— У тебя такой вид, словно ты чем-то недовольна, — произнесла Кэйсо-ин. Ее тучное тело и многочисленные подбородки колыхались при каждом толчке. — Что-то не так?
Рэйко весь вечер и бессонную ночь изводила себя, оживляя в памяти вчерашний разговор с мужем. Сано так и не вышел из кабинета. Он терпеть не мог ссор, как и она, но гордость не позволяла им идти на уступки.
Вспомнив, как он ушел утром, даже не попрощавшись, Рэйко едва не расплакалась.
— Нет-нет, все в порядке, — сказала она с напускной веселостью. Не забывая об обязанности развлекать мать сёгуна во время поездки, она указала за окно. — Смотрите, какая прелестная мебель в той лавке!
— Просто загляденье! — согласилась госпожа Кэйсо-ин.
Всю дорогу по городу Рэйко как-то ухитрялась поддерживать беседу, но, оказавшись в лесу на подступах к району Дзодзё, не на шутку встревожилась. Рано или поздно муж узнает, что она пренебрегла его приказом. Страх презрения Сано не давал ей покоя. Она щебетала о пустяках, а сама без конца думала, что без новых улик в пользу Хару или во вред кому-то еще девушку осудят и Черный Лотос останется безнаказанным. Но теперь, после дерзкого побега из дома, оставалось только довести поиски до конца. «Отвечать — так за все сразу», — решила Рэйко.
Пока она так думала, нога Кэйсо-ин толкнула ее под одеялом.
— Прошу прощения, — сказала Рэйко, вежливо взяв вину на себя.
Она даже подвинулась, чтобы освободить больше места для Кэйсо-ин, но не прошло и пяти минут, как они снова столкнулись. Кэйсо-ин хихикнула. Рэйко вздрогнула, почувствовав, как та скользнула пальцем ноги по ее бедру.
— Я знаю отличный способ скоротать время, — кокетливо начала Кэйсо-ин.
Сомнений быть не могло. В порыве смятения и неприязни Рэйко поджала колени. Старуха домогалась ее, как она и предчувствовала. Что же делать?
Кэйсо-ин пересела к ней. Рукой в старческих темных пятнах погладила Рэйко по щеке.
— Да ты просто красавица, — томно вздохнула она.
Отвернувшись, чтобы не чувствовать кислого запаха изо рта Кэйсо-ин, Рэйко едва удержалась от негодующего окрика.
— Нет, я не могу! — выпалила она, хотя и догадывалась, на что способна отвергнутая мать сёгуна.
— Почему же? — спросила Кэйсо-ин. — Дорога долгая, и у нас еще уйма времени. — Внезапно она отстранилась и пристально оглядела Рэйко. — Так ты хочешь сказать, что я тебя не прельщаю. Считаешь меня толстой уродиной. По лицу вижу! — Ее слезящиеся глаза излучали обиду и ярость. — Я ей помогаю, а она нос воротит. Стойте! — прокричала Кэйсо-ин в окно своему кортежу. — Сейчас только выкину эту потаскушку, и можете поворачивать домой!
Носильщики резко остановились.
— Подождите, пожалуйста! — взмолилась Рэйко. Не сумей она вовремя ублажить Кэйсо-ин — и ее ждет такая расправа, в сравнении с которой изгнание из паланкина посреди дороги покажется сущим праздником.
— Я непременно расскажу сыну, как ты обошлась со мной. Муж дорого заплатит за твое бессердечие. — Кэйсо-ин театрально распахнула дверцу. — А теперь — вон!
Рэйко живо представила, как Сано лишают должности, имущества, чести и — что страшнее всего — обезглавливают. Ее объял ужас.
— Простите меня, высокочтимая госпожа! Я вовсе не думала вас отвергать, — залепетала Рэйко.
Кэйсо-ин смотрела по-прежнему оскорбленно, но дверцу затворила.
— Просто я никогда еще не была с женщиной, — призналась Рэйко, лихорадочно соображая, что сказать дальше. — И сейчас очень стесняюсь: ведь нас могут увидеть или услышать, и я не смогу раскрепоститься, чтобы угодить вам должным образом.
— Пожалуй, что так. — Кэйсо-ин сменила гнев на милость и приказала свите продолжать путь к храму. Когда носилки пришли в движение, она снова устроилась среди подушек. — Этим можно заняться и попозже.
Рэйко мысленно возблагодарила богов за отсрочку, надеясь, что «попозже» никогда не наступит.
По мере приближения к Дзодзё шум с дороги усилился. То и дело доносились выкрики торговцев амулетами. Вскоре носильщики опустили паланкин, открыли дверцу и помогли матери сёгуна выйти. Рэйко последовала за ней. Вместе с госпожой и ее стражами они зашли на храмовой двор, где им навстречу уже торопились священники.
— Милости просим, ваше высочество, — произнес священник во главе делегации. То был Кумасиро. Увидев Рэйко, он насупил брови, и его шрам-ящерица побагровел от прилива крови.
— Мы хотим видеть первосвященника Анраку, — произнесла Кэйсо-ин.
Рэйко заметила недовольный блеск в глазах Кумасиро, а потом — понимание того, что мать сёгуна не потерпит отказа. Он сказал:
— Разумеется, ваше высочество. Прошу следовать за мной.
«Ну вот, — подумала Рэйко. — По крайней мере рискованная затея привела нас сюда. Теперь нужно извлечь из беседы как можно больше пользы».
Кумасиро провел их с Кэйсо-ин в рощу из частых кривых сосен позади жилища настоятеля. Меж ветвей Рэйко разглядела тростниковую кровлю. Когда женщины шли по тенистой дорожке в ту сторону, вдруг послышалось учтивое:
— Миллион благодарностей за то, что почтили нас своим присутствием, о достопочтенная матушка его превосходительства сёгуна. Приветствую и вас, госпожа Рэйко. — Голос был мужской.
Кэйсо-ин удивленно воскликнула:
— Как он мог узнать того, кого не видит?
— Я вас вижу. — В тоне говорящего сквозило веселье. — Только мое знание происходит от истинного видения.
«Возможно, первосвященник нанимает шпионов, чтобы те загодя докладывали о посетителях», — предположила Рэйко.
Стылый влажный воздух рощи пах сосновой смолой. Впереди показалась беседка — приподнятый настил для татами под крышей, покоящейся на деревянных столбиках. Посередине сидел в позе лотоса бритоголовый незнакомец. В свете туманного полдня его кипенно-белые одежды как будто испускали сияние.
— Пожалуйста, присоединяйтесь. — Анраку кивнул на две подушки-валика, лежащие напротив него.
Кэйсо-ин взобралась по ступенькам беседки, оставила сандалии на дощатом полу у края циновки и опустилась на валик. Следуя ее примеру, Рэйко заметила, что Кумасиро уже исчез за деревьями. Пока Анраку, по обыкновению, начал угощать новоприбывших чаем, Рэйко удалось его рассмотреть.
Тридцати с небольшим лет, первосвященник был широкоплеч и мускулист и вместе с тем довольно высок. Смуглая кожа, волевой подбородок, высокие скулы и тонко очерченные нос и губы делали его редкостным красавцем. Левый глаз Анраку, мрачно посверкивая, смотрел на Рэйко с легким лукавством, словно его обладатель разглядел ее замешательство и от души забавляется. Другой глаз священника был скрыт черной повязкой.
Кэйсо-ин отдала должное его внешности — поправила волосы и расплылась в слащавой улыбке. В этот миг появилась стайка монахинь с чайными подносами и блюдами пирожных, которые были молча поданы гостям.
