К концу дня по просьбе Корбетта приор прислал ему в помощь того самого брата послушника, что сопровождал их в Эрлстон. Ранульфу приказано было седлать лошадей, и Корбетт вывел свой маленький отряд из монастыря и повел в город. Он весьма был удивлен и обрадован, когда по выезде из монастырских ворот к ним присоединились воины, которых сэр Джеймс Селькирк расположил рядом с аббатством. Проезжая по городу, Корбетт ничего не замечал — ни грязных улиц, ни громких выкриков торговцев, ни даже густой смеси запахов пекарен и харчевен с вонью отбросов, гниющих под летним солнцем. Он пытался вспомнить дорогу, по которой ехал в то утро, когда люди де Краона остановили его. Жара на узких людных улицах была удушающей, и люди сэра Джеймса стали громко роптать; брат же послушник, уже привычный к странному поведению Корбетта, покорно трусил на своей кроткой коренастой лошадке, а Ранульф неодобрительно поглядывал на своего чудаковатого и непостижимого господина.
Наконец Корбетт нашел узкий проулок и направил свою лошадь сквозь толпу к дому с пивным шестом. Ранульфу и сопровождающим было приказано ждать снаружи, а брат послушник приглашен внутрь, ибо он умел, как понял Корбетт, «говорить на языке простолюдинов». Ранульф снаружи подглядывал в маленькое оконце, обветшалые ставни которого были распахнуты, дабы впустить в дом воздух и свет. Это заведение ничем не отличалось от множества харчевен или таверн в Саутварке — земляной пол и шаткие столы, вокруг них сгрудились торговцы и крестьяне, которым не терпелось потратить выручку, полученную за рыночный день.
Ранульф видел, как Корбетт при посредстве брата послушника вступил в разговор с трактирщиком. Спустя некоторое время Корбетт кивнул, протянул тому несколько монет и вышел, лицо его озаряла довольная улыбка.
Они выехали из проулка, но повернули не обратно, в монастырь, а к замку. Корбетт послал вперед одного из сопровождающих испросить аудиенции у епископа, и когда они прибыли, старый, с лисьим лицом Уишарт ждал их в своих теперь уже душных покоях, хотя по-прежнему кутался в отороченное мехом одеяние.
— Кровь скудеет, господин чиновник, — извинился он. — Я иду навстречу смерти. В один прекрасный день и, возможно, скорее, чем вы полагаете, вы встретите и свою!
Корбетт, не обращая внимания на довольно явственную угрозу, удобно устроился в кресле, поданном ему слугой. Не считая Селькирка, они были одни — Ранульфа и сопровождающих Корбетт отпустил отдохнуть и подкрепиться.
— Вы хотели видеть меня, господин чиновник, так что к делу!
Корбетт почувствовал, что епископ напряжен, взволнован, даже напуган.
— Милорд, — начал он, — говорил ли когда-нибудь с вами покойный король о своем супружестве?
— Нет. — Епископ сделал удивленное лицо. — Его величество… эээ… не склонен был обсуждать со мной подобные вещи.
— Тогда с кем-нибудь другим?
— Мне о таком неизвестно. Личные дела король держал при себе.
— Были ли французские посланники исключением, особенно в дни, предшествующие смерти короля? — настойчиво расспрашивал Корбетт.
— Да. — Епископ помедлил, стараясь оттянуть время, чтобы подумать. — Однако здесь вам не английский суд, мастер Корбетт. Посему — откуда столь дерзкие вопросы? Разве я под судом?
— Милорд, — искренне извинился Корбетт, — я не хотел оскорбить вас, но дело близится к завершению. Я сообщу вам обо всем, но сейчас я слишком тороплюсь. — Корбетт помедлил, а потом продолжал: — Итак, были ли французские посланники допущены к тайнам короля?
Епископ взял длинный тонкий нож для разрезания пергамента и взвесил его в руке, пестрящей коричневыми веснушками и лиловыми жилками.
— Александр был хорошим королем, — ответил он осторожно. — Он поддерживал мир в Шотландии, но как мужчина он имел свой кодекс чести. После того, как умерли его дети, он развлекался, не вступая в брачные отношения, но потом согласился жениться на принцессе Иоланде. Поначалу все было хорошо. Королевство надеялось получить наследника, но король стал раздражителен, угрюм и замкнут; он избегал французских посланников, однако… да, в дни, предшествующие его смерти, даже накануне ее, он уединялся с ними.
Уишарт поерзал на стуле, едва сохраняя терпение и сдерживая гнев — эта английская крыса смеет его допрашивать! Он бы с удовольствием выдворил его из королевства, вывез бы его в оковах через границу с короткой запиской к его надменному королю. Епископ взглянул на бледное худое лицо англичанина. Он с удовольствием сделал бы многое, но ему нужен этот человек, у которого удача сочетается с логикой: именно он способен докопаться до истин, опасных для королевства.
Уишарт подался вперед и, порывшись в пергаментах на столе, взял маленький свиток и бросил его Корбетту.
— Вы просили вот это, — заметил он, — или, точнее, тот, кого вы послали, требуя аудиенции, просил об этом.
Корбетт кивнул, пробормотал «спасибо» и аккуратно развернул свиток — это оказался выведенный рукой писаря перечень движимого и недвижимого имущества некоего «Патрика Сетона, спальника». Корбетт внимательно прочел опись, удовлетворенно хмыкнул, вернул ее Уишарту и встал.
— Милорд, — сказал он, — благодарю вас за помощь и уделенное мне время. Мне бы хотелось задать еще один вопрос сэру Джеймсу Селькирку.
Уишарт пожал плечами:
— Задавайте!
— Я полагаю, — начал Корбетт, обращаясь к Селькирку, — что именно вас раним утром девятнадцатого марта послал епископ Уишарт проверить, все ли в порядке с королем. Вы переправились у Дэлмени, а потом взяли лошадей из королевской конюшни в Абердуре, чтобы добраться до Кингорна. Тогда-то вы и нашли тело короля на отмели?
Рыцарь хмыкнул.
— Да, — ответил он. — Именно так и было. В этом же нет ничего из ряда вон выходящего, а?
— Нет, все-таки есть, — смиренно промолвил Корбетт. — Было ли то обычным делом, что вы последовали за королем, чтобы выяснить, все ли с ним в порядке? И коль скоро вы ехали по утесам в Кингорн, как же вы увидели тело короля, лежащее внизу на камнях?
Селькирк крепко схватил Корбетта за запястье.
— Ты мне не нравишься, англичанин, — угрожающе пробормотал он. — Мне не нравится твоя надменность и твои вопросы, и будь на то моя власть, я устроил бы тебе несчастье в пути либо велел бы бросить тебя в подземелье, и сидел бы ты там до тех пор, пока все на свете не забыли бы о твоем существовании!
— Селькирк! — прикрикнул Уишарт. — Вы забываетесь! Вы знаете, что ответы на вопросы английского чиновника существуют, так почему бы вам не ответить?
Селькирк отпустил руку Корбетта и сел.
— Это было обычным делом, — проговорил он, — потому что Александр III метался по королевству точно демон. То было не в первый раз и было бы, конечно, не в последний, когда бы он остался в живых. Король все время куда-то мчался. Как будто в него вселился дьявол. Он не мог усидеть на месте. Его милость епископ, — он кивнул в сторону своего патрона, — часто посылал меня за королем проверить, все ли в порядке. Порой я обнаруживал королевскую челядь спящей. Лошади загнаны, а люди, хотя и живы, но не вовсе невредимы. Я не ожидал чего-то иного, когда его милость послал меня утром девятнадцатого. В сопровождении двух солдат я переправился через Ферт у Дэлмени и взял лошадей на королевской конюшне в Абердуре. Вы слишком мало знаете о Шотландии, мастер Корбетт, или о море. Мы пересекли Ферт ранним утром, прилив кончился, и мы пустились не по дороге по верху утесов, но поехали по отмели. Буря улеглась, утро выдалось погожее, лошади у нас были свежие. Мы скакали по песчаной отмели, и я понял, что случилось, задолго до того, как мы добрались до тех скал, где лежал король. Я издали увидел белую Теймсин, мертвую кобылу короля, а также пурпурный плащ Александра, развевающийся на ветру. Король лежал среди камней и, ясное дело, был мертв. Он упал между двух острых скал, и волны прилива молотили его тело между ними. Лицо — сплошная рана, шея сломана. Если бы не плащ и не кольца на пальцах, я едва ли узнал бы его.
