— Я не притворялась! — воскликнула Ники, поднимаясь. — Я действительно тебя люблю. Зачем бы еще мне понадобилось заводить с тобой отношения, если бы я тебя не любила? Ты же с самого начала заявил, что презираешь Кинкейдов и хочешь их уничтожить, а заодно и меня вместе с ними. Если бы я тебе рассказала про эти акции, что бы ты сделал?
— То же, что собираюсь сделать и сейчас. Предложу или купить эти акции, или разрешения действовать от твоего имени. И Реджи тебе предложит то же самое.
— Но Реджи они нужны для того, чтобы сохранить «Кинкейд групп», а тебе — чтоб разрушить.
— Я уже говорил, что не собираюсь разрушать «Кинкейд групп».
— Да, только самих Кинкейдов. — Джек задумался, и Ники быстро сменила тему разговора, по-прежнему надеясь, что он все-таки изменит свое решение. — А зачем тебе этот дом? И особняк в Гринвиле?
— Что? — Джек в недоумении потряс головой.
— А сколько у тебя всего спален? Десять? Двадцать? Тридцать?
— Я как-то не считал.
— А сколько они занимают квадратных мет ров?
— К чему эти вопросы? — Джек раздраженно взлохматил волосы.
— Ты купил себе несколько домов, — пояснила Ники, надеясь, что до него наконец-то дойдет очевидное. — Домов, которые рассчитаны на большие семьи. Но у тебя никого нет. Ну, если не считать твою маму и Алана, — неохотно добавила она.
— Мы всегда жили отдельно.
— Вот именно, — подтвердила Ники. — У них есть, или точнее был, собственный дом. Так почему же ты не ограничился квартирой с прекрасным видом на гавань? Зачем тебе понадобился целый дом? Да к тому же не один?
— Хватит уже без конца повторять. Это обычное вложение денег, и ничего больше.
— Думаю, какая-то часть тебя знает, что это не так, — выдохнула Ники. — Мне кажется, на бессознательном уровне ты всегда хотел наполнить эти дома родными и любимыми, потому что вырос ты в очень непростой семье. И ты еще можешь этого добиться. Помирись с семьей и живи с ней здесь долго и счастливо.
— Я этого не хочу.
— Ты врешь, — возразила Ники, осмеливаясь приблизиться к нему и чувствуя, как напрягается все ее тело. — Все эти годы ты считал себя изгоем, а вместо этого ты сам ото всех отстранился, отчаянно мечтая, чтобы тебя полюбили и приняли. Ты так ничего и не понял? Тебя уже приняли. Теперь тебе самому осталось их принять.
— Ты закончила? — грубо спросил Джек. — Теперь я бы хотел поговорить о делах.
— Я только начала, но если ты так хочешь, можно и о делах. Ты правда готов разрушить то, что твой отец строил всю жизнь, только для того, чтобы посмотреть, как твои братья окажутся на улице? Как плачут твои сестры? Только тогда ты будешь счастлив?
— Да! — хрипло выдохнул Джек. — Тогда я буду счастлив.
— И тогда ты наконец победишь, и все поймут, что ты самый лучший из детей Реджинальда и что ему следовало признать тебя с самого начала. Что ты лучше Мэтью, лучше Реджи. Лучше, чем Лауриель, Кара и Лили. Ладно, ты это докажешь, но что потом? Что тебе останется?
— «Кинкейд групп».
— Пустая оболочка. Оболочка без сердца и души, ведь ты убьешь и душу и сердце этой компании. Разве ты этого не понимаешь? — отчаянно спросила Ники, чувствуя, как болит ее сердце. — Ведь ты хочешь уничтожить тех людей, что ее создали, направляли… принесли ей успех.
— По-твоему, я не смогу стать сердцем и душой компании?
Неужели он действительно ничего не понимает?
— Я пытаюсь тебе объяснить, что, если ты отнимешь у своей семьи компанию, ты неизбежно потеряешь при этом частичку себя. Но, наверное, ты будешь так счастлив своей мнимой победой, что не сразу это заметишь, но потом поймешь, как все стало пусто и бессмысленно, одиноко и ненужно. Что ты разрушил то, что уже никогда не удастся восстановить.
— Сердце и душу? — сухо уточнил Джек.
— Рано или поздно ты поймешь, что ты ничего от этого не выиграл, — кивнула Ники.
— Я это как-нибудь переживу.
— А я — нет. — Ники шагнула назад.
— Как мне убедить тебя передать мне право распоряжаться твоими акциями? — спросил Джек.
Этот вопрос заставил Ники понять, какая пропасть пролегла между ними, и она едва не заплакала.
— Никак. — Она упрямо вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. — Ты их не получишь.
— Значит, получит Реджи?
— Таково желание Реджинальда. А я в неоплатном долгу перед твоим отцом и ни за что не нарушу его волю.
При этих словах лицо Джека снова исказилось от боли, ведь отец вновь выбрал не его.
— Джек, ну зачем ты так? Ведь все может быть иначе.
— Не может.
— А как же мое желание? С аукциона? — Ники в отчаянии схватилась за последнюю соломинку.
— И не надейся. — Джек покачал головой.
Но, может, надежда еще осталась? Ведь есть еще один человек, который может попытаться его переубедить, заставить отказаться от глупой мести и начать все заново. Пусть это и рискованная затея, очень рискованная. И ей тогда все же придется нарушить слово, данное Реджинальду. Понял бы он ее? И одобрил бы ее решение? Ники закрыла глаза, молясь, чтобы ее решение оказалось верным. Ведь если она ошибется… Как бы в ответ на ее немую мольбу рядом с ней на перила уселся белоснежный голубь и заворковал, благословляя ее намерение. По крайней мере, Ники очень хотелось в это верить. Затем она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Я дам тебе право распоряжаться моими акциями только при одном условии.
— И каком же? — после небольшой паузы уточнил Джек.
— Ты прочтешь письмо своего отца, прочтешь вслух на общем собрании. Тогда я дам тебе право распоряжаться моими акциями.
— Я могу его прочитать, но только наедине и про себя, — возразил Джек.
— Это мое желание. Ты сам его мне дал, так неужели же теперь откажешься от своих слов?
Джек выругался.
— Просто не верится, что ты этого от меня требуешь. Что бы там ни было в этом письме, оно предназначено только для меня, и я не собираюсь им делиться с законышами.
— Извини. — Ей действительно было очень жаль, но она не могла придумать иного способа примирить его с Кинкейдами. Ей оставалось лишь надеяться, что бы Реджинальд ни написал в этом письме, его слова помогут объединить семью, ведь он уже и так практически со всеми поладил. Разумеется, кроме Реджи. — Так мы договорились?
— Договорились.
Вот только Джек был так напряжен, так яростно сверкал глазами и так злобно выдавил из себя это слово, что Ники сразу поняла — он думает об этой сделке. И о всяких там «долго и счастливо» можно сразу забыть.
— Запечатаем сделку так же, как и на холостяцком аукционе? — усмехнулся Джек, подходя к ней вплотную.
