— Бедная девушка.
— Да, она до сих пор в шоке. Замок на входной двери не тронут, и ничто не указывает на то, что сюда вломились. Герр Кайп, сосед, не слышал ничего подозрительного ночью. Он и его семья спали совершенно спокойно.
— Я не вижу никаких следов борьбы.
— И простыни на кровати не сбились.
— Верно. Поэтому убийца, вероятно, напал на герра Уберхорста, когда тот спал.
— Ты считаешь, это был мужчина?
— Оскар, женщина, даже с тяжелой дубинкой, просто не могла нанести такие раны. Посмотри, какие они глубокие. Это явно сделал мужчина. Но с другой стороны, — добавил Райнхард, — скорее всего его убили неожиданно. Следовательно, Уберхорста не встревожило присутствие этого мужчины в спальне.
Либерман насмешливо посмотрел на своего друга.
— Я имею в виду, — пояснил Райнхард, — что он мог знать убийцу.
— Ты хочешь сказать, что его убил знакомый?
— Возможно.
— Герр Уберхорст был гомосексуалистом?
Райнхард пожал плечами.
— Конечно, он был чувствительным человеком. Но я понятия не имею, был ли он гомосексуалистом. — Он помолчал и добавил: — Хотя я так не думаю.
— Почему?
— Помнишь, как он говорил о фройляйн Лёвенштайн? Это маловероятно.
Либерман посмотрел на жалюзи, которые продолжали громко биться о раму.
В этот момент в комнату вошел Хаусман. Он все еще был очень бледен.
— Господин инспектор, вернулся герр Кайп. Он говорит, что его жена только что сказала ему кое-что важное.
— Извини, Макс.
Невзирая на только что испытанное им отвращение, Либерман чувствовал, что должен посмотреть на труп еще раз. Он снова отодвинул занавеску.
Смерть разоблачала. Она выставляла на всеобщее обозрение физиологию человека. Он перевел взгляд с развороченного лица герра Уберхорста на забытое пенсне и обратно. Осознав смутную связь между ними, он почувствовал неописуемую грусть.
«Вот это и есть мы, — подумал он. — Мясо и кости. Хрящи и внутренности».
— Макс, — Райнхард появился в дверях, — Фрау Кайп, она говорит, что у герра Уберхорста был посетитель вчера ранним вечером. Пожилой мужчина со свисающими усами. Он опирался на палку.
49
— Да, — сказал профессор Шпиглер. — Определенно, это лучше. Этим зажимом гораздо удобнее работать.
— Спасибо, герр профессор, — сказал Брукмюллер, изображая чарующую и не совсем искреннюю улыбку.
Профессор хирургии положил зажим на стол, а потом взял кюретку, предварительно со знанием дела взвесив ее в руке.
— Очень легкая.
— Новый сплав, — ответил Брукмюллер. — Ложечка сделана из того же материала.
Шпиглер взял вместо кюретки ложечку и сравнил ее вес с похожим инструментом того же размера.
— Вы уже много их продали? — спросил Шпиглер.
— Да, — ответил Брукмюллер. — Недавно нам поступил большой заказ из Зальцбурга.
— Профессор Фонденхоф?
— По-моему, да. Также Мы продали несколько больших кюреток профессору Шурани.
— Из Пешта?
— Профессор Шурани — наш постоянный клиент.
— Понятно, — сказал Шпиглер, очень довольный тем, что узнал, какими инструментами пользуются его коллеги из академии.
Брукмюллер обернулся к младшему продавцу.
— Ойзебиус, дружок, принеси расширители.
Молодой продавец прошел через комнату и стал выдвигать тяжелый ящик из большого шкафа.
— Нет-нет, — закричал Брукмюллер. — Там крючкообразные ножницы!
— Извините, герр Брукмюллер, — пролепетал помощник.
— В соседнем шкафу, третий ящик сверху.
— Хорошо, герр Брукмюллер.
Брукмюллер улыбнулся профессору и закатил глаза.
— Новичок, — прошептал он.
Юноша вытащил нужный ящик из шкафа и с трудом дотащил его до стола. Там в несколько рядов лежали серебряные инструменты с деревянными ручками.
Брукмюллер вынул самый большой и передал его профессору, лицо которого расплылось в довольной улыбке.
— Прекрасно! Вы его сделали!
— В полном соответствии с данными вами параметрами. Смотрите, лопасти намного больше. Мы назовем его в нашем каталоге — с вашего разрешения — «Шпиглер».
— Почту за честь, господин Брукмюллер. — Профессор соединил ручки и посмотрел, как открылись плоские металлические лопасти. — Какая красота.
— Чтобы закрыть лопасти, нужно длинную ручку потянуть вверх, а короткую — вниз, — объяснил Брукмюллер.
Профессор сделал, как ему было сказано, и части расширителя сдвинулись и встали на места.
— Вы знаете, для чего этот инструмент, юноша? — обратился Шпиглер к молодому продавцу.
Ойзебиус посмотрел на Брукмюллера.
— Не волнуйтесь, Ойзебиус, отвечайте.
— Нет, я знаю только, что это расширитель.
Профессор рассмеялся.
— Соедините кончики вашего большого и указательного пальцев, чтобы получилось кольцо, вот так. — Профессор показал, а юноша повторил.
— Когда мне нужно рассмотреть опухоль в прямой кишке пациента, я вставляю этот инструмент в его задний проход. — Шпиглер просунул сомкнутые лопасти в небольшое кольцо, которое помощник сделал из своих большого и указательного пальцев. — А потом раскрываю его. — Он сжал ручки, металлические лопасти разошлись, расширяя воображаемое отверстие.
Помощник судорожно сглотнул.
— Это больно, господин доктор?
— Конечно, это больно! — воскликнул профессор, добродушно смеясь.
Брукмюллер присоединился к этому искреннему смеху и крепко хлопнул молодого продавца по спине. Но этот приступ веселья сразу прекратился, как только они заметили полицейского, заглядывавшего в магазин через витрину. Брукмюллер сразу его узнал. Этот молодой человек был в квартире фройляйн Лёвенштайн.
— Прошу прощения, господин профессор, — сказал Брукмюллер. Он прошел через торговый зал и открыл дверь. Стало шумно, на улице царила обычная будничная суматоха. С оглушительным лязгом проехал трамвай.
— Чем могу помочь? — почти прокричал Брукмюллер.
— Герр Брукмюллер, — ответил Хаусман. — Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
— Опять?
50
Граф Заборски проколол иглой тонкую, как пергамент, кожу на своей руке и выдавил содержимое шприца в вену. Закрыв глаза, он ждал действия морфия.
