— Я должна найти мастера Ульриха, — пробормотала Афра, которой ситуация казалась более серьезной, чем епископу.
— Тогда идите и сделайте это.
Афра поднялась и, не попрощавшись, побежала вниз по лестнице, пересекла праздничный зал. Пьяный от вина и одурманенный искусством девок, лицом вниз на полу лежал одетый в черное каноник. Можно было подумать, что он преставился, если бы не его правая рука, которой он жизнерадостно, как ребенок, хлюпал по луже разлитого вина. Член ордена, потерявший свою рясу во время оргии, спал, уронив голову на руки, на столе. Все остальные гости уже покинули зал, чтобы посмотреть, что происходит на Соборной площади.
На лестнице Афра стала звать Ульриха, а когда тот не откликнулся, она побежала за остальными. На черно-сером небе висели черные тучи, и, хотя над Рейнской равниной уже разгоралась заря, было еще темно. Тут и там бесцельно бегали люди с факелами. Капуцины в длинных плащах выкрикивали непонятные команды. Женщины истерично кричали, что им явился нечистый, другие призывали экзорцистов. У портала собора звали мастера Ульриха.
Ворота главного портала, обычно в это время еще закрытые, были распахнуты настежь. Нищие и бродяги, проводившие ночи на ступеньках, собора, разбежались кто куда из страха, что их обвинят во всем.
— Что произошло? — спросила Афра оставшегося бродягу.
Вероятно, потому, что бродяга был молод и не так труслив, он, в отличие от большинства своих «коллег», не видел причины бросаться наутек. Из портала собора вылетел густой темный клуб пыли, и молодой нищий сильно закашлялся и не сразу ответил на вопрос Афры.
— Это случилось вскоре после полуночи. Вдруг я услышал странные звуки, доносившиеся из собора. Такого мне еще не приходилось слышать. Казалось, что трутся друг о друга жернова. Я очень крепко сплю, но те звуки из собора были настолько страшны, что я подумал, будто сам Вельзевул пришел разрушить собор. Нас было около дюжины, и постепенно проснулись все. Большинство испугались. Они похватали свои вещи и, громко крича, бросились наутек. Когда звуки стали громче и упали первые камни, я тоже испугался. Я приложил ухо к дверям портала, ожидая услышать какие-то голоса, но ничего — только грохот падающих на пол камней. Мне пришла в голову мысль о конце света, о том, что вот уже мертвые встают из могил, — такое рисуют в некоторых соборах. Пономаря мы поначалу приняли за привидение. Он думал, что это землетрясение, и хотел посмотреть, все ли в порядке в соборе. Когда он открыл двери портала, нашим глазам предстала жуткая картина…
Афра бросила на бродягу полный недоверия взгляд.
— Сами посмотрите, — сказал он.
Из распахнутых дверей главного портала по-прежнему вырывались тучи пыли. Сухая пыль проникала в легкие, слезились глаза. Через красно-синие витражи падали первые лучи утреннего солнца. По всему собору были разбросаны камни — словно что-то чужеродное из другого мира, — большей частью больше локтя в ширину и высоту. Первый свод практически висел в воздухе. В его фундаменте зияла огромная дыра. Вся тяжесть приходилась на небольшой участок стены. Чудо, что он не обвалился. Афра испуганно обвела взглядом паутину нервюрного свода. Там, прямо в центре, зияла огромная дыра. Части замкового камня, замыкавшие его, были разбросаны по каменному полу. Во имя Девы Марии и всех святых, что же это все значит?
Афра повернулась. Ей было нечем дышать. Мимо любопытных, пытавшихся попасть внутрь, она выбежала на улицу. Там ей встретился Хюгельманн фон Финстинген, декан соборного капитула.
— Боже мой! — вскричал он заплетающимся языком. — Где мастер Ульрих?
— Я не знаю, — взволнованно ответила Афра. — Вы же сами видели, он был, как и вы, на пиру у епископа, а потом внезапно исчез.
Больше ничего Она сказать не успела. Потому что в тот же миг с платформы над главным порталом, где возводилась в небо башня, обрушился тесаный камень и разбился неподалеку от Афры. Хюгельманн тоже в ужасе застыл. Сощурившись, он испуганно смотрел вверх.
— Вон! — Он указал пальцем в воздух. По лесам бежал человек в капюшоне. Остальные тоже заметили его.
— Вон он! — кричали один за другим. — Ловите его!
Несколько крепких мужчин бросились от портала к находившейся в стороне лестнице, спиралью поднимавшейся наверх к платформе. В целях сохранения своей жизни каноник пропустил их вперед. Тяжело дыша, он побежал за ними. Взобравшись наверх, каноник, задыхаясь, спросил:
— Поймали его?
Молодые ребята, не старше восемнадцати лет, вооружились кусками кровли, попавшимися им по дороге наверх. Они обыскали каждый уголок, но человека в капюшоне и след простыл.
— Да я же видел его собственными глазами! — настаивал каноник.
— Я тоже! — решительно подтвердил молодой человек с длинными черными волосами.
— Но он же не мог испариться в воздухе!
Хюгельманн фон Финстинген разочарованно посмотрел вниз. В отличие от платформы, где день уже был в самом разгаре, на большой площади было еще сумеречно.
— Вон он! — вдруг закричал каноник.
Мужчины бросились на балюстраду; человек в развевавшемся плаще бежал по площади в южном направлении.
— Держите его!
— Человек в плаще!
— Задержите его!
Хотя крики и достигли Соборной площади, люди только растерянно смотрели вверх, потому что во всей этой суматохе слов было не разобрать. Поэтому человеку в капюшоне беспрепятственно удалось скрыться в боковом переулке.
Тем временем Афра искала Ульриха, но безрезультатно. В строительном бараке, где обычно царил идеальный порядок, его не было; теперь там царил хаос. Чертежи и пергаменты были разбросаны, ящики и сундуки перевернуты. Было похоже на набег монголо-татар.
И пока Афра одну за другой поднимала вещи и ставила на место, она пыталась разобраться в событиях прошлой ночи и раннего утра, что было нелегко. Слишком уж много произошло событий, которые поначалу, казалось, не складывались в одно целое, но, тем не менее, должны были находиться в зависимости друг от друга.
Хотя она не могла с уверенностью сказать, с какой целью было совершено нападение на собор, многое указывало на то, что определенные люди что-то искали в определенных местах храма. Разве они не говорили недавно об этом с Ульрихом? Разве не странно то, что эти люди знали о местах, которые, как считалось, были тайной цеха архитекторов соборов и передавались из поколения в поколение?
Внезапно Афра подумала о Верингере Ботте, у которого по-прежнему были свои сторонники. Но какую цель он преследовал со своими людьми? Казалось немыслимым, что мастер Верингер хотел разрушить собор исключительно из ненависти к Ульриху фон Энзингену. Но зачем тогда его люди перевернули все в строительном бараке вверх дном? Точно так же невероятным казалось подозрение, что между людьми, искавшими пергамент, и Верингером Боттом была какая-то связь.
Но самую непонятную роль играл, наверное, епископ Вильгельм фон Дист. Он знал абсолютно все, и слово «тайна» было, очевидно, ему незнакомо. Доминиканцы, кровавые рыцари инквизиции, были сущими агнцами по сравнению с ищейками епископа, по крайней мере в том, что касалось их информированности. Король Сигизмунд мог бы считать, что ему очень повезло, имей он таких шпионов.
