— Крестьянин самураю не ровня, — огрызнулся Кумасиро. — Любой учитель справился бы не лучше.
— Яд, который я изготовил, очень мощный, — тихо, но не без гордости произнес доктор Мива. — Если даже несколько гонцов доберутся до города, результат будет более чем утешительный.
Дзюнкецу-ин язвительно прыснула.
— Несколько капель твоего вонючего зелья погоды не сделают. Поработай ты над газом как следует, его можно было бы пустить по ветру. Синагава доказала, что ты просто пшик, и ничего больше.
Доктор Мива что-то забубнил себе под нос. Кумасиро подошел к Дзюнкецу-ин, сжав кулаки.
— Кто дал тебе право нам указывать? — рассвирепел он. — Тебе, глупой, ничтожной, ни на что не годной бабе? Придержи-ка язык, или я отрублю его!
«Любопытно, — подумала Рэйко, — что они все еще доверяют Анраку и не винят его за учиненный разгром… а может, обвинять боятся?».
— Повелитель, — почтительно-благоговейно обратился к нему Кумасиро. — Скоро сюда проникнут солдаты. Нам следует уйти немедля.
Рэйко обожгла паника. Если они уйдут, что ей делать?
— Мы останемся! — отрезал Анраку. Хару сидела, преклонив голову на его колено, в блаженном небрежении к их перепалке. — Моя армия победит. Мы найдем просветление сегодня же, этой ночью, на этом месте. Так предсказало мое видение. Я не позволю врагу изгнать меня отсюда.
На лице Дзюнкецу-ин отразились страх и неверие.
— Может, они уже идут сюда! Тогда нам всем конец! Я не хочу оставаться!
— Собираешься бросить меня на пороге нового мира? — Анраку, глухой к уговорам, нахмурился. — Так-то ты платишь за власть и роскошь, которыми я одарил тебя? Трусостью и вероломством? Что ж, тогда иди. — Он махнул Дзюнкецу-ин. — Но если уйдешь, наши пути никогда больше не пересекутся.
— Нет-нет! — вскричала Дзюнкецу-ин. — Я не хочу покидать вас! — Она бросилась к Анраку, словно порываясь обнять, но Хару уже заняла ее место. — Я надеялась, мы уйдем вместе.
В этот миг наверху грянул сильнейший взрыв, от которого весь туннель затрясло. Рэйко ахнула и пригнулась, укрывая руками голову. Из-под потолочных балок посыпалась пыль, а из-за двери послышались испуганные вскрики.
— Они бросают бомбы! — завопил доктор Мива.
Следом раздался панический крик Дзюнкецу-ин:
— Сейчас храм рухнет и нас раздавит!
Услышав это, Рэйко всполошилась, но мысль, что Сано где-то там, наверху, испугала ее еще больше. В туннеле потянуло гарью — должно быть, храм загорелся. Рэйко с трудом удержалась, чтобы не броситься к Сано. Заглянув в оконце, она увидела, как все — Мива, Дзюнкецу-ин, Кумасиро — сгрудились вокруг Анраку, словно ища у него спасения.
От второго взрыва закачались потолочные фонари. Рэйко крепилась, чтобы удержаться на ногах.
Анраку милостиво произнес:
— Пожалуй, будет лучше встретить судьбу в другом месте.
«Значит, самосохранение ему не чуждо», — подумала Рэйко, предвидя немалые трудности в связи с его бегством. Ведь если Хару отправится с ними, ей придется идти следом.
— Я приказал собрать нам в дорогу провизию, — сказал Кумасиро. — А денег у нас столько, что с лихвой хватит на много лет вперед. Братья из других провинций нас укроют. Заляжем на дно, пока все не утихнет, а потом возьмем новые имена и наберем новых приверженцев. Вы да я возродим Черный Лотос, подыщем другой храм…
Едва до Дзюнкецу-ин и Мивы дошел смысл сказанного, как их черты исказил страх. Хару, не отходя от Анраку, растерянно озиралась.
— Думаешь, увезешь господина с собой, а нас бросишь тут? — вскинулась Дзюнкецу-ин. — Ну уж нет! Куда он — туда и я!
Доктор Мива сказал, нервно скалясь:
— Достопочтенный повелитель, я ведь наверняка пригожусь вам, чтобы начать все заново!
Анраку оглядел их, и его единственный глаз сверкнул озарением.
— Пойдут все, — сказал он.
Рэйко предположила, что преданные слуги были нужны ему для выживания, а их соперничество польстило ему. Он поднялся и сошел с возвышения, помогая Хару встать на ноги.
— Ее нам не надо, — сказал Кумасиро.
Хару наморщила лоб. Анраку задумался. Дзюнкецу-ин не замедлила ввязаться:
— Она не умеет хранить тайны. Растреплет о нас первому встречному, а у бакуфу везде есть уши. С ней мы никогда не будем знать покоя!
— Она беглая преступница, — добавил доктор Мива. — Сыщики будут повсюду охотиться за нами, чтобы заполучить ее. Оставим ее здесь, тогда будет больше шансов спастись.
«Если они бросят Хару, мне не придется следовать за ними», — подумала Рэйко. Она затаила дыхание в надежде, что сможет поймать Хару после ухода Анраку с его подчиненными и подать знак Сано, пока те не ушли далеко.
Хару, опешив, смотрела на недругов. Она уцепилась за Анраку.
— Я тоже хочу с вами! Неужели вы меня бросите?
— Чем меньше нас будет, тем легче скрыться, — заметил Кумасиро.
Анраку стряхнул Хару с себя и отошел в сторону.
— Не надо! — воскликнула девушка. Упав на колени, она прижалась к его ногам и жалобно залепетала: — Нас ничто не разлучит. Мой путь связывает все остальные — вы сами сказали. Разве не помните? От меня зависит будущее Черного Лотоса! Мы созданы друг для друга! Вы должны взять меня с собой!
Рэйко выдохнула, мысленно призывая Анраку оставить Хару и увести остальных с собой. Первосвященник с минуту буравил ее взглядом, потом обратился к подручным:
— Введите-ка нашу пленницу!
Его приказ, который никак не вязался с происходящим, потряс Рэйко.
— Только ее не хватало! — в сердцах бросила Дзюнкецу-ин.
Два священника скрылись в арочном проеме за драпировками и вскоре возникли опять, неся неподвижное тело в сером одеянии. Руки жертвы безвольно свисали, длинные волосы волочились по полу. Вдруг голова ее качнулась и повернулась лицом к Рэйко.
«Мидори!» — обомлела она. Подруга была без сознания — глаза закрыты, губы разомкнуты. Когда священники уложили ее на пол перед возвышением, она даже не шелохнулась. Только медленно вздымающаяся грудь указывала на то, что Мидори еще жива. «Ее опоили сонным зельем», — предположила Рэйко. Но как ни радостно было ей увидеть подругу, сердце пронзил страх. Что Анраку задумал сделать с Мидори?
Дзюнкецу-ин горячо зашептала:
— Она же шпионка! Не хотите же вы тащить ее с собой!
— У меня достаточно зелья, чтобы держать ее без сознания всю дорогу, — сказал доктор Мива, похотливо щурясь при взгляде на тело Мидори.
Рэйко с ужасающей очевидностью поняла, что должна следовать за беглецами. Таким людям нельзя оставлять Мидори, да и найти Сано ей уже не удастся. И все же в ней забрезжила надежда — робкая и эфемерная, как мотылек. По крайней мере Мидори она разыскала. Только вот удастся ли ее спасти?
