Пельвен на секунду задумался.
— Сейчас два часа дня. Она еще у себя и появится здесь не раньше, чем часа через четыре. Но если вы хотите с ней встретиться, она живет в очаровательной квартирке в доме на углу улицы Ришелье и бульвара Монмартр.
Выйдя на улицу, Николя вдохнул свежий воздух, ударивший ему в лицо. Его поиски неожиданно приняли новый оборот. Исходя из описания мадемуазель Бишельер, ему следовало проявить осторожность. Что она скажет о своей связи с Лионелем де Рюиссеком? Почему она его оставила? Связаны ли эти события с убийством молодого офицера и его матери? В этом сюжете, где смешались два мира — театр и королевский двор, — было слишком много неизвестных.
Николя надолго задумался и неожиданно для себя оказался в суете бульваров. Листья деревьев, высаженных в три и четыре ряда, уже лежали на земле, листопад закончился с наступлением ночных заморозков. По центральной части бульвара следовали друг за другом легкой рысью экипажи и всадники. И здесь и там зазывалы балаганчиков и уличные артисты выступали перед толпой зевак. Женщины в ярких платьях прохаживались медленным шагом. Их лица были чересчур ярко накрашены. Николя всегда поражался еще ощутимой смеси городского и почти деревенского. Здесь соседствовали места народных забав и внушительные особняки, принадлежавшие буржуа или знати.
Он легко отыскал дом актрисы. У входа его остановила неопрятная женщина, завернувшаяся в широкую кофту из кроличьего меха. Она восседала на мешке, набитом соломой, предлагая прохожим кукол-марионеток и галантерею, разложенную на лотке — гребни, иголки, булавки и игральные карты. Николя был знаком этот тип церберов. Он не желал, чтобы она раньше времени подняла тревогу и не стал раскрывать себя. Он знал, что смиренная учтивость, сдержанная улыбка и особенно несколько монет способны снискать ее расположение и рассеять недоверие. Таковы были правила парижского этикета. Привратница одарила его сальной улыбкой, обнажив гнилые зубы и обложенный язык, и бросила такой многозначительный взгляд, что Николя покраснел. «Эта Бишельер» была дома.
Поднявшись на верхний этаж, он постучал молотком в недавно покрытую лаком дверь. Перед ним почти сразу возникло лицо горничной, явно привыкшей принимать посетителей без лишних расспросов. Она все же бросила на него оценивающий взгляд и, похоже, осталась удовлетворена осмотром. Николя оставил в прихожей треуголку и плащ, и девушка проводила его в небольшую гостиную, в которой еще довольно сильно пахло краской. Квартира, похоже, была совсем недавно отремонтирована и обставлена. Николя припомнил разговоры о денежных проблемах виконта, связанных с его пристрастием к игре. Но не одни лишь фараон и бириби
[12]
расстроили дела молодого человека. Жадная до денег Бишельер явно сыграла здесь не последнюю роль. Вся эта показная роскошь была не лучшего вкуса и напомнила ту, которую Николя мог наблюдать в местах, где не скрывали своих фривольных желаний. Из гостиной они проследовали в спальню актрисы.
Ставни еще были закрыты, и только слабый огонь в камине отбрасывал тусклые блики на комнату, гнетущий вид которой сразу отметил Николя. Он не любил душных помещений; теснота и духота всегда пугали его.
Справа он различил в сумраке кровать с балдахином. Вершина этой конструкции была украшена белыми перьями. Плохо сочетающийся с бельем пастельных тонов, этот уродливый предмет мебели походил на какой-то фантастический катафалк. Слева ширма с цветочными узорами скрывала часть комнаты. Рядом Николя заметил наклонное зеркало на высоких ножках. В глубине комнаты, справа от окна, стоял турецкий диван. На нем в беспорядке были набросаны подушки, а прямо перед ним стоял пуф, на котором устроился серый кот, не сводивший зеленых глаз с Николя. Толстый ковер поглощал все звуки. Стены были оклеены обоями, разрисованными в шахматном порядке вазами и мартышками. На стенах висели несколько гравюр. Все это только усиливало гнетущее впечатление. Горничная с лицом землеройки вышла с гримасой, которая, несомненно, должна была считаться улыбкой. Наконец из-за ширмы раздался голос.
— По какому делу, месье, я имею удовольствие принять вас? Если вы с известием от поставщика, то встреча с ним назначена на пять.
Как раз в это время, подумал Николя, она будет в театре.
— Вовсе нет, мадемуазель. Мне нужно только, чтобы вы пролили свет на некоторые обстоятельства. О, всего лишь ответ на один небольшой вопрос… Позвольте представиться — Николя Ле Флош, комиссар полиции Шатле.
Последовала тишина, и Николя почувствовал, как его оглядывают с головы до ног.
— Вы слишком молоды для комиссара.
В ширме был небольшой глазок, чтобы видеть, оставаясь невидимым.
— Мадемуазель, вы сами — доказательство того, что достоинства…
— Ладно, ладно. Я не хотела вас обидеть. Но я близко знакома с одним из ваших коллег. Его участок как раз напротив Итальянской Комедии. Он обожает водевили и при случае угощает меня вином.
Эти слова были произнесены вполне безразличным тоном, но Николя прочел скрытое в них предупреждение: «У меня есть защитники, включая полицейских, готовых ради меня пожертвовать своей карьерой. Не знаю, что привело вас сюда, но будьте уверены: в случае необходимости я смогу себя защитить…»
— Мадемуазель, взгляните на этот листок бумаги, попавший ко мне, — что вы можете о нем сказать?
Ручка с розовыми ногтями отодвинула одну из створок ширмы. Представшее взору Николя зрелище было очаровательным. Мадемуазель Бишельер занималась своим туалетом. Она была причесана в детской манере — легкая масса ее светло-каштановых волос была перевязана лентой. Полотняная рубашка широко распахнулась на изящной груди, которая была видна даже через накинутый на плечи муслиновый пеньюар. Она смотрела на Николя, опустив одну ногу в фарфоровую чашу с водой. Другая нога, завернутая в полотенце, покоилась на табурете. Ее довольно маленькие глаза были глубокого синего цвета. Брови, выщипанные пинцетом, подчеркивали правильные черты лица и его безупречный овал. Маленькие ямочки на щеках оживляли открытое лицо. Рот, немного большой, но чувственный, скрывал маленькие идеальные зубы. Нос был чуть вздернутый, со слегка приплюснутым кончиком. Если бы не этот небольшой недостаток, ее черты были бы идеальны, но Николя был из тех, кто считал, что маленькое несовершенство делало женщину еще более соблазнительной. На туалетном столике лежали в беспорядке флаконы, щетки, гребни, ленты, коробочки с помадой и пуховки. Рядом с креслом в ящичке из дерева ценной породы лежала дюжина разноцветных бутылочек. Актриса изобразила смущение.
— Месье, я, возможно, кажусь вам бесцеремонной, что, разумеется, вас шокирует. Но не будете ли вы так любезны помочь мне вытереть ногу?
Николя бесстрашно приготовился к обороне. У него слегка заколотилось сердце. Он развернул полотенце, встал на колени и вытянул его перед молодой женщиной, думая о том, как должно быть смешно он выглядит в данный момент. Она приподняла ногу, вытаскивая ее из чаши. В этот момент полы ее рубашки немного распахнулись. Николя, краснея, сжал маленькую ножку, отметив, что она оказалась не слишком изящной. Он обтер полотенцем ногу и надел на нее розовую домашнюю туфлю. Вторая нога зашевелилась в нетерпении, спеша присоединиться к своей товарке. Николя встал и отступил на один шаг. Молодая женщина запахнула пеньюар и прилегла на диван, приглашая Николя занять место на пуфе. Кот слез с него, недовольно ворча и в конце концов устроился на кровати. Николя было очень неудобно на таком низком сиденье — согнувшись, с торчащими вверх коленями, к тому же фасоль и ром не вовремя напомнили ему о себе. И огонь от камина был слишком близко — Николя казалось, что его спина сейчас поджарится.
