Сотрапезники обменялись смущенными взглядами. Андреа Консюржанс постучал золотой ложечкой по стакану.
— Не стану скрывать, это дело крайне заинтриговало меня. Сейчас у нас относительное затишье и мы располагаем компетентным персоналом. Так давайте воспользуемся ситуацией. Предлагаю голосовать поднятием рук. Кто против мобилизации ДБР?
После нескольких секунд колебаний пять человек подняли руки. Канселье прибавил их в уме к уже полученным Андреа голосам. Получалось поровну: десять голосов «против», десять голосов «за». Теперь все зависело от основателя «Авроры», который был двадцать первым членом.
Хозяин дома встал, оперся руками о стол и посмотрел на присутствующих. Его взгляд так и впился в гостей.
— Я голосую «за». Это составляет в сумме одиннадцать голосов, то есть большинство. Принято решение о мобилизации ДБР. Я вам предоставлю сведения об деталях, которые будут обнаружены в ближайшие дни.
— А как будет называться операция, дорогой Андреа? — спросил Эдмон Канселье.
— «Химера». Просвещенные умы всегда считали алхимию высочайшей иллюзией… Операция «Химера». Мне это кажется вполне уместным.
74
Нью-Йорк, наши дни
Перед ним пронеслась группа спортсменов, но Марка не обратил на них ни малейшего внимания. Сидя на скамье в Центральном парке рядом со старой дамой, которая вязала, время от времени бросая на него косые взгляды, он пытался подвести итоги неудачной встречи с Джоан Аршамбо. Она, безусловно, от него что-то скрывала, но он не мог понять, что именно. Он вонзил зубы в хот-дог, обильно политый горчицей. Комиссар находился в Нью-Йорке не более суток, а уже устал от всего этого.
Марка вытер рот уголком одноразовой салфетки, которую ему дали вместе с хот-догом, и сделал глоток содовой воды оранжевого цвета.
Затем он развернул лист бумаги, на который переписал фразы из загадки семьи Аршамбо.
Сверкающий шотландец, 33. 1886 год. Сеневьер.
Он вспомнил загадку, выгравированную на шпаге Лафайета.
Нью-Йорк, там, где логово братьев,
Древним взглядом освобождает центр.
Марка пытался понять смысл, но у него ничего не получалось. Он вздохнул и спросил себя, не следует ли забронировать билет на ближайший рейс до Парижа.
Зазвонил его мобильный телефон.
— Мсье Марка, это Джоан.
— Да, — сухо откликнулся он.
— Я… Я кое-что вспомнила. Но не знаю, поможет ли это вам. Как я вам уже говорила, мой отец был франкмасоном. Однажды он мне рассказал о том, что происходит в их ложе. Меня это совершенно не интересовало, но, как мне кажется, одна из самых старых лож в городе называлась «Сверкающий шотландец».
Антуан почувствовал, как его сердце лихорадочно забилось. Он резко вскочил, не думая о грязной салфетке, которая упала на землю под неодобрительным взглядом старой дамы.
— Спасибо! Я попытаюсь найти журнал регистрации лож. Я не знаю, где находится резиденция масонского послушания. А вы?
— Знаю. Она расположена на Двадцать третьей улице. Это здание многим хорошо известно. Там есть конференц-центр и центр медицинских исследований. Когда я была подростком, ложа моего отца находилась там… — В голосе Джоан Аршамбо прозвучала нерешительность. — Можно я пойду с вами?
Марка тянул время.
— Не знаю. Вы должны меня понять. Я попытаюсь добиться встречи, приведя в качестве аргумента свою принадлежность к масонству. Если вы пойдете со мной, это окажется труднее.
— Послушайте, у меня всегда были сложные отношения с отцом. Мы не часто разговаривали по душам. Он умер пять лет назад. Я думаю, что, возможно, мне стоит попытаться понять, кем он был.
Прижав к уху мобильный телефон, Антуан, взглядом искавший такси, ответил не сразу. Джоан настаивала:
— Если вы хотите, я подожду вас у выхода. Но раз вы действительно не желаете меня видеть…
Он понял, что если откажется, она доставит ему уйму неприятностей. В конце концов, она имела право знать о семейной тайне. Причем прав на это у нее было гораздо больше, чем у него.
— Хорошо. Если я добьюсь встречи, я позвоню вам и сообщу день и час.
— Спасибо.
Он закрыл телефон, по-прежнему не доверяя ей. Перемена ее настроения указывала по крайней мере на то, что заранее она ничего не планировала. Он покачал головой. Скоро многое должно проясниться.
Убийца надел пальто, глядя, как Джоан кладет телефон на письменный стол.
— Прекрасно. Посмотрим, сумеет ли он найти ложу «Сверкающий шотландец». Я поступил правильно, сохранив ему в Париже жизнь.
— Ты пугаешь меня. Ты зашел слишком далеко, уничтожив этих несчастных. Мы так не договаривались. Я начинаю думать, что эмоции берут верх над твоим разумом.
Она не успела увернуться от пощечины. Он с презрением посмотрел на нее.
— Никогда не говори со мной в таком тоне. Ты прекрасно знаешь, чем мне обязана. И чтобы я больше никогда не слышал подобных комментариев. Тебе все ясно? Я брат по крови.
— Да-а, — пролепетала она.
— Хорошо. Как только он тебе позвонит, ты пойдешь туда и будешь ждать его возле храма. А у меня есть еще несколько обязательств.
Не дожидаясь ее ответа, он захлопнул дверь кабинета.
На Двадцать третьей улице находилось огромное здание «Великой ложи Нью-Йорка». В Соединенных Штатах франкмасонству не чинили никаких препятствий. Во всех крупных городах франкмасоны владели храмами, сверкавшими неоновыми вывесками, порой весьма кричащими. Ничего общего с европейскими ложами, культивирующими осмотрительную скромность. Войдя в здание, француз буквально остолбенел, глядя на роскошное убранство, которое неприятно поразило бы его братьев. На фотографиях, выставленных в холле, красовались удивительные залы: готические, дорические — одним словом, на любой вкус. Очевидно, бумажники американских братьев были намного толще бумажников их французских коллег.
Марка предварительно позвонил Ги Андриво, чтобы попросить замолвить за него словечко перед членами американской «Великой ложи». Через два часа с Марка связался некий Сэмюэл Кольт, секретарь-библиотекарь «Великой ложи», и предложил прийти в удобное для него время в резиденцию нью-йоркских лож. Кольту не удалось идентифицировать «Сверкающего шотландца», но он был готов предоставить в распоряжение Марка необходимые архивы.
Марка позвонил Джоан Аршамбо, чтобы сказать, что встреча назначена на следующий день. Он совсем не горел желанием связываться с ней во время расследования. Когда он вошел в здание, все нужные ему документы были подготовлены. В великолепной библиотеке шел ремонт, и ему предложили занять небольшой кабинет, где он мог спокойно работать. В кабинете над маленьким комодом висел портрет Джорджа Вашингтона в полный рост.
