Неожиданно для себя Лэнгдон попытался подняться на ноги.
Когда это ему удалось, он обвел еще слегка затуманенным взглядом окружающие его
произведения искусства. Пирамиды, звезды, планеты, эллипсы. И все вдруг встало
на свое место. Ведь это же и есть первый алтарь науки! Пантеон к Пути
просвещения не имеет никакого отношения! Ему стало ясно, что скромная часовня
отвечала целям иллюминатов гораздо лучше, чем находящийся в центре всеобщего
внимания Пантеон. Капелла Киджи была всего лишь незаметной нишей в стене —
данью уважения знаменитому покровителю науки. В силу последнего обстоятельства
все находящиеся в ней символы не привлекали внимания. Идеальное прикрытие!
Лэнгдон оперся спиной о стену и посмотрел на огромную
пирамиду. Виттория была абсолютно права. Если эта часовня являлась первым
алтарем науки, в ней все еще могли находиться служившие начальным указателем
скульптуры. Лэнгдон вдруг ощутил, как в нем загорелась искра надежды. Если
указатель находился здесь, то они могли добраться до следующего алтаря и
схватить убийцу. Одним словом, у них еще оставались шансы на успех.
— Мне удалось узнать, кто был этим самым неизвестным
скульптором братства «Иллюминати», — сказала, подходя к нему Виттория.
— Удалось что? — изумленно поднял голову Лэнгдон.
— Теперь нам остается установить, какая из находящихся
здесь скульптур выступает в качестве…
— Постойте! Вы хотите сказать, что знаете, кто был
скульптором у иллюминатов? — Он сам потратил годы на то, чтобы узнать имя
этого человека.
— Это был Бернини, — улыбнулась она и, выдержав
паузу, добавила: — Да, да. Тот самый Бернини.
Лэнгдон сразу же понял, что девушка ошибается. Лоренцо
Бернини был вторым по известности скульптором всех времен, и его слава уступала
лишь славе самого Микеланджело. В семнадцатом веке Бернини изваял скульптур
больше, чем любой другой мастер того времени. Человек же, которого они искали,
был предположительно неизвестным, по существу — никем.
— Судя по вашему виду, мое открытие вас не
взволновало, — сказала Виттория.
— Бернини в этой роли выступать не мог.
— Но почему? Он был современником Галилея и к тому же
блестящим скульптором.
— Бернини пользовался большой славой и был ревностным
католиком.
— Да, — согласилась Виттория. — Так же, как и
сам Галилей.
— Нет, — возразил Лэнгдон. — Вовсе не так,
как Галилей. Ученый всегда оставался занозой в заднице Ватикана. Что же
касается Бернини, то он был любимцем духовенства — своего рода гордостью
Святого престола. Он был главным авторитетом Ватикана по части искусства. Более
того, Лоренцо Бернини практически всю свою жизнь провел за стенами папской
обители.
— Прекрасное прикрытие. «Крот» иллюминатов в стане
врага.
— Виттория, — чувствуя свое бессилие, устало
произнес Лэнгдон, — иллюминаты называли своего скульптора il maestro
ignoto — то есть неизвестным мастером.
— Да. Неизвестным им. Вспомните о масонах. Ведь в их
среде только самые верхние эшелоны посвящены во все тайны. Галилей мог скрывать
подлинную роль Бернини от большинства членов братства… ради безопасности самого
скульптора. Поэтому Ватикан так и не сумел ничего узнать.
Слова девушки Лэнгдона не убедили, но как ученый он был
вынужден признать, что в них есть определенная логика. Братство «Иллюминати»
славилось умением хранить тайны, и все секреты были известны лишь очень узкому
кругу его членов. Ограничение доступа к информации служило краеугольным камнем
их системы безопасности… лишь немногие высокопоставленные иллюминаты знали все
от начала и до конца.
— И членство Бернини в братстве «Иллюминати» объясняет
тот факт, что он создал эти пирамиды, — улыбнулась Виттория.
Лэнгдон посмотрел на пару громадных пирамид и покачал
головой:
— Бернини был религиозным скульптором и никоим образом
не мог соорудить пирамиды.
— Скажите это табличке у вас за спиной.
Лэнгдон обернулся и увидел прикрепленную к стене бронзовую
пластину. На пластине было написано:
КАПЕЛЛА КИДЖИ
СООРУЖЕНА ПО ПРОЕКТУ РАФАЭЛЯ
Все внутреннее убранство создано Лоренцо Бернини
Лэнгдон дважды перечитал надпись, но его по-прежнему грыз
червь сомнения. Лоренцо Бернини прославился созданием изящных скульптур Девы
Марии, ангелов, пророков и пап. С какой стати он вдруг принялся сооружать
пирамиды?
Лэнгдон смотрел на возвышающиеся над ним монументы и
чувствовал, что окончательно теряет ориентацию. Две пирамиды, на каждой из
которых сиял медальон эллиптической формы. Более далекой от христианства
скульптуры невозможно было себе представить. Пирамиды, звезды над ними, знаки
Зодиака. Все внутреннее убранство создано Лоренцо Бернини. Если это
действительно так, то Виттория права, думал Лэнгдон. В таком случае Бернини, по
определению, был «неизвестным мастером» иллюминатов. Ведь никто, кроме него, не
принимал участия в создании интерьера часовни! Все произошло так быстро, что
осмыслить возможные последствия этого открытия Лэнгдон был просто не в
состоянии.
Бернини был иллюминатом.
Бернини создал амбиграммы иллюминатов.
Бернини проложил Путь просвещения.
Лэнгдон так разволновался, что почти потерял дар речи.
Неужели в этой крошечной капелле Киджи Бернини поместил скульптуру, указывающую
путь через Рим к следующему алтарю науки? Если так, то где же она?
— Значит, Бернини, — задумчиво произнес он. —
Я бы ни за что не догадался.
— Кто, кроме этого великого скульптора Ватикана,
обладал достаточным влиянием, чтобы поставить свои творения в заранее
намеченных католических храмах и проложить тем самым Путь просвещения?
Какому-то неизвестному художнику это было бы не под силу.
Лэнгдон задумался. Он посмотрел на пирамиды, размышляя о
том, не могла бы одна из них служить указателем. Или, может быть, обе?
— Пирамиды обращены в разные стороны, — сказал
он. — Кроме того, они совершенно идентичны, и я не понимаю, как…
— Думаю, что нам нужны вовсе не пирамиды.
— Но, кроме них, здесь нет ни одной скульптуры…
Виттория не позволила ему продолжить, указав в сторону
Оливетти и нескольких гвардейцев, толпившихся у края «дьявольской дыры».
