— Сёсакан-сама поручил мне руководить этой операцией, — сказал Хирата. — Поскольку он сейчас далеко, вы должны подчиняться мне. Приказываю вам вместе со мной переправиться на остров и спасти женщин. Ответственность беру на себя.
Марумэ и Фукида обменялись взглядами и кивнули Хирате. Они чувствовали облегчение оттого, что все за них решено, и горели желанием действовать, хотя и испытывали еще некоторые сомнения. Хирата шумно выдохнул, преисполненный благодарности.
— Как мы переправимся через озеро? — спросил Марумэ.
— Можно вплавь, — отозвался Фукида, прикидывая на глаз расстояние. — Но нам придется доставить женщин в безопасное место.
— Как насчет тех лодок? — указал Марумэ на далекий причал.
— Мне кажется, не стоит с ними связываться, — сказал Хирата. — Если похитители узнают, что мы на острове, они надежно защитят лодки, прежде чем мы успеем переправить женщин. Нам всем придется плыть, а Мидори плавать не может, особенно в ее положении.
— Я бы не стал рассчитывать на то, что другие женщины умеют плавать, — заметил Фукида. — А это очень осложнит наши действия и позволит похитителям нас обнаружить.
Они представили, как из последних сил вплавь тянут женщин через озеро, а похитители гонятся за ними на лодках, осыпая стрелами, и приуныли. А ведь, кроме этого, предстояло найти женщин и доставить на берег.
— Нам нужна собственная лодка, которую мы сможем спрятать на острове и использовать для перевозки женщин, — подытожил Хирата. Это самое главное, об остальном он позаботится позднее. И не станет думать, что скажет Сано, узнав об ослушании своего старшего вассала.
— Может, стоит вернуться в ближайшую деревню и попробовать достать там лодку? — предложил Марумэ.
— Нельзя надолго оставлять остров без наблюдения, — покачал головой Хирата и внимательно осмотрелся. — Мы срубим несколько деревьев и свяжем стволы в плот. А когда станет темно, переплывем озеро и проберемся на остров.
ГЛАВА 19
Служанка Суйрэн — неподвижная и хрупкая — лежала под одеялом в комнате для больных замка Эдо. Ее глаза запали, бледная кожа обтягивала лицо. Сано и доктор Китано стояли на коленях по обе стороны постели, глядя, как слабое дыхание слетает с ее сухих бесцветных губ. Струился дым благовоний, колдунья била в бубен, священник распевал исцеляющие заклинания. От кипящих травяных отваров поднимался пар.
— Ее состояние хоть немного улучшилось? — спросил Сано.
Он пришел навестить Суйрэн. Эта важная свидетельница преступления затерялась в потоке событий, начало которым положило письмо с условиями выкупа. Сано хотел вслед за начальником полиции Хосиной допросить единственного выжившего во время резни человека, но одного взгляда на Суйрэн было достаточно, чтобы понять бесплодность этой попытки.
— Ей не лучше, но и не хуже, — сказал доктор Китано. — Суйрэн физически крепкая женщина и обладает сильной волей к жизни, но опасность пока еще велика.
— Она приходила в сознание?
— С тех пор как Хосина-сан заставил меня привести ее в чувство, нет. — Суровое лицо доктора Китано помрачнело. — Он принуждал ее рассказать о засаде, хотя она была очень слаба и подавлена. Он мог погубить ее, если бы я его не остановил.
Сано пришел в ярость, узнав, что Хосина, рискуя жизнью Суйрэн, поставил под угрозу расследование. Он был, конечно, способным детективом, но слишком полагался на грубую силу. Лучше бы он вообще не приезжал в Эдо. Этот человек обидел слишком многих. Кровавая бойня и похищение берут свое начало в неблаговидных делах Хосины. Если погибнут Рэйко, Мидори, Кэйсо-ин, госпожа Янагисава, их смерть остается на его совести. Хорошо, что Хосина арестован и не может больше причинить никакого вреда.
— Суйрэн в бреду ничего не говорила? — спросил Сано.
Доктор Китано отрицательно покачал головой.
— Неотлучно будьте при ней и записывайте каждое слово. Как только она очнется, пошлите весточку в мое имение.
— Да, сёсакан-сама, — ответил врач.
В последний раз взглянув на Суйрэн и про себя помолившись о ее выздоровлении, Сано покинул комнату для больных. Какие еще ошибки Хосины предстоит ему исправить?
Женская половина в замке Эдо находилась в отдельной части дворца, известной как Большие Внутренние Покои. Здесь обитали мать сёгуна, его жена, две сотни наложниц, их дуэньи, а также дворцовые служанки и чиновницы — несколько тысяч женщин. Сано остановился у двери, сделанной из обитого железом дуба и украшенной резными цветами, которую охраняли два солдата. Большие Внутренние Покои были закрыты для всех мужчин, кроме нескольких доверенных стражников, лекарей, чиновников и посыльных. Даже высокий ранг Сано не давал ему свободного доступа на женскую половину.
— Я бы хотел видеть госпожу Шизуру, — сказал он охранникам.
Те отправили посыльного, чтобы вызвать отосиёри — главную чиновницу — Больших Внутренних Покоев. В ее обязанности, кроме всего прочего, входило бодрствование у спальни сёгуна, когда тот был с наложницами, чтобы следить за их поведением. Она поддерживала порядок на женской половине, обладала репутацией умной, умелой надсмотрщицы, знающей всех и вся. Вскоре она подошла к двери и поклонилась Сано:
— Чем могу служить?
Пятидесятилетняя Шизуру некогда была наложницей предыдущего сёгуна. Ее седеющие волосы были собраны в пучок на макушке. Скромное серое кимоно скрывало сильное мускулистое тело. Квадратное лицо, густые, невыбритые брови и черные волоски над верхней губой придавали ей мужеподобный вид, но глубокий голос звучал мелодично, а губы были просто божественными.
— Я хочу, чтобы вы рассказали о Суйрэн и показали мне ее комнату, — сказал Сано.
Шизуру отступила, пропуская его в Покои. Они шли по проходам с полированными кипарисовыми полами через лабиринт комнат, разделенных резными решетками и бумажными стенами. В комнатах возлежали молодые красивые женщины, а служанки обмахивали их веерами. Двери в сад были открыты, там под тенистыми деревьями отдыхали другие женщины. Ароматы духов и масла для волос смешивались с запахами множества человеческих тел, скученных на небольшом пространстве. Колокольчики на скатах позванивали под несмолкаемый гул голосов. Похищение матери их господина не опечалило этих пленниц, озабоченных лишь собственным благополучием.
— Начальник полиции Хосина уже допрашивал вас? — спросил Сано Шизуру.
— Допрашивал. — Она недовольно поджала губы. — И обвинял Суйрэн в предательстве.
— Вы не верите, что она могла участвовать в заговоре?
— Мне не положено иметь мнение, отличное от взглядов старших по чину, — сдержанно заявила Шизуру.
Однако Сано понимал, что за ее осторожностью скрывается независимый ум.
— Полагаю, вы знаете женщин лучше, чем Хосина или кто-то другой. Что вы сами об этом думаете?
