцам не удалось наложить лапу на документы. Комиссар сумел спрятать их.
— Объясните мне, каким образом они узнали об их существовании?
— Сговор, господин начальник полиции, сговор. Когда Ларден с женой готовил спектакль по устранению Декарта, он сообщил супруге об имевшихся у него бумагах государственной важности, которые можно выгодно продать. И уточнил, что они являются главной гарантией их безнаказанности. Бумаги, добавил он, спрятаны в доме ее родственника Декарта. В самом деле, где лучше спрятать документы, как не в доме, который отойдет Луизе Ларден, естественной наследнице его хозяина и супруге его предполагаемой жертвы? Однако он остерегся сообщить жене точное местонахождение бумаг.
— Николя, вы кудесник? Вы подслушивали под дверью, лежали под кроватью, стояли под окнами? На чем основаны ваши утверждения? Почему вы с такой уверенностью рассказываете нам эти подробности? Неужели ради своих фантазий вы решили притащить меня в это Богом забытое место?
— Мои утверждения, сударь, основаны на интуиции и знании людей, которых я имел честь вывести на чистую воду. Но есть вещи непредвиденные и непредсказуемые. В прекрасно отлаженный механизм попала песчинка и стала для преступников камнем преткновения…
— О! Вот мы уже и вознеслись в эмпиреи! О чем вы говорите, сударь?
— О совести, сударь, о совести. Комиссар Ларден долгое время был одним из лучших комиссаров вашей полиции. Он служил много лет, отдавая все свои силы и время борьбе с преступлениями. И у него еще остались понятия о чести. Он сомневался в лояльности женщины, заблуждения которой он прекрасно знал, хотя и принимал как должное. Он терпел ее связь с Мовалем, но доверять демонической парочке, ввязавшейся вместе с ним в опасное предприятие, не мог. Впрочем, неважно, какие у него были побуждения. Уверен, в минуту просветления, когда он вспомнил о долге, а быть может, и предчувствуя скорую кончину, он постарался оставить указания, позволявшие отыскать украденные бумаги. И эти указания перед вами, господа, на этом столе.
Сартин буквально выпрыгнул из кресла и принялся жадно вчитываться в разложенные перед ним листочки.
— Объясните, Николя, в чем тут дело? Я не вижу в этих строчках никакого смысла.
— Сначала я расскажу, каким образом записочки Лардена попали ко мне. Первую я нашел в кармане собственного фрака, вторую вместе с подарком вручили де Ноблекуру, а третья оставлена Мари Ларден. Отец попросил ее сохранить листок, ибо он очень важен. На первый взгляд, толку в этих записках действительно нет.
— А на второй?
— Они достаточно красноречивы, сейчас я вам докажу. Вы, естественно, заметили, что речь идет о каком-то долге королю.
— И вам это кажется достаточным?
— Нет, достаточным не кажется, но наводит на размышления. Я долго сидел над бумажками, раскладывал их в разном порядке, как в свое время мой опекун каноник раскладывал передо мной буквы на картонках. И в конце концов сделал выводы.
— При чем здесь ваш опекун?! — воскликнул Сартин. — Вы хотите, чтобы нас всех от нетерпения удар хватил?
Бурдо опасливо ретировался в тень.
— Я раскладывал и перекладывал записочки Лардена, — невозмутимо продолжал Николя, — пытался прочесть их справа налево и сверху вниз.
Дадим трем — получим пару,
Едем к тому, кто закрыт,
Кто отдаст всем.
А кто захочет открывать,
Руки тому придется взять.
Там и весь долг королю.
— Ну и что значит вся эта галиматья? — спросил Сартин. — Мы собрались, чтобы поиграть в буриме, ребусы или шарады?
— Посмотрите, сударь, на заглавные буквы каждой строчки. Что получается?
— Д… Е… К… А… Р…Т… Черт возьми, я прочел «Декарт». Но куда это нас ведет?
