Не знаю уж почему, но новое мое умение на этот
раз заключалось в невосприимчивости к магическому Зову. Я его слышал, понимал,
но продолжал полностью контролировать себя. Ну и, понятно, отгораживал сознание
от зовущего, чтобы тот не заподозрил, что жертва из сомнамбулы превратилась в
охотника,
«В охотника? — переспросил я сам себя. — Хм…»
Значит, предстоит охотиться. Что ж, интересно.
Зов продолжал звучать.
«Ну и ну, — подумал я. — Это ж резиденция
Дневного Дозора. Тут же все пропитано магией. Тут защита такая — что ой-ей-ей.
И Зов действует… действовал?»
Светлые изрядно потратились на этот трюк. И на
то, чтобы скрыть его от посторонних глаз. Их счастье, что шефа Дневного Дозора
нет в Москве — его обмануть Светлым не удалось бы никакими силами.
Тем временем я спокойно оделся, с грустью
подумал, что мечта сходить в ресторан и слопать горячей солянки, а потом
чего-нибудь вроде утки в вишневом соусе снова откладывается на неопределенный
срок, поставил пару-тройку слабеньких охранных заклятий и вышел из номе… Ах да,
из квартиры. Здесь это называется квартирой, так что не будем нарушать
традиций. Плоский блин плейера, конечно же, был пристегнут к поясу; я сунул в
уши маленькие бусины наушников и нахлобучил шапку.
«А поставлю-ка я случайный выбор, — подумал я,
манипулируя сенсорами управления. — Поиграю с судьбой».
Сделав все, что надо, я пошел к лифтам,
ожидая, что же выберет мне судьба.
Судьба снова выбрала мне песню с альбома
Кипелова и Маврина. На этот раз — другую.
Надо мною тишина,
Небо, полное дождя.
Дождь проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
Под холодный шепот звезд
Мы сожгли последний мост,
И все в бездну сорвалось.
Свободным стану я
От зла и от добра.
Моя душа была на лезвии ножа.
М-да. Мрачноватое пророчество. И когда это я
успел сжечь последний мост? Может быть, я как раз за этим и вышел из номера?
Вместо того чтобы подняться этажом выше и поинтересоваться судьбой какого-то
там могучего Когтя. Но меня толкало на Зов то самое нечто, что с недавних пор
крылось во мне.
Я свободен! Словно птица в небесах.
Я свободен! Я забыл, что значит страх.
Я свободен! С диким ветром наравне.
Я свободен! Наяву, а не во сне.
Голос Кипелова завораживал не хуже, чем Зов.
Он звучал гипнотически, он был убедителен, как сама истина. И я вдруг понял,
что слышу гимн Темных. Воплощенный идеал их мятущихся, не признающих границ и
правил душ.
Надо мною тишина,
Небо, полное огня.
Свет проходит сквозь меня,
И я свободен вновь.
Я свободен от любви,
От вражды и от молвы,
От предсказанной судьбы
И от земных оков,
От зла и от добра.
В моей душе нет больше места для тебя.
Свобода. Единственное, что нас по-настоящему
интересует. Свобода — от всего. Даже от мирового господства, и невероятно жаль,
что Светлые никак не могут этого понять и в это поверить, и плетут поэтому, и
плетут бесконечные свои интриги, и чтобы оставаться, как и раньше, свободными,
мы просто вынуждены вставать у них на пути.
Лифт скользил вниз, минуя сумеречные и обычные
этажи. Я свободен…
Если Кипелов — Иной, он Темный. Никто не
сможет петь о свободе ТАК. И никто, кроме Темных, не услышит в этой песне ее
истинного, глубочайшего смысла!
Два молчаливых ведьмака на вахте внизу
выпустили меня беспрепятственно — не зря Эдгар велел внести образ моей
регистрационной метки в рабочую базу. Я вышел на Тверскую — в нарождающиеся
сумерки очередного московского вечера. Вышел навстречу Зову, но свободным от
него. И от всего на свете.
Кому же я понадобился? Среди Светлых нет
вампиров — обычных я имею в виду. Все Иные — энергетические вампиры, все
способны черпать силу из людей. Из их страхов, из их радостей, из их
переживаний. В сущности, мы отличаемся от сумеречного мха только тем, что умеем
мыслить и передвигаться. И используем накопленную силу не только как питание.
Зов вел меня по Тверской, прочь от Кремля, в
сторону Белорусского вокзала. Я шел в вечерней толпе — особняком, словно
отмеченный. Да я и был отмеченным — Зовом. Меня не видели, не замечали. Никому
я был не нужен — ни греющимся в машинах девицам, ни сутенерам, ни суровым
ребятам из иномарок, прижавшихся к обочинам. Никому.
Направо. На Страстной бульвар.
Зов усиливался. Я это чувствовал — значит
встреча скоро.
Сквозь вязкую снежную морось мчались стада
автомобилей. Мелкие снежинки водили в свете фар причудливые хороводы.
Холод и сумрак. Зимняя Москва.
На дорожки бульвара снег ложился ровным слоем,
и на лавочки, пустые в это время года, и на кусты, и на решетчатые заборчики,
отделяющие проезжую часть от пешеходной.
Меня попытались взять на полпути к Каретному
ряду.
Заклятие отторжения свалилось словно с неба —
все, чему суждено было произойти на бульваре, обычных людей более не
интересовало. Автомобили продолжали мчать по своим делам, а редкие прохожие на
миг запнулись и безучастно побрели прочь, даже если до этого приближались ко
мне.
Светлые выскальзывали из сумрака, один за
другим. Четверо. Два мага и два трансформа, уже в боевом состоянии.
Здоровенный, белый как снег медведь и рыжая тигрица.
Меня чуть не расплющило — маги ударили сразу с
двух сторон. Но они недооценили добычу — удар был рассчитан на того меня,
который подчинился бы Зову.
Но я успел стать другим.
Мысленно разведя руки, я остановил две готовые
столкнуться и спеленать меня стены. Остановил, зачерпнул силы и толкнул их
прочь от себя. Не очень сильно.
Не знаю, никогда не видел цунами. Но это
первое, что пришло мне на ум, когда я оценил последствия.
Стены Светлых магов, выглядевшие незыблемыми и
монолитными еще секунду назад, смяло, словно перегородки из рисовой бумаги.
Обоих магов смело, швырнуло на снег и протащило по земле метров десять, и
только ограждающие дорогу решетки не позволили им попасть под колеса. В воздух
взметнулась снежная пыль.
