— Посторонись! — кричали пешие солдаты, бежавшие вдоль процессии, и отпихивали любопытных, протиснувшихся слишком близко. — Всякий, кто дотронется до варваров или заговорит с ними, будет убит!
Если бы не этот искусственный ажиотаж, сама погребальная процессия казалась бы незначительной, лишенной великолепия японского ритуала. Здесь не было цветов, фонарщиков, монахов, песнопений, благовоний, колоколов и барабанов; не было одетых в белое плакальщиков. Шесть слуг с Дэсимы в повседневных кимоно несли завернутый в черное гроб. За ними шли заместитель директора де Граф, доктор Хюйгенс и еще трое голландцев, вернувшихся после визита вежливости к даймё Кюсю. Все они были одеты в строгие черные костюмы. Далее следовали старший чиновник Охира, переводчик Исино, Нирин и двадцать стражников, тоже в обычной одежде. Перед Сано ехали ёрики Ота и другие нагасакские чиновники. Позади брели четыре простолюдина с веревками и лопатами.
Сано знал, что антихристианские законы Японии запрещали голландцам исполнять их традиционные погребальные ритуалы. Он впервые пожалел Яна Спаена, который умер в чужой стране, а из его похорон сделали представление для любопытствующих. Однако вскоре мысли Сано, украдкой рассматривавшего толпу, ушли далеко от директора Спаена. Придя домой, чтобы переодеться к похоронам, он узнал у Старого Сазана, что никаких вестей от Хираты не поступало. Сано видел солдат, которые обыскивали дома и расспрашивали жителей и прохожих, но ни о каких результатах не сообщалось. Сано надеялся, что Хирата затаится, пока с них не снимут обвинения, хотя понимал, что это вряд ли случится. Ему все время казалось, что в толпе мелькает его лицо.
Наконец процессия пришла на кладбище. Высокие кедры окружали травянистое, продуваемое ветрами плато с отмеченными рядами колышков могилами варваров. Похоронная процессия остановилась, солдаты стали отгонять зевак. Начальник Охира избегал смотреть на Сано, Нирин же, напротив, надменно поглядывал на него. Однако сейчас Сано не интересовали эти подозреваемые. Спешившись, он направился к варварам.
— Простите, но вам нельзя туда ходить.
Стражники встали между Сано и голландцами, оттесняя его назад. Сано почти утратил надежду когда-либо поговорить с подозреваемыми голландцами. И все же, возможно, эта поездка принесет пользу. Он встал рядом с ухмыляющимся, нервно переминающимся с ноги на ногу переводчиком Исино.
Вперед выступил старший чиновник Охира:
— Мы собрались здесь, чтобы предать земле бренные останки торгового директора Яна Спаена. — Он кивнул гробокопателям, и те тут же начали рыть яму на свободном клочке земли. Носильщики поставили гроб рядом. — Коллеги директора Спаена сейчас отдадут ему последнюю дань уважения. — Нахмурившись, Охира добавил: — Любое упоминание христианства повлечет за собой резкое сокращение торговых привилегий.
Переводчик Исино метнулся к могиле, явно радуясь, что избавился от соседства Сано. Переведя слова Охиры, он подал знак голландцам. Варвары встали у гроба, опустив головы и держа шляпы в руках. Первым заговорил де Граф. Стук лопат, шелест деревьев и конский топот сопровождали его невыразительный монолог.
— Ян Спаен был смелым и талантливым торговцем, — переводил Исино, прикрываясь плечом от сырого ветра — или от глаз Сано? — Он открыл новые рынки и добился высоких прибылей для Ост-Индской компании. Он был моим партнером в течение десяти лет, и я глубоко сожалею о его смерти.
Остальную часть надгробной речи, произнесенной подозреваемым в убийстве, который, конечно же, не стал бы сейчас говорить о своих обидах на усопшего, Сано пропустил мимо ушей. Он всматривался в Исино, пытаясь представить его убийцей. Неужели этот комедиант мог застрелить Спаена? Если его затрясло при виде трупа Спаена, то был ли он способен зарезать Пеон?
Однако, возможно, реакция Исино на труп была обусловлена страхом выдать себя. Он имеет доступ к складам на Дэсиме. Умение говорить на иностранном языке позволяет договариваться с голландцами. Исино, похоже, встревожился, когда Сано спросил, почему директор Спаен так долго не заполнял книг со счетами после официальной продажи голландских товаров. Быть может, он знал, что Спаен записал контрабандные сделки, и не хотел, чтобы Сано обнаружил это. И именно Исино более всех содействовал фабрикации ложных обвинений против Сано, утверждая, что он слишком снисходительно относится к голландцам. Неприязнь Сано к переводчику сменилась ненавистью.
Исино закончил перевод надгробной речи заместителя директора. Затем настал черед говорить доктору Хюйгенсу.
Доктор долго молчал, склонившись над гробом. От моросящего дождя в воздухе висела легкая дымка. Из ямы, которая была уже по грудь копателям, летели комья земли. Наконец Хюйгенс произнес две короткие фразы.
— Пусть простятся наши грехи. Покойся с миром, — эхом отозвался Исино.
Двусмысленность слов доктора наводила на мысль, что и он сам в чем-то виновен. Отвлекшись от размышлений об Исино, Сано опять испугался, что слишком быстро доверился Хюйгенсу. Может, во время их встречи он пропустил какие-то улики? Мог ли доктор убить Спаена?
Выступили и другие голландцы. Гробокопатели подсунули под гроб веревки и опустили его в яму. Каждый из голландцев бросил на гроб горсть земли. Затем могилу закопали. Сано поежился, подумав, что труп под землей будет медленно гнить. Насколько чище и необратимее буддийская традиция, когда тело предают огню. Однако у Сано не было времени на размышления о различиях погребальных ритуалов у японцев и голландцев или о возможной виновности доктора Хюйгенса. Переводчик Исино бочком пробирался к дороге, ведущей вниз.
Сано протиснулся через кольцо солдат, растолкал любопытных и поспешил за Исино. Переводчик бежал вниз по склону, вжав голову в плечи и хлопая сандалиями по земле. Сано поравнялся с Исино, схватил его за руку и повернул лицом к себе.
— Не так быстро, Исино, — сказал он.
Исино, ухмыльнувшись, пожал плечами и нервно хихикнул.
— Простите меня, сёсакан-сама, простите меня. — Поскольку его ужимки не заставили Сано ослабить хватку, переводчик захныкал.
— Зачем вы наговорили обо мне такое? — презрительно осведомился Сано, приперев Исино к дереву. — Я никогда не просил оружия у голландского капитана и не замышлял с доктором Хюйгенсом свергнуть правительство, и вам это прекрасно известно. — Исино испуганно съежился и затрясся. — Говори! Мне сейчас же нужен ответ! Для чего ты лгал? — рявкнул Сано.
К удивлению Сано, переводчик опять осклабился.
— Я не лгал, сёсакан-сама, я не лгал. Просто я изложил свою версию правды, которая отличается от вашей. Трибунал решит, какой версии поверить.
Ну и наглость!
— Здесь никого нет, только ты и я, поэтому перестань лицедействовать. — Сано схватил переводчика за горло. — Ты расскажешь мне, почему лгал. Потом мы пойдем к губернатору Нагаи, и ты в его присутствии сделаешь новое заявление.
Исино начал лягаться, задергался.
— Мои показания занесены в официальный протокол. Мне не удалось бы изменить свои показания, даже если бы я захотел. А если вы убьете меня, это лишь убедит трибунал в вашей виновности.
