Мацуи Минору. Крупнейший торговец в Эдо; финансист клана Токугава.
Тюго Гишин. Командир гвардии; один из высших военных чинов в Эдо.
Отама. Наложница уполномоченного по дорогам, объект знаменитого скандала, случившегося десять лет назад.
К последнему имени Ногуши даже не стал давать пояснения. Он написал его крошечными иероглифами, словно вообще не хотел включать в список:
Янагисава Ёсиясу.
Глава 19
В уединении личных покоев канцлер Янагисава сжег зашифрованное письмо от Аои. Руки дрожали, часть пепла просыпалась мимо плошки на лакированную поверхность столика. Ужас мерцающим туманом заволакивал взор канцлера, скрывая резные ящики и секретеры, расписные ширмы, вышитые шелком напольные подушки, а также сад камней за открытым окном. Противные щупальца страха ползли из сердца в горло и живот.
Сообщение шпионки потрясло Янагисаву. План по срыву расследования сёсакана Сано, решил он, работает великолепно. Аои заставила Сано искать по всему Эдо подозреваемого, который не существует в природе. У Сано мало шансов поймать охотника за бундори, поверил он.
Сказать по правде, разоблачения Сано на заседании Совета старейшин сильно раздосадовали канцлера. Он единственный по достоинству оценил версию Сано. К сожалению, ему не удалось полностью дискредитировать сёсакана в глазах сёгуна, добиться его изгнания или казни. Не смог он и отстранить Сано от расследования, чтобы передать дело полиции, которую держал под тотальным контролем. Но канцлер не сомневался в конечной победе над докучным выскочкой.
До настоящего момента.
Аои сообщила, что направила Сано в заброшенный дом, куда ее агенты подбросили сфабрикованные вещественные доказательства. Однако теперь, из-за убийства монаха, Сано наверняка разобрался в обмане, он больше не станет следовать ее указаниям. Кроме того, свидетель из храма Дзодзё может подвести Сано чересчур близко к установлению личности убийцы.
Но всего хуже другое. По словам информаторов Аои из замкового архива, Сано вышел на нескольких подозреваемых. Янагисаве не требовалось ждать, пока шпионка перешлет ему список имен. Одурманенный ужасом, он представил, как погибает от руки самого серьезного противника, какого когда-либо имел. Успех Сано будет означать крах Янагисавы.
Огонь уничтожил слова Аои, но не тревоги канцлера. Он открыл дверь и позвал слугу. Тот появился немедленно:
— Чего изволите, господин?
Янагисава отдал распоряжения. Слуга бросился вон. Янагисава зашагал из угла в угол. Горький, самоуничижительный смех раздался в комнате.
Перед подчиненными он всегда изображал сдержанного вежливого канцлера, контролирующего всё и вся, никто не имел понятия о том, что порой страхи и страсти погружали его в состояние крайней нерешительности. Он начинал сомневаться в собственных суждениях, но не смел обратиться за советом из боязни потерять авторитет, а с ним и власть. Тогда Янагисава принимался мерить шагами комнату, как сейчас, подобно заключенному — пленнику своей души.
От нетерпения Янагисава выглянул в коридор. Когда же глупый слуга выполнит поручение?
Янагисава снова заметался по комнате. Пот пропитал одежду. Вспышки страха пронзали тело. Как он ненавидел Сано Исиро, доведшего его до столь жалкого состояния! Нужно покончить с расследованием, навсегда устранить угрозу. Для этого необходимо хорошо отдохнуть. Расслабляться канцлер умел только одним способом.
Открылась и закрылась дверь. Янагисава обернулся. Предвкушение зажгло кровь, тревога и страх растаяли как дым. Он улыбнулся.
Ситисабуро, любимый актер сёгуна, встал на колени и поклонился:
— Жду ваших приказаний, господин.
Пышный сценический костюм заменяли простое коричневое кимоно и деревянный меч, какой обычно носят мальчики из семей самураев. Каким был опоясан и сам Янагисава, когда его впервые вызвал в личные покои господин Такэи, управляющий провинцией. Скромный наряд лишь подчеркивал мягкую, поразительную красоту Ситисабуро. Наверное, так же было и в случае с Янагисавой.
Отец канцлера был казначеем у господина Такэи. Холодный, расчетливый, амбициозный человек старался добиться повышения статуса семьи, для того и отдал маленького сына в пажи. Янагисава, не менее амбициозный, но очень наивный, с готовностью пошел на службу в надежде занять определенное место в мире. Пусть даже в качестве мальчика на побегушках. Откуда им с отцом было знать о вкусах господина Такэи?
Под воздействием все более отчетливых воспоминаний и сопровождающего их чувственного возбуждения Янагисава произнес слова, которые некогда услышал сам:
— Встань, юный самурай, и дай мне взглянуть в твое лицо. — Он заметил, голос приобрел отрывистую интонацию господина Такэи. — Не бойся. Я не сделаю тебе ничего дурного.
Ситисабуро повиновался. Янагисава одобрительно осмотрел его. Круглые большие глаза, губы дрожат, но осанка прямая, гордая.
— Единственное мое желание — это служить вам, господин.
Янагисава удовлетворенно вздохнул. В действительности мальчик не испытывал страха. Он по опыту знал, чего ожидать от канцлера. Но играл он не хуже, чем на сцене, ибо четко осознавал: его судьба всецело зависит от вышестоящих лиц. Выкажи он малейшее возмущение и в мгновение ока лишится статуса театральной звезды, очутится за воротами замка и попадет в какой-нибудь грязный придорожный бордель. Благодаря Ситисабуро Янагисава понял, что значит профессионал. Он утратил вкус к пажам из замка — неискушенные деревенские мальчишки от страха плакали и пачкали штаны.
— Повернись кругом, — велел он.
Ситисабуро повиновался. Янагисава с наслаждением ощутил в паху прилив возбуждения. Он снова вздохнул.
Повзрослев, Янагисава узнал: эксплуатация мальчиков была обычным явлением не только у господина Такэи, но и у других управляющих. Однако Янагисава, похоже, натерпелся больше своих сверстников. Он так никогда и не оправился в отличие от них. Обретя сексуальную зрелость, он в силу подспудного влечения вновь и вновь проигрывал первую встречу с господином Такэи. По-юношески неразборчивый, он экспериментировал с мужчинами и женщинами, по одному и в группе, бессчетное количество раз. Но ничто не приносило такого удовлетворения, как следование памятному сценарию, который превратился в ритуал.
— Я пригласил тебя сюда, узнав, что ты лучший из моих пажей, я хочу поближе познакомиться с тобой.
Ситисабуро ответил быстро и искренне:
— Ваше внимание является большой честью для меня, господин!
Актер выдал лучезарную улыбку, ибо это счастье — когда господин выделяет тебя среди прочих, оно выше страха. Янагисаву всегда поражало его умение вызывать смущенный румянец по собственному желанию.
Сердце канцлера забилось чаще, мужское естество отвердело.
— Я решил взять тебя в личные помощники. Ты будешь хорошо служить мне. А я… — Он на мгновение замолчал, наслаждаясь бурной эрекцией. — …так многому научу тебя.
