— Директор Спаен был жесток с тобой, — сказал Сано. — Он оскорблял тебя и бил. И ты думаешь, кто-то поверит в то, что ты любила его?
Услышав его обвиняющий тон, Пеон собралась с духом и подняла голову.
— Это была игра. Он был груб со мной перед другими. Потом, когда мы оставались одни, я связывала его, била. Он стонал и кричал, но ему это нравилось. Мне тоже.
— Ты хочешь сказать, что крики, которые слышали стражники, издавал директор Спаен и ты била его?
— Да! — Узкие, как щелочки, глаза Пеон внушали Сано недоверие.
Сано знал, что есть люди, получающие сексуальное удовольствие от унижения и боли. Рассказ Пеон объяснял, почему обнаружили синяки на теле Спаена и веревки в его комнате, а также и то, свидетелями чему были стражники на Дэсиме. Но может, это умная ложь? Может, на самом деле Пеон страдала от насилия Спаена, а затем решила отомстить?
В ответ на его невысказанный вопрос Пеон сняла пояс и спустила кимоно, открыв мощный торс с маленькими, торчащими в стороны грудями и заплывшей талией. На землистой коже Сано не увидел никаких следов. Она повернулась, показывая спину, на которой тоже не было ни синяков, ни ссадин.
— Он ни разу не ударил меня.
Однако стыд бывает больнее ударов.
— Прикройся, — приказал Сано, расстроенный тем, что получил свидетельства, противоречившие его версии. — Мне надо знать обо всем, что ты делала с момента приезда на Дэсиму до отъезда оттуда.
Под его твердым взглядом у Пеон пропало всякое желание сопротивляться. Надев кимоно, она вся сжалась и спрятала лицо под вуалью волос.
— Паланкин выгрузил меня у ворот. Я вошла внутрь. Стражники обыскали меня и записали мое имя в книгу. Они смеялись и говорили, что мне повезло, если варвар захотел меня, так как больше я никому не нужна.
— Ты что-то пронесла на остров?
— Нет. — Она засопела и снова заплакала. — Полиция отобрала у меня все, когда меня арестовали. Чтобы расплатиться с людьми, у которых я воровала. Минами проверяет меня, когда я ухожу, желая убедиться, что я ничего не взяла из дома. А теперь, когда Спаен-сан мертв, у меня вообще ничего не осталось. Ничего.
Сано сомневался, что кому-либо удалось незаметно пронести мимо стражников Дэсимы пистолет или нож. Однако хотя горе Пеон казалось искренним, он не представлял себе, чтобы японская женщина любила варвара. Неужели тот, кто помог избавиться от тела, предоставил и оружие?
— Что было потом? — спросил Сано.
— Стражники отвели меня к комнате Спаена-сан. Я вошла. Он был там. Мы… — Всхлипывая, она заторопилась. — Мы выпили. Потом… доставили друг другу удовольствие. Потом я уснула. Дальше я помню, как меня разбудили стражники. Они спрашивали, где Спаен-сан.
Последняя часть ее рассказа звучала отрывочно, словно она опускала важные детали.
— Значит, ты спала всю ночь, — спросил Сано, — не слышала и не видела, что происходило в комнате или во дворе?
— Да.
Ответ, приглушенный ее тяжелыми волосами, был произнесен почти шепотом. Сано, чувствуя, что она насторожена, стал настойчивее:
— Неужели буря не разбудила тебя? Пеон, посмотри на меня. — Он за подбородок приподнял ее голову. — Расскажи, что случилось с директором Спаеном.
Лицо Пеон опухло от слез, нос покраснел, щеки покрылись пятнами, взгляд был затравленным.
— Я выпила пять чашек саке, — пробормотала она. — Я спала очень крепко. Даже бури не слышала. Но лучше бы она разбудила меня. Потому что тогда я, быть может, и спасла бы Спаена-сан.
Лицо Пеон задергалось, и она попыталась отвернуться. Сано схватил женщину за плечи.
— Директор Спаен обращался с тобой как с грязью. Ты не любила его, а ненавидела. В ту ночь ты решила отомстить. Ты застрелила Спаена и изуродовала тело, чтобы все подумали, будто его зарезали. Но ты не могла сделать это одна. Кто-то дал тебе оружие, когда ты приехала на остров. Кто-то открыл тебе водяные ворота. — Как бы он ни боялся, очевидное игнорировать нельзя. — Кто это был, Пеон? Стражник? Шеф Охира? Говори!
— Вы делаете мне больно! — Пеон вскрикнула, извиваясь под руками Сано. — Я не убивала его. Я не могла. Я любила его. Я ничего не видела и ничего не знаю. — Вырвавшись из рук Сано, она отползла и села, подогнув под себя ноги и сжав голову руками. Пеон тонко и жалобно завыла, раскачиваясь взад и вперед.
Сано, огорченный и уставший, сел на место. Если она невиновна, то он напрасно мучает ее. Кто-нибудь из дэсимских стражников мог сговориться с де Графом или доктором Хюйгенсом, чтобы убить Спаена. Однако Пеон что-то знает об убийстве, сейчас ему нельзя останавливаться.
— Кто надел распятие на шею Спаена? — спросил Сано, встав над женщиной. — Ты или твой сообщник? И зачем? Потому что вы христиане?
Вой Пеон внезапно оборвался: она села прямо.
— Я не христианка, — тихо сказала она. — Это противозаконно.
Или Пеон ничего не знает про распятие, или упоминание о нем взволновало ее.
— Христианская догма запрещает убийство, — заметил Сано, — и требует возлюбить ближнего. Ты пыталась искупить грех, надев крест на шею Спаена и молясь за спасение его души, после того как убила? Теперь ты его любишь, потому что он не может больше тебя обидеть? Твоя ненависть умерла вместе с ним?
— Я никогда не питала ненависти к Спаену-сан. — Пеон подняла голову и откинула волосы назад. В ее полных слез глазах вспыхнули вызов и понимание. — Но я могу сказать, кто его действительно ненавидел. Урабэ, торговец заморскими товарами. Потому что Спаен-сан обманул его. Он тоже был на Дэсиме той ночью.
— Но в списке посетителей указано только твое имя.
Она горько усмехнулась:
— Значит, там ошибка. Я своими глазами видела Урабэ. Знаете, не все на Дэсиме регистрируется. — Лицо Пеон выразило испуг, словно она сказала больше, чем собиралась. Вжав голову в плечи, Пеон захныкала: — Я устала. У меня есть дела, и Минами уморит меня голодом, если я не закончу работу. Оставьте меня, пожалуйста, в покое. Я рассказала все, что знаю.
На вопрос об отношениях служащих и других варваров к директору Спаену она заявила, что ничего не знает.
— Стражники не позволяли мне увидеть, что там делалось. А что варвары говорили, я не понимала.
Наконец Сано встал, чтобы уйти. Он совершенно запутался. Масштаб расследования все увеличивался. Сколько тайн он раскроет, пока докопается до правды об убийстве Спаена? Какое отношение ко всему этому имеет христианский след? Сано верил Пеон не больше, чем стражникам. Она что-то скрывает, это он знал наверняка. Но по крайней мере он обязан проверить ее сообщение насчет Урабэ, самого последнего подозреваемого с японской стороны.
Глава 10
Пеон осталась в комнате, прислушиваясь к удаляющимся шагам сёсакана. Она слышала, как он заговорил и как Минами ответил ему. Потом их голоса затихли, они вышли из сада. Подбежав к двери, Пеон выглянула наружу. Проститутки покинули веранду. Возможно, какое-то время ее никто не хватится. Столь же сильно, как и принудительный секс с незнакомыми людьми, она ненавидела постоянные требования к ней обитательниц борделя. Но сейчас Пеон открылся путь к свободе. Скоро она не будет проституткой ночью и служанкой днем, презираемой и гонимой.
