— Долой Черный Лотос! — орали нападающие.
— Воздайте хвалу Черному Лотосу! — неслось в ответ из толпы священников, монахинь и крестьян-последователей. — Прекратите избиение невинных!
— Воры! Убийцы! Отродье! — звучало с обеих сторон.
Тесные улочки заполнили мечущиеся, уворачивающиеся от ударов противников люди. Дети и старики, стоя на балконах, швыряли в сектантов камни. Но вот досины разняли и разогнали дерущихся. Из окон одной лавки пробивались дым и огонь, пожарные окатывали ее водой.
— Всемилостивые боги, — поразился Хирата. — Если пожар не потушат, целый город может сгореть!
Неподалеку от Сано полицейский в доспехах выкрикивал приказы подчиненным. Сано узнал в нем прежнего товарища.
— Ёрики Фукида! — позвал он. — Как все случилось?
Полицейский закричал в ответ:
— Когда монахини и священники пришли сюда утром собирать подаяния, несколько плотников напали на них. Драка переросла в побоище, а потом толпа подожгла дом, принадлежащий Черному Лотосу.
— Где сейчас зачинщики?
— Вон там. — Полицейский махнул в дальний конец улицы.
Сано повел отряд в указанном направлении. За воротами у перекрестка досин и его помощники охраняли кучку избитых оборванцев, связанных по рукам и ногам.
Сано и Хирата спешились. Оглядывая пленников, Хирата задержал взгляд на одном, потупившемся и надутом.
— Дзиро-сан! — удивленно воскликнул он. — Это ты затеял потасовку?
Тот лишь простонал в ответ.
— Это муж убитой женщины, Тиэ, — пояснил Хирата Сано.
Подойдя к плотнику, Сано уловил сильный запах спиртного: Дзиро был пьян.
— Почему вы напали на священников и монахинь? — спросил он.
— Они забрали мою жену, — пробормотал Дзиро. — И убили.
— А вы трое что же? — спросил Хирата остальных пленников.
— Черный Лотос и мою жену забрал!
— И нашего сына!
— И мою дочь!
Слово за слово выяснилось, что вражда по отношению к секте зрела в этих местах давно и вспышка Дзиро только ускорила неизбежное.
— Ваши беды понятны, но вы не должны были устраивать самосуд, — отчитал их Сано.
— Дзиро-сан, смерть твоей жены будет отомщена, — пообещал Хирата, — как только мы найдем виновника.
Сано считал, что уже сделал это. Арестуй он Хару раньше, ее бы уже казнили и бунта бы, возможно, не произошло. Так что часть ответственности за учиненное насилие он брал на себя. Между тем его уверенность в вине Хару снова была поколеблена. Народная ненависть к Черному Лотосу предполагала, что секта действительно могла быть замешана в убийствах и поджогах, а также в похищениях и пытках людей. Сано впервые задумался, не была ли Рэйко права. Доклад министра Фугатами требовалось выслушать — не столько в угоду жене, сколько потому, что он мог изменить ход расследования. Однако до собрания еще оставалось несколько часов, а пока он должен был исправить ошибки, допущенные из-за собственной нерасторопности.
— Идемте, поможем остановить бунт, — сказан он Хирате и сыщикам.
К тому времени, когда мятеж был подавлен, а Сано добрался до замка Эдо, заседание совета старейшин уже началось. Сано вошел в кабинет и увидел пятерых чиновников, сидящих на возвышении, и их секретарей за столиками у окна.
— Прошу простить меня за опоздание, — произнес он, опустился на колени у парапета и поклонился.
— Это закрытое совещание, и ваше присутствие не оговорено, — нахмурившись, сказал глава совета Макино, сидящий посередине. — Зачем вы пришли?
— Меня пригласил достопочтенный министр святилищ и храмов, — ответил Сано.
Должно быть, Фугатами не подумал оповестить старейшин, и те решили, что он самовольно явился на заседание. Он уже сожалел о вопиющей бестактности, которую нечаянно допустил. Где сам министр? В его душе росла досада на Фугатами и на Рэйко, втянувшую его в эту неприятность.
— Стало быть, вы с министром теперь заодно? — На высохшем лице Макино появилась гримаса презрения. Остальные старейшины выглядели озабоченными.
— Он возможный свидетель по делу, которое я веду, — пояснил Сано. Как он и боялся, его приход истолковали как знак союзничества с человеком шаткого положения — промах, который Макино готовился использовать против него. — Я пришел выслушать его доклад о Черном Лотосе.
— Значит ли это, что вы выступите на его стороне против секты? — спросил старейшина Огами Каору, обычно поддерживавший Сано. Сегодня он держался холодно, словно надеясь, что все забудут об их товариществе.
— Отнюдь, — возразил Сано, с грустью убеждаясь, что его имя уже связывают с Фугатами, а подобные узы в бакуфу не так-то легко рвутся, как кажется Огами. — Я лишь хочу получить сведения, которые могут пригодиться в расследовании.
— Что ж, боюсь, вас ждет разочарование, — сказал Макино. — Министр Фугатами, ради коего мы здесь собрались, не явился.
Сано опешил. Пропуск заседания совета старейшин считался серьезным нарушением этикета и оскорблением приличий.
— Достопочтенный министр прислал этому объяснение? — спросил Сано.
— Нет, не прислал, — ответил Макино, а его соратники неодобрительно воззрились на Сано.
— Как огорчительно для всех нас, — проговорил следователь, негодуя на Фугатами, по чьей милости стал мишенью для нападок разгневанных старейшин. В следующий раз, когда понадобится попросить у них помощи, ему припомнят сегодняшнюю неловкую ситуацию.
— Раз уж вы здесь, то могли бы доложить нам о ходе расследования, — предложил Макино.
Чего Сано хотел меньше всего, так это обсуждать свою работу сейчас, когда члены совета были в дурном настроении. Однако ничего другого ему не оставалось.
Он изложил свои умозаключения и сказал:
— Вчера поименованная Хару была заключена мной под стражу.
— И сколько же вы тянули с арестом, который следовало произвести немедленно? Четыре дня?! — В голосе Макино слышалась издевка. — Девица, вне всякого сомнения, виновна, а ваша медлительность наводит на мысль, что вы скорее потакаете преступникам, нежели блюдете закон.
Чтобы он, Сано, потакал Хару, которую в действительности презирает и считает убийцей! И как только мог Макино такое выдумать!
— Если речь идет о тяжком преступлении, важно провести тщательное расследование, прежде чем кого-либо обвинять, — оскорбленно возразил Сано. — А тщательные расследования требуют времени.
— Вот вы и дотянули, пока не начались беспорядки, — ввернул Макино. Очевидно, он уже знал о погроме и винил в нем Сано. — Когда судят преступницу?
— Суд будет назначен тогда, когда я проясню последние детали, — ответил Сано.
