— Отпустите нас.
Он свел брови.
— Почему ты хочешь меня оставить? Я тебе неприятен?
— Нет, вовсе нет, — поспешно сказала Рэйко и осторожно села, боясь снова разозлить его. — Я считаю вас очень… привлекательным. Но башня неподходящее место для жилья. Госпожа Кэйсо-ин — пожилая и больная женщина. Мидори вот-вот должна родить. У госпожи Янагисава маленькая дочь, которая скучает по ней.
На лице Царя-Дракона появилось скучающее выражение — его интерес к Рэйко не распространялся на других женщин.
— У меня тоже есть ребенок. — Голос Рэйко задрожал, когда она вспомнила о Масахиро. — Мы все хотим домой!
Царь-Дракон скрестил руки на груди и выпрямился.
— Это невозможно! — холодно произнес он.
— А у вас есть дети? Разве вы не скучаете по своей семье? — попыталась Рэйко смягчить его сердце. — Разве вы не хотите быть с ними, вместо того чтобы прозябать в этом жалком месте?
— У меня нет детей. У меня нет семьи. — Он сказал это так, словно во всем виновата она.
Рэйко отчаялась вразумить его, понимая, что он не способен мыслить здраво.
— Кому вы хотите отомстить? Зачем убиваете и похищаете невинных людей?
Он высокомерно улыбнулся:
— Правду скоро узнает вся Япония.
Разочарованная, Рэйко попробовала зайти с другой стороны.
— Как вы надеетесь добиться справедливости, держа нас в плену?
— Ты все поймешь, — самодовольно ответил он.
— Похищение матери сёгуна и уничтожение ее свиты — это измена режиму Токугавы. Это вам с рук не сойдет, — осмелилась Рэйко прибегнуть к угрозам. — За вами охотится армия. Вы умрете с позором, а ваши враги останутся на свободе.
— Армия меня не тронет. — Царь-Дракон выставил подбородок и положил руку на мечи. — Я предупредил сёгуна, что если он пошлет против меня солдат, я убью всех вас. Он должен уступить моему желанию или потеряет любимую мать.
Рэйко даже представить не могла, что за желание могло толкнуть этого человека на такой крайний поступок.
— О чем вы попросили сёгуна? — Любопытство оказалось сильнее страха.
— Не торопись, — снисходительно ответил Царь-Дракон. — Скоро ты все узнаешь.
Рэйко понимала, что понапрасну теряет время, но все же спросила:
— Что будет с нами?
— Это зависит от сёгуна. А пока ты останешься здесь, со мной. Чтобы насладиться общением.
Он приблизился к ней сзади, громко и хрипло дыша. Его лихорадочный жар и запах благовоний опалили Рэйко. В порыве отчаяния она хотела бежать, но в дверях стоял Ота и люди на веранде внимательно наблюдали за происходящим. Царь-Дракон запустил пальцы в ее волосы. Рэйко почувствовала, как ее кожа от отвращения покрывается мурашками.
Ни один мужчина, кроме мужа, никогда не прикасался к ней столь откровенно. Ей никто не нужен, кроме Сано. Она могла бы повернуться к Царю-Дракону, выхватить его меч и повернуть его, но расплачиваться за это придется Кэйсо-ин, Мидори и госпоже Янагисава.
Царь-Дракон убрал ее волосы. Жаркое, влажное дыхание обожгло шею — нежную, сокровенную часть женского тела. Его пальцы слегка касались ее затылка. Рэйко застыла, страшась насилия, самой чудовищной, подобной смерти раны, которую мужчина может нанести женщине.
— Дракон поднимает свой покрытый шипами хвост, — прошептал он. — Его величественное тело растет и пульсирует. Меж сверкающих чешуек струится пар. Его огненное дыхание разжигает страсть.
Рэйко передернуло от этой вульгарной пародии на любовное стихотворение. К горлу подступала тошнота при мысли о муках и ужасном позоре насилия.
— Океан страсти обволакивает принцессу в подводном дворце. Ее белоснежная кожа пылает румянцем. Она приоткрывает свои кораллово-розовые губы. Ее воля уступает его мощи. Она должна сдаться.
Его шевелящиеся губы коснулись уха Рэйко. Рука подрагивала, гладя ее шею.
— Отдайся же мне, Анемона, моя прекрасная утонувшая принцесса, — бормотал он. — Вознагради за справедливость, которую я тебе подарю.
Рэйко с ужасом поняла, что он не просто играет. Он так глубоко вошел в роль, что забыл, кто она, и действительно считает ее неведомой Анемоной. Он не просто ведет себя странно… он безумец. Какой смысл она надеется найти в действиях сумасшедшего?
Рэйко застыла ни жива ни мертва. Если она станет сопротивляться, ее подруги лишатся жизни, но если уступит, это все равно не гарантирует их безопасность. Что же делать? Если она отвергнет его, кто ее убьет? Он или его люди?
— Ты дрожишь, — укорил Царь-Дракон. — С отвращением ежишься от моих прикосновений. Почему ты не хочешь меня?
Обида и смущение звучали в его голосе. Рэйко не осмеливаюсь ни пошевелиться, ни заговорить. Его рука продолжала гладить ее.
— А-а, — догадался он, — моя поспешность уязвила твою женскую скромность. Ты хочешь отложить нашу любовь, чтобы лучше узнать друг друга. А твое желание для меня закон. Ожидание только усилит удовольствие.
Царь-Дракон убрал руку с ее шеи, встал и крикнул своим людям:
— Отведите ее назад в башню.
Радость была такой сильной, что у нее ослабли ноги, а из груди вырвался вздох. И все же, благодаря в душе богов, она понимала, что это лишь временная отсрочка.
Люди вошли в помещение и окружили Рэйко. Царь-Дракон неотрывно смотрел на нее горящими глазами, лицо потемнело от вожделения.
— До скорой встречи, моя чудесная Анемона, — сказал он.
Когда Рэйко уводили, она молилась о чуде, которое спасет ее от будущей встречи.
ГЛАВА 18
Дорога на Изу шла через гористую, малонаселенную местность. Хирата и детективы без устали погоняли своих коней. Тучи рассеялись, открыв ярко-голубое небо, и день становился жарким. Солнечный свет раскрашивал кипарисовые леса множеством зеленых оттенков. Расселины в скалах парили; горячие источники журчали среди камней; вулканы выдыхали клубящийся дым. Крошечные, прилепившиеся к подножиям гор деревушки сменяли одна другую. Лошадиные копыта выбивали четкую дробь. Ветер свистел у Хираты в ушах, пьянили скорость и уверенность, что этот путь ведет его к Мидори. Они остановили коней у перекрестка основной дороги и узкого проселка, теряющегося в зарослях.
Во внезапно наступившей тишине Хирата услышал, как поют птицы. На обочине он заметил вырезанную в скале нишу с небольшой статуей Дзидзё, синтоистского бога — покровителя путников.
— Вот кумирня, о которой упоминал Горо, — сказал Фукида.
— Похитители отослали носильшиков, потому что не хотели, чтобы те видели, куда отсюда они направятся, — заключил Марумэ. — Они сами потащили сундуки по проселку. Как вы думаете, в какую сторону они пошли?
