— Я тоже, — не осталась в долгу некрасивая монахиня.
Священник их, похоже, не услышал.
— Я смотритель храма Асакуса Дзиндза, — сообщил он Хирате. — Я хорошо знал Агэмаки. Не хотите ли пройти со мной в более теплое место и освежиться за разговором?
— Да, спасибо.
Хирата, которому не мешало бы послушать и женщин, собирался уже просить их подождать его, когда священник обратился к служительнице:
— Пойдем с нами, Юрико-сан, поможешь мне ухаживать за гостем.
Юрико кинула победоносный взгляд на разочарованную монахиню. Потом проследовала за Хиратой и священником в жилище духовенства — грубое здание из оштукатуренного дерева, укрытое в саду. Священник усадил Хирату в строгой комнате рядом с нишей, в которой стояла ваза с зимними ветками и лежал свиток с религиозным стихом. Юрико нагрела кувшин воды на жаровне, утопленной в полу. Безмятежная атмосфера приглушила суету снаружи храма.
— Агэмаки родилась и воспитывалась в Асакуса Каннон, — начал священник. — Ее мать тоже была служительницей храма, она умерла много лет назад. Очень набожная женщина.
Юрико, сидя на коленях перед очагом, сказала Хирате намеренно тихим голосом:
— Не верьте. Мать Агэмаки была такой же попрошайкой и шлюхой, как большинство из нас. Она пришла в Асакуса Каннон, потому что в храме нам дают пищу и кров, да и стражи закона здесь не трогают.
Хирата понял, что существуют две истории жизни Агэмаки. И благодаря глухоте священника он услышит обе.
— Кто отец Агэмаки? — спросил Хирата священника.
— Богатый самурай-чиновник. Он сгорел в год, когда она родилась. После его смерти мать Агэмаки и она сама были предоставлены судьбе.
— Так всем говорила сама Агэмаки, — пробормотала Юрико. — Она любила пускать пыль в глаза. Но все здесь знали, что ее отец ронин, который провел несколько месяцев с ее матерью, а потом уехал из города, и больше его не видели. — Кинув теплый, извиняющийся взгляд на священника, Юрико добавила: — Он всегда видит в людях только хорошее.
— Агэмаки выросла такой же красавицей, как ее мать, — продолжал ничего не подозревающий священник. — Она пошла по ее стопам.
— Вот уж правда, — согласилась Юрико, отмеривая зеленый чай в фарфоровые чашки. — Агэмаки пользовалась успехом у мужчин. Иногда у нее было по семь-восемь клиентов в день.
Хирата подумал, что главный старейшина Макино имел плохой вкус на женщин для мужчины его положения. Вначале наложница оказалась бывшей проституткой, теперь жена. Может, до смерти его довел этот самый плохой вкус — и сомнительный выбор подруг?
— Агэмаки обладала редким, истинно духовным призванием, — нахваливал священник. — Она казалась немного не от мира сего.
Юрико фыркнула, наливая горячую воду в чашки с чаем.
— Это была всего лишь игра. Некоторым мужчинам нравилось. Их это возбуждало. Но девчонки знали настоящую Агэмаки. Она была грубая и эгоистичная. Любила деньги и то, что на них можно купить.
Хирата вспомнил вдову, какой она предстала перед ним. Может, и утонченное достоинство, и горе по убитому супругу, и желание помочь в поисках убийцы тоже лишь актерская игра?
— Агэмаки покинула храм, чтобы выйти замуж за главного старейшину Макино, — напомнил Хирата священнику. — Не похоже на поступок глубоко верующей женщины.
Священник мягко улыбнулся и развел руками:
— Когда Агэмаки возжелал такой влиятельный человек, она была не в силах отказать.
— Ха! Она вовсе не собиралась противиться. — Юрико, забывшись в своей горячности, заговорила слишком громко. Священник сощурился, уставившись на нее. Пригнув голову, Юрико принялась мешать чай деревянной метелкой и бормотать Хирате: — Агэмаки хотела себе богатого покровителя. Когда Макино явился за девушками, она с радостью за него уцепилась.
— Главного старейшину Макино очаровала добродетель Агэмаки, — молвил священник.
Хирата поднял бровь в сторону Юрико.
— Какая уж там добродетель! — усмехнулась Юрико. — Он страдал немощью. Потерял мужскую силу. Я знаю, потому что однажды он нанимал меня, но что бы мы ни делали… — Юрико изобразила пальцем вялый член. — Но Агэмаки знала способы возбудить мужчину. Знала снадобья от бессилия. Ее научила мать. С помощью Агэмаки Макино снова почувствовал себя молодым и здоровым. Вот почему он ее хотел. Но она не давалась ему, пока он не забрал ее отсюда в эдоский замок.
— Итак, он женился на Агэмаки, — повествовал священник. — И она уехала жить в его дом.
— Не совсем, — сказала Юрико, передавая чашки с чаем Хирате и священнику. Пока они пили, она говорила: — Макино еще жил с первой женой, когда забрал Агэмаки из храма. Вначале Агэмаки была наложницей главного старейшины. Поженились они позднее.
— Что случилось с первой женой Макино? — спросил Хирата.
— По слухам, умерла от лихорадки, — поведал священник.
— Вряд ли, — покачала головой Юрико. — Агэмаки задалась целью стать женой важного чиновника. Ее не устраивало быть просто наложницей. Она умоляла Макино развестись со старой женой и жениться на ней, но он отказывал. Я знаю, потому что слышала, как они спорили. А мать рассказывала Агэмаки еще и про яды. Говорят, Агэмаки отравила первую жену Макино, чтобы занять ее место.
Хирата проницательно глянул на Юрико, по выражению лица которой было видно, что она верит слухам. Если так, тогда женщина, однажды обагрившая руки кровью, могла снова прибегнуть к убийству. Но все же Хирата не мог доверять ревнивым, злым сплетням. Даже если Агэмаки сжила со свету свою предшественницу, зачем ей убивать мужчину, за которого она так сильно хотела выйти замуж?
— Агэмаки подозревается в убийстве мужа, — сообщил Хирата Юрико и священнику. — Вы можете назвать хотя бы одну причину, почему бы она могла желать смерти Макино?
— Нет, — ответил священник. — Может, она и не слишком любила мужа, но зависела от него точно.
— Верно, — вторила ему Юрико. — Старик Макино дал Агэмаки еду, одежду, слуг и прекрасный дом.
— Но он оставил ей состояние, — намекнул Хирата.
— Знаю, — кивнула Юрико, — Когда они поженились, Агэмаки приехала сюда хвастаться. Она болтала о деньгах, которые получит, когда ее муж умрет.
— Я рад, что она не осталась без средств к существованию, — сказал священник, все так же не замечая, что, помимо него, Хирате отвечает еще и девушка.
— Может, Агэмаки убила Макино из-за денег? — предположил Хирата.
Пока священник возражал, Юрико проговорила:
— После смерти Макино ей придется съехать из его дома, потому что семья главного старейшины не потерпит в своем доме простую шлюху. Агэмаки потеряет статус высокой госпожи. Для нее это невыносимое падение.
Юрико в отвращении скривилась, давая понять, что ей не нравится свидетельствовать в пользу Агэмаки.
