Аделия ощутила страстное желание верить. Здесь было место, где божественная правда могла вытеснить все сомнения из ее мятущейся души.
Супружеская пара на коленях вслух молилась. Их сын сейчас сражался в Сирии, и они просили святого Петра заступиться за него перед Господом и позволить юноше вернуться домой невредимым.
Аделия поймала себя на том, что тоже молится: «Дай мне, Господи, поверить в Тебя. Ниспошли простую и прочную веру, по которой я тоскую».
Супруги встали и отошли. Настал черед Аделии. Она опустилась на колени. Рака покоилась на невысоком каменном постаменте и теперь оказалась на уровне ее глаз. Это был очень большой позолоченный ларец, украшенный драгоценными камнями. На золоте мастер выбил несколько сцен из жизни мальчика: деревенские идиллии, мученическая смерть, вознесение на небо (вот куда ушли монастырские деньги!). Несущая стражу хорошенькая монахиня кротко и кратко улыбнулась Аделии — девушка была среди паломников из Кентербери и помнила иноземку.
— Молись, сестра, — сказала она с искренним чувством. — Святой Петр непременно поможет тебе.
В передней части ларца было окошко, заделанное тончайшим перламутром — можно было различить, что находится сразу за ним: на бархатной подушечке лежали косточки ладони, сложенной для благословения.
— Если хотите, можете поцеловать сустав его пальца.
Монахиня показала на стоявшую на раке украшенную золотом и драгоценными камнями дароносицу. В ее бок была инкрустирована косточка святого Петра.
Трапециевидная кость. Возвышенного настроения Аделии как не бывало. Она опять стала рассудительно-деловитым «доктором мертвых».
— Я заплачу еще пенни — дайте мне посмотреть на весь скелет, — сказала салернка монахине, которая стояла на коленях чуть поодаль от нее, с другой стороны постамента.
Та не моргнув глазом согласилась. Сняла дароносицу и открыла крышку ларца. В процессе ее руки оголились почти до локтя, и Аделия увидела багрово-синие синяки. Монашка заметила ее округлившиеся глаза, но только улыбнулась и, опуская рукава, обронила неопределенное «Господь милостив!».
«Господь, может, и милостив, — подумала Аделия, — но здешняя монастырская жизнь вряд ли сладка…»
Аделия встала с колен и, не спрашивая разрешения, схватила одну из толстых свеч, чтобы получше осмотреть раку. Очевидно, Петр при жизни был небольшого роста. Ларец был ему, как костюм не по росту — скелетик занимал половину пространства. За вычетом трапециевидной кости, которая была вделана в дароносицу, руки и ноги были в полной сохранности. Преодолев накат сентиментальных слез, Аделия холодно констатировала: ни одна из костей скелета не повреждена. Никто не вбивал гвоздей в руки или ноги мальчика. Никто не подвешивал его за ребра. То, что настоятель Жоффре считал раной от удара копьем в живот Петра, было скорее всего более или менее обычным разрывом ткани раздутого в воде разлагающегося тела. Живот попросту «треснул».
Только на костях таза были те же отметины, что она видела у других детей: следы хаотичных ударов неизвестным многогранным острым предметом.
Аделии понадобилось усилие воли, чтобы не протянуть руку и не вытащить пару костей для более тщательного осмотра. Это бы вызвало скандал. Но даже не прикасаясь к останкам, она сделала однозначные выводы.
Очередь за ней роптала.
Аделия дала пенни монахине, поблагодарила ее и пошла прочь.
При выходе монахиня с книгой отзывов почти строго спросила Аделию:
— Ну, госпожа, ушла ваша хворь? Мне велено записывать все чудеса, совершенные святым Петром.
— Сформулируем так — мне полегчало, — сказала Аделия.
И она действительно испытала облегчение: теперь она знала, что не зря приехала в Англию. Петра никто не распинал. Он умер так же, как и другие дети. Жестокой смертью, но не на кресте.
Однако поди объясни все это местному коронеру и судье, которые, похоже, ничего не смыслят в анатомии и нисколько не огорчены этим. На что этим горе-умникам уроки медицины, а тем более от женщины и иноземки?..
При выходе из церкви Аделия наконец хватилась Ульфа. Он давно отстал от нее и теперь сидел на траве у выхода из монастыря, обхватив колени руками и разговаривая со Страшилой. Опять, наверное, жаловался на судьбу, пославшую ему в хозяйки заморскую тетку, которая доброй половины их языка не понимает и не догадывается подбросить ему пенни на сладости.
Аделии вдруг пришло в голову, что она забыла задать мальчику простейший вопрос. И теперь она наверстала упущенное:
— Послушай, а ты знал святого Петра?
Ульф фыркнул и ответил собаке:
— В одном классе у священника грамоте учились — мог ли я его не знать?
Аделия если когда и имела дело с детьми, то исключительно с мертвыми, при вскрытии. Племянников и племянниц у нее не было, и за неимением опыта она пыталась разговаривать с малышами, как со взрослыми. Разумеется, получался конфуз.
Но к Ульфу надо было как-то подольститься, чтобы получить нужные сведения.
— Ты можешь гордиться, — сказала она, — ведь не каждому выпадает учиться грамоте рядом со святым! А ты видел Петра в день его исчезновения?
Мальчик закатил глаза и пожаловался собаке:
— Ну как можно не понимать?! Пасха была. А на Светлое Воскресение мы с бабушкой завсегда угрями занимаемся — не до учебы!
Аделия вздохнула. Допрос ничего интересного не принес.
Однако Ульф внезапно добавил:
— Но Уилл видел Петра в тот день. И не раз.
— Уилл тоже твой одноклассник? — оживилась Аделия.
— Ага, — сказал мальчик Страшиле. — Они с Петром в тот день собирались вербу ломать.
— Прекрати эту дурацкую игру! — воскликнула в сердцах Аделия. — Говори не с собакой, а со мной!
Ульф упрямо отворачивал голову и продолжал общение с собакой:
— Мы с тобой оба не любим эту особу, да?
— Ты мне тоже не нравишься, негодный мальчишка! — окончательно вспылила Аделия. Она схватила Ульфа за волосы и с силой повернула его лицом к себе. — Но я хочу узнать, кто, почему и как убил твоего товарища. Я имею большой опыт в разгадывании подобных вещей. Но мне необходима помощь местных жителей. А поскольку ты и твоя бабушка находитесь у меня в услужении, вы просто обязаны сотрудничать! Взаимная симпатия тут ни при чем. Изволь подчиняться хозяйке и отвечать прямо, когда я спрашиваю. Иначе велю Гилте выпороть тебя хорошенько.
— А чего тут разбираться! — угрюмо сказал мальчик, впервые повернув голову к Аделии и с вызовом глядя ей в лицо. Глаза Ульфа были почему-то старые-престарые. Как у Аделии, когда она занималась с трупами. — Все знают, что Петра убили проклятые жиды!
— И ты тоже веришь в это?
— Идите за мной.
Аделия подчинилась. По пути она незаметно вытерла руку о платье — волосы мальчишки оставили на ней жирный след… К тому же на голове этого шалопая мог быть целый зверинец.
