— Доброго дня вам, достопочтенный отец мой, — сказала Рэйко. — Прошу извинить меня за вторжение: я привела посетительницу. Есть одно неотложное дело, которое нам очень нужно обсудить.
Судья Уэда — один из двоих чиновников, облеченных властью разрешать гражданские споры, выносить приговоры преступникам, распоряжаться полицией и поддерживать в Эдо порядок, отложил кисть для письма и поднял глаза. Самурай средних лет, обладатель завидной комплекции и здорового румянца, устало взглянул на посетительниц. На нем было строгое черное кимоно.
— Твой приход меня приятно удивил, — произнес он с теплотой. — Я буду рад познакомиться с подругой моей дочери.
Рэйко представила ему Хару. Девушка не подняла головы и сложила перед грудью ладони, прошептав еле слышно:
— Для меня честь встретиться с вами, господин достопочтенный судья.
Когда же Рэйко объяснила ему, кто такая Хару, радушие судьи сменилось легким беспокойством. Словно не замечая этого, Рэйко отважно продолжила:
— Хару нужно некоторое время пожить в безопасном месте. Надеюсь, вы согласитесь взять ее к себе.
Секунду-другую судья молча разглядывал Рэйко. Затем обратился к ее спутнице:
— Не откажитесь побыть моей гостьей и отдохнуть после долгого пути. — Голос его звучал мягко, но без прежней сердечности. — Могу я предложить вам чашечку чаю?
— Благодарю вас, господин судья, я недавно поела, — пробормотала Хару приличествующую случаю фразу.
— Нет-нет, я настаиваю. — Судья вызвал служанку и велел отвести девушку в гостиную и подать ей чаю.
Хару перепуганно оглянулась на Рэйко.
— Смелее, — ободряюще улыбнулась она.
Когда Хару с горничной вышли, Уэда сложил руки поверх стопки бумаг на столе. Его мрачный вид предвещал выговор, и Рэйко слегка струхнула.
— Зачем ты привела ее сюда? — спросил отец.
— Ее нельзя было оставлять в храме Дзодзё даже до завтра. — Рэйко описала нападение Кумасиро на Хару. — Ей совсем некуда податься: ни родни, ни друзей, кроме меня, у нее нет, а в замок Эдо нельзя водить гостей без особого разрешения, которого вовек не достать. Это единственный дом, куда я могла ее привести.
— Ты должна была по крайней мере прийти за советом заранее, а не сваливаться как снег на голову, — укорил судья дочь.
— Знаю и прошу прощения, — виновато отозвалась Рэйко, — но у меня не было времени.
— Стало быть, ты хочешь, чтобы я пустил к себе в дом подозреваемую в тройном убийстве, не говоря уже о поджоге? — спросил Уэда.
После кивка Рэйко судья так нахмурился, что его брови едва не слились воедино.
— Как тебе не совестно просить меня о таком возмутительном нарушении правил? О чем только ты думала, дочь моя?
— Ее вина еще не доказана, так что она может быть ни при чем, — оправдывалась Рэйко, обескураженная реакцией отца. Она, конечно, не ждала от него бурной радости по поводу вселения Хару, но открытого противодействия не предвидела вовсе — ведь раньше он ей почти ни в чем не отказывал. — Она в опасности, я это знаю.
Судья Уэда покачал головой.
— Если Хару действительно совершила то, в чем ее обвиняют, тогда она сама представляет опасность. Я не намерен рисковать из-за нее собственным благополучием. Кстати, почему ты так уверена в ее невиновности?
Рэйко поделилась своей версией, согласно которой Хару подставили, а теперь еще и обвиняют, чтобы сделать козлом отпущения. Свои подозрения она связала с порядками в Черном Лотосе.
— Мне думается, именно секта стоит за убийствами и поджогом, — добавила Рэйко. — Неужели похоже, что Хару размозжила голову взрослому мужчине и задушила женщину с ребенком?
— Мы оба видели многих преступников, таких же безобидных на вид, как она, — возразил Уэда, имея в виду бесчисленные судебные дела, которые он вел. Рэйко присутствовала на разбирательствах, наблюдая сквозь ширму из соседней с залом суда комнаты. — Ты не хуже меня должна знать, каково судить о людях по внешности. Однако же ты пытаешься выгородить Хару и обвинить Черный Лотос на основании пустых домыслов.
— Сейчас секта кажется мне не менее подозрительной, чем Хару, а я склонна верить своему чутью, — возразила Рэйко. — Помнится, когда-то и вы на него полагались. — Она намекнула, что ее догадки не раз помогали следствию избежать несправедливых обвинений и подвести истинного преступника к признанию. Свои советы она нашептывала отцу из-за ширмы, и тот, следуя им, оказывался на высоте. — Значит, теперь вы во мне сомневаетесь?
Судья вперил в нее осуждающий взгляд.
— Чутье, когда оно ничем не подкреплено, может привести к заблуждению. Ты должна была уяснить это. И прошу не забывать, как опасно целиком полагаться на понравившуюся версию. Насколько я понимаю, против Хару тоже есть улики, иначе сёсакан-сама давно снял бы с нее обвинение. Так вот, их я тоже хочу выслушать.
Скрепя сердце Рэйко обрисовала бурное прошлое Хару, ее отношения с полицейским Оямой и ложь на допросе, в которой она созналась.
— Я слышал предостаточно, чтобы выставить ее из этого дома и посадить за решетку. — Глаза судьи полыхнули гневом. — Даже если тебя не заботит безопасность отца, прояви почтение хотя бы к моей должности! Узнай кто о том, что я укрываю подозреваемую в убийстве, и моей судейской репутации — конец.
Рэйко не находила слов для ответа. То был справедливый упрек. Теперь, после размолвки с Сано, ей стало невыносимо думать, что из-за этого дела она настраивает против себя всех, кто ей дорог. Однако долг чести требовал уговорить отца помочь Хару.
— Если бы я оказалась на ее месте, согласились бы вы с обвинением толпы, не дождавшись конца следствия? — спросила Рэйко. — Меня бы вы тоже послали в тюрьму?
Судья посмотрел укоризненно.
— Едва ли такое возможно. Между прочим, игрой на родительских чувствах ты ничего не добьешься.
Как бы то ни было, судья все же оттаял, что не укрылось от Рэйко.
— Все, чего я прошу, — чтобы вы отнеслись к Хару по справедливости. Расспросите ее сами, и вам не понадобится мое поручительство. Присмотритесь к ней и составьте свое суждение о ее вине или невиновности. Пожалуйста, сделайте это ради меня.
— А твой муж знает, что ты задумала укрыть Хару?
— Нет, — призналась Рэйко, — но он надеется, что я помогу вернуть ей память, что значительно упростится, если она будет жить неподалеку от замка. Сано ведь не захочет, чтобы ее покалечили или убили: он может никогда не узнать правды о преступлении. А я не хочу, чтобы секта направляла его по ложному следу. Обвини он кого-то напрасно — пострадают его честь и репутация.
Повисла долгая пауза. Рэйко напряженно ждала, пока отец, нахмурившись, созерцал кончики пальцев.
Наконец он нарушил молчание:
— Пожалуй, я мог бы приставить к ней стражу. Если она обещает вести себя как подобает, я разрешу ей остаться на несколько дней.
