— Нет, мой господин. — На самом деле я понимал — ведь сам еще утром твердил своему брату и Рукастому о тщеславии, алчности и зависти.
— Ну как же! Я не сомневаюсь, ты слышал об этом от императора. Разве тебе не показывали сундук, выброшенный на берег Божественного Моря? Сундук с чудесной одеждой и невиданным мечом. С тех пор как я увидел этот сундук и эти вещи, я все ждал, что явятся люди, от которых они попали к нам. И вот они здесь. Но найдется ли среди нас, ацтеков, такой великий человек, каким всю свою жизнь был мой отец? Кто будет таким человеком? Монтесума? Не думаю. Голова его слишком занята всякими глупостями, знамениями и предсказаниями, он не способен ни на что серьезное. Все, о чем он думает, так это как посоветоваться с колдунами по поводу глупых баек про какого-то нашего мифического предка. Да явись к нему эти чужеземцы, он бы попросту удрал, укрылся бы в какой-нибудь уединенной пещере. Нет, все это решил бы только я. Я, господин Черные Перья, мог бы стать таким человеком, который обратил бы этих чужеземцев либо в союзников, либо в рабов и позаботился бы о том, чтобы их чудесное добро досталось нашим соплеменникам. Кто бы тогда стал вспоминать о великом Тлакаелеле?!
Я промолчал. Мне были понятны его слова, но никак не желания, скрывавшиеся за ними. Мне казалось, что это тщеславие, эта жажда затмить славу собственного отца не стоили стольких жизней.
Мой хозяин повертел в руках трубку, прежде чем окончательно отложить ее в сторону.
— Ну вот, потухла. Вечно она так, если откладываешь ее на время, — с сожалением сказал он, пустив ее катиться по полу. — Я знаю, что Монтесума думает, будто эти колдуны у меня, или мне известно, где они находятся. Я в курсе, что он велел тебе отыскать их и привести к нему. Но ты-то знаешь, почему я не могу допустить этого?
— Да, мой господин. Они могут признаться императору, что ты велел тюремному смотрителю выпустить их и отдать тебе. А совершил ты это, потому что опасался, как бы Монтесума не узнал, что ты сам советовался с колдунами, имея собственные виды на чужестранцев.
— Да, я должен во что бы то ни стало заполучить этих людей живыми или мертвыми. И если для этого мне придется отдать тебя человеку, который увел колдунов у меня из-под носа, то я поступлю так. — Сказав это, он некоторое время молчал, потом продолжал: — Но этот человек вздумал шутить со мною. Я заключил сделку с Сияющим Светом, мы договорились, что он спрячет этих людей в надежном месте до тех пор, когда я смогу допросить их сам. Теперь же я узнаю, что этот Тельпочтли одурачил меня и похитил Сияющего Света. Одного из колдунов он преподнес в жертву богам, а второго, убив, бросил в воду перед моим домом. Поэтому я хочу не просто заполучить обратно колдунов — я хочу, чтобы этот человек был мертв. — Рот его скривился в зловещей ухмылке, вытянувшись в тонкую складку, затерявшуюся среди множества морщин. — А что касается тебя, Яот, то если ты не хочешь, чтобы я подарил тебя твоему врагу, тогда помоги мне лучше придумать, как найти его!
Итак, я выяснил, что мой хозяин собирался и дальше проливать кровь. Конечно, я мог бы убить Тельпочтли собственноручно, подвернись мне случай, но при этой мысли меня вдруг замутило.
Я заставил себя пораскинуть мозгами.
— Я знаю одного человека, который постоянно находится с ним на связи. Это мать торговца Лилия, — сказал я. — Она надеялась, они отпустят ее сына, если она расскажет этому мальчишке Проворному как можно больше обо мне…
— Но они не отпустили. Она по-прежнему твердит, что он не вернулся из изгнания.
— Значит, она еще встречается с Проворным. Вот я и подумал — может, мне явиться к ней в качестве наживки? Своим присутствием в ее доме я бы мог заманить туда Тельпочтли.
— Тем более что раньше тебе такое уже удавалось. Ведь он клюнул тогда?
— Еще как! Чуть не отправил меня на тот свет! К тому же теперь, — сокрушенно прибавил я, — благодаря твоему прилежному слуге я и вовсе не смогу оказать сопротивления.
Хозяин задумчиво смотрел на меня.
— Ну через несколько дней ты оправишься. Ведь убегать-то больше не собираешься? Да и куда тебе убегать в таком состоянии? — Он откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и забарабанил пальцами по колену.
Я попытался разгадать его мысли.
Глупо было надеяться, что теперь он отпустит меня куда-то одного. Наверняка он убежден, что я пущусь в бега при первом же удобном случае. Мысль заманить Тельпочтли в дом Лилии, использовав меня как наживку, явно понравилась ему, но мне в провожатые он наверняка выбрал бы кого-нибудь по своему усмотрению, и скорее всего после той встречи не выжил бы ни Тельпочтли, ни я.
Мне необходимо было придумать, как устроить эту встречу так, чтобы старик Черные Перья не завершил ее по-своему и я получил возможность удрать.
— Господин, а если торговцы устроили бы застолье? — предложил я.
Он открыл глаза и нахмурился:
— Застолье?
— Если ты прикажешь Лилии и ее отцу устроить застолье, они это исполнят. На такие праздники торговцы всегда приглашают тебя. Я буду сопровождать тебя, и там общими силами мы уж как-нибудь схватим Тельпочтли. — Про себя я подумал, что легко смогу затеряться в такой толпе и беспрепятственно удрать. План, конечно, был не самый лучший, но другого мне осуществить никто бы не дал.
— Застолье, говоришь? — В глазах его появилось загадочное выражение. — Неплохая мысль, она мне нравится. В конце концов, я столько натерпелся по милости этой семейки, так пусть хоть угостят меня на славу!
ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ
ЗМЕИ
Глава 1
— Я что, должен это надеть?!
— Да, будешь ходить в этом, пока сопровождаешь господина, — рявкнул на меня Уицик. — Я вообще не понимаю, чем ты недоволен. Эта одежда как-нибудь получше твоих вонючих обносков.
Я, конечно, мог напомнить ему, что обноски он мне сам и выдал, но предпочел промолчать. Я еще не забыл о формальном предупреждении, которое мог получить в любой момент и таким образом очень скоро оказаться на «цветистом пути смерти». Это был не самый подходящий день для споров с Уициком, поэтому я лишь угрюмо оглядел дурацкую юбочку из перьев да буркнул, что хозяину наверняка хотелось бы, дабы я имел как можно более незаметный вид.
— Вставь себе серьгу в нос, и будешь иметь незаметный вид. Там соберутся богатые, знатные люди — торговцы и прославленные воины. Если станешь расхаживать среди них в своем рванье, как раз станешь выглядеть как белая ворона.
Когда вся эта возня с облачением закончилась, я отправился искать Рукастого.
За короткое время моего отсутствия он полностью прижился в этом хозяйстве и теперь выполнял задания, которые раньше поручались мне. Он, похоже, подкупил моего хозяина своим солидным, уверенным видом. Уицика он нисколько не боялся. Пока я валялся в своей каморке, пытаясь оправиться от побоев, он, несмотря на строжайший запрет Колючки приближаться ко мне, все-таки прорвался. Ему не терпелось объясниться, сообщить мне, что он и не подозревал, что Уицик заявится к нему домой в тот день, когда меня схватили.
