– Да какая тебе разница, Катрин?! – заорал Майк.
– Большая! – рассвирепела я. – Я сяду на эту лошадь только при одном условии, – сдерживая гнев, твердо сказала я, глядя с ненавистью в глаза Майка. – Если ты выкупишь это ранчо сегодня же после прогулки и я смогу навести здесь порядок.
Иначе – делай все сам. Я не буду оплачивать золотые висюльки этого гада!
Мысленно послав фашиста-хозяина и морального урода Майка на три всем хорошо известные буквы, я прыгнула в подвернувшееся такси и вернулась в город. В Сан-Мигуэле прежде всего зарулила в первый же попавшийся ресторан и заказала себе огромный завтрак и бокал «маргариты» величиной с ведро.
Меня трясло от злости на хозяина лошадей и Майка, но что я могла сделать и как помочь голодным животным?
После завтрака, немного успокоившись, я прошлась по городу и заглянула в магазинчики. Настроение резко улучшилось. Я обожаю керамику и украшения из полудрагоценных камней в серебре. К моему восторгу магазинчики были завалены и тем, и другим. Алчно облизываясь на керамические тарелочки, чашки и чайнички, на янтарные подвески и тяжелые серебряные браслеты из бирюзы, я подсчитала свою наличку. Негусто. Придется опять пользоваться кредиткой. Ладно, однова живем! Когда я еще приеду на этот остров?
Моя «шопотерапия» закончилась через несколько часов. Было ужасно жарко, но возвращаться в гостиницу не хотелось. Шагая все дальше от центра вдоль набережной, я наткнулась на библиотеку.
Дискетка профессора лежала у меня в сумочке, и я решила наконец прочитать ее. В библиотеке работал мощный кондиционер, но посетителей, кроме меня, не было. Я бросила пакеты с покупками на пол, включила компьютер, всунула диск, уютно устроилась на расшатанном плетеном стуле и погрузилась в чтение…
Рассказ отца Франческо, 1550 год, март.
(В рукописи Диего ди Ланда, отца Ланда.)
Ватикан. Перевод с испанского
Я стар и скоро умру. Но я не боюсь смерти. Я много видел, много испытал. Я прожил интересную жизнь. Никогда не думал, что возьмусь за перо просто для своего удовольствия. Эту летопись я пишу для себя. Приятно вспомнить былое. Хотя… и очень грустно порой. Мне осталось недолго жить, и я рад, потому что мне стало скучно жить. Я был молод, хорош собой, и я не боялся приключений. А сейчас я сижу один в этом холодном пустом и унылом палаццио, старый больной человек, и пытаюсь занять себя хоть чем-нибудь.
Когда я пишу, я уношусь в прошлое. О, я был счастлив тогда! А для тех, кто живет прошлым, нет будущего. К тому же, когда я пишу свои воспоминания, я настолько погружаюсь в счастливый мир прошлого, что забываю о ревматизме, который терзает меня болью день и ночь. Я давно начал свой труд, но проклятый ревматизм постоянно отвлекает меня от работы…
Новый Свет, Америка, Юкатан. Впервые я увидел Юкатан совсем молодым человеком, мне едва исполнилось 17 лет. Колумбос «открыл» страну, а вместе с ним прибыл и я – брат Франческо и тайный агент Святой Римской церкви. Через несколько лет, в 1519 году, я вновь прибыл в Юкатан, уже Кортесом. И прибыл я опять с секретной миссией из Ватикана.
Я был молод и честолюбив. Я выполнил миссию, но… Той страны, в которую я влюбился с первого взгляда, которая стала моей второй и любимой Родиной, самой моей сердечной привязанностью, больше не существует. Она умерла в мучениях под безжалостными ударами испанских мечей. Слишком поздно я понял, что силы мои не безграничны.
Я открыл ящик Пандоры и выпустил свирепые силы, неподвластные мне.
Если бы я мог вернуться назад!
Прошло столько лет, а я все помню так ясно, как если бы это было лишь вчера…
Мы высадились с Кортесом и его командой на берег ранним утром. Сквозь легкую невесомую дымку тумана я увидел зелень лесов, и кроме морского запаха я уловил нежнейшие запахи земли и цветов, которые принес на корабль свежий бриз. Наконец-то я был у себя дома. Ах, как я любил эту страну! Как любил… Мне посчастливилось увидеть провинцию Русской Орды Анауак в пору ее цветения. Если бы все можно было уладить миром! Но нет, проклятые османы дрались до последнего…
Итак, мы высадились на берегу Юкатана чудесным, солнечным утром. Я посоветовал своим соплеменникам искупаться в море после длительного путешествия. По прошлому путешествию я знал, какими чистюлями были американские индейцы, и не хотел быть предводителем грязной команды чужеземцев. Увы, мало кто последовал моему совету. Мои идальго нацепили полную экипировку, включая гофрированные воротники и кольчуги.
Мы двинулись в путь – Кортес, я и двадцать рыцарей. Нас сопровождали несколько местных воинов. Остальные должны были присоединиться к нам позднее. Наш путь был неблизкий – в столицу Мехико, Теночтитлан.
К полдню мои спутники стали потихоньку стаскивать с себя кольчуги и воротники. И неудивительно – я их предупреждал. Утренняя прохлада обманчива. К середине дня температура поднимается до 30 и даже до 40 градусов. Сам я был одет в легкую льняную тунику и сандалии, так что чувствовал себя превосходно. Смуглые воины, сопровождавшие нас, несли носилки с одеждой и водой. Сидя на неторопливо идущем коне, я с удовольствием оглядывался вокруг. Еще в мой первый приезд я подивился прекрасным дорогам. Потом я узнал, что индейцы строят дороги из утрамбованного известняка, и дороги эти не раскисали даже во время дождей, как у нас в Испании.
Наше путешествие продолжалось до вечера. Когда солнце начало садиться, мы сделали остановку недалеко от города Табаско, остановившись на ночлег у одного касика. Я видел брезгливое выражение на лицах его молоденькой прелестной жены и юных сестер – солдаты смердели как выгребные ямы. А я ведь предупреждал! В Испании знатные сеньоры купались раз в году, да и то, если им напомнить.
Перед трапезой солдатам предложили пройти в темаскаль. Мне пришлось почти силой отволочь Кортеса туда. Остальным я просто приказал последовать приглашению касика.
– Сын мой, – сказал я Кортесу. – Передайте всем, что я являюсь здесь гласом императора нашего Карла и святой церкви, а значит, мое слово не подлежит обсуждению. Считайте его приказом. Даже приглашение посетить темаскаль извольте выполнять как приказ – без недовольства и рассуждений.
Мой приказ помыться солдатам пришлось выполнить. Но как я мог приказать их зубам вырасти вновь? Славные идальго не имели представления о гигиене и не чистили зубов. Зато они начали бурно ухаживать за молоденькими девушками – петь серенады и вызывать друг друга на дуэль. Девушки зажимали носы и в ужасе таращились на беззубые, вонючие рты молодых дуэлянтов.
Юные девушки никогда не видели столько бородатых и косматых людей, непосвященных религиозному культу. Я мог их понять. Наша группа представляла собой несимпатичное зрелище. Лица многих солдат за долгое путешествие по морю заросли неаккуратными бородами, а еще были обезображены черной оспой, которую индейцы не знали.
Нежные индеанки со страхом смотрели на бородатых испанцев. Обычаи индейцев разрешали только жрецам носить длинные волосы и бороды. Но от жрецов шел весьма приятный, хотя и своеобразный запах ароматных масел, а испанские благородные сеньоры пахли гадко – грязным телом и гнилыми зубами. Я помню, такой же запах я услышал только однажды – от храмовых прислужников. Это случилось гораздо позднее, когда жрецами был устроен кошмарный языческий праздник, посвященный их ужасному божеству и покровителю – Кукулькану. Восемь тысяч пленников были принесены тогда в жертву чудовищу со змеиной головой только в один день! Их мертвые тела поедали позднее прислужники храма. Вот от этих прислужников, которые питались человечиной, и шел тот тошнотворный запах, который я помню до сих пор. Прошло почти 30 лет, а я все еще содрогаюсь от отвращения, вспоминая их лица и запах крови! Тогда еще я подумал, что русские наместники были уж слишком лояльны к святотатцам и что нам нужно применить другую тактику…
