Трузия была потрясена, услышав это. Когда она взяла себя в руки, то сказала:
— Вы знаете, что я не склонна ко лжи. Я никогда не стала бы поддерживать столь гнусное воровство. Возможно, я дурочка и одна ничего не понимала. Сегодня утром я удивилась, обнаружив, что все слуги, кроме донны Елены, исчезли. Вчера вечером до нас дошли слухи о вашем прибытии в Мессину.
— Они узнали, — заметил мой брат, — и устрашились возмездия.
— Воистину, — с яростью перебил его Федерико, — если бы я застал их здесь, то позаботился бы, чтобы их повесили за измену!
Он заставил себя успокоиться.
— Теперь же мы должны вернуть сокровища короны. Надеюсь, никто их не уволок. Эти сокровища — наша единственная надежда. Без них у Феррандино нет ни малейшего шанса вернуть и удержать трон.
Ответ матери был прост.
— Говорите, что я должна сделать.
Нас провели в комнату, где теперь мой отец проводил свои дни — в одиночестве, как сказала Трузия, за исключением тех редких моментов, когда он требовал слугу или хотел что-то спросить у своей любовницы. Перед дверью мать остановилась и умоляюще взглянула на Федерико и Франческо.
— Вы помните, каким он был накануне нашего отъезда…
— Помним, — отозвался Франческо. Он держался мягче, с большим сочувствием, чем Федерико. — Больной. Запутавшийся. Но бывали моменты, когда мы могли давать ему советы — когда у него случалось просветление.
— Эти времена прошли, — печально произнесла мать. — Он не помнит, как попал сюда, и совершенно не понимает нынешнего положения дел. Вам потребуется дипломатичность и терпение, чтобы получить сокровища обратно.
Она открыла дверь.
За дверью оказалась большая комната почти без мебели. Самой примечательной ее деталью было широкое арочное окно от пола до потолка; из него открывался чудесный вид на гавань Мессины.
У противоположной стены стояло очень большое деревянное кресло, украшенное искусной резьбой. Над ним висел массивный кованый железный канделябр с двумя десятками тонких свечей. Вместе они напоминали трон под балдахином. В кресле сидел мой отец.
Его вид испугал меня. Его волосы из черных сделались почти седыми, а лицо — мертвенно-бледным, как у человека, избегающего солнца. Он сильно похудел, и его королевское одеяние — синий шелковый камзол, вышитый золотом, с орденской лентой, украшенной медалями за Отранто, — болталось на нем, словно на вешалке.
Он безучастно смотрел в окно. Когда мы вошли, он удостоил нас лишь мимолетного взгляда, как будто по-прежнему видел нас каждый день, как будто он никогда не покидал Неаполь под покровом ночи.
— Ну? — властным тоном поинтересовался он. А после паузы, когда все мы, даже вспыльчивый Федерико, продолжали безмолвствовать, он раздраженно топнул ногой. — Нечего торчать тут, разинув рот! Поклонитесь и обратитесь ко мне, как подобает!
Глаза Федерико вспыхнули гневом. Проигнорировав предостерегающий взгляд Трузии, он шагнул вперед.
— Я не стану кланяться. Но я обращусь к тебе, как подобает, ваше высочество. Ибо именно этим ты и являешься: ты принц, отказавшийся от права быть королем.
Отец побагровел от ярости. Он устремил обвиняющий перст в сторону своего брата и обратился к остальным:
— Схватите этого человека и накажите за дерзость! На миг снова воцарилась тишина. Федерико с холодной усмешкой смотрел на отца.
— Твои приказы здесь не имеют силы, Альфонсо. Ты что, забыл? Ты отказался от трона. Ты бросил нас самих разбираться с французами и уплыл с Трузией сюда. Ты потерял право на корону, когда бежал, как трус, и украл деньги, которые нужны были Феррандино на содержание армии.
Отец вскочил, сверкая глазами.
— Я — король обеих Сицилии, и ты будешь обращаться ко мне с должным уважением!
— Хватит корчить из себя сумасшедшего! Неаполь и Сицилия уже несколько поколений как разные королевства! — с пылом возразил Федерико. — Теперь король — твой сын, и тебе следует на коленях просить его о милосердии, потому что ты совершил не что иное, как предательство!
Лицо отца исказилось от гнева.
— Лжец! — закричал он. — Стража!.. Он с негодованием повернулся к Трузии.
— Где стражники? Пусть они схватят этого человека!
— Все стражники ушли, — тихо ответила Трузия.
— Слушай меня внимательно, — сказал Федерико. — У тебя есть всего один способ спасти свою жизнь. Скажи нам, где находятся сокровища короны, и мы оставим тебя в покое.
— Ты не только лжец, но еще и вор, — глумливо произнес отец. — Ты хочешь украсть мою корону. Мой меч! Трузия, принеси мне меч!
Охваченный возбуждением, он отошел от кресла и замахнулся на Федерико. Тот уклонился от удара, но терпение его лопнуло. Братья сцепились и принялись бороться, испепеляя друг друга взглядами; оба тяжело дышали, пытаясь вырваться из хватки друг друга.
— Ты такой же сумасшедший, как отец! — крикнул Федерико. — Даже хуже!
— Я сам тебя убью! — пронзительно выкрикнул мой отец. Тут вмешался Альфонсо и с помощью Франческо разнял драчунов.
— Уберите его с глаз моих! — крикнул отец и вернулся на свой воображаемый трон.
Мадонна Трузия поспешно бросилась к нему и принялась что-то шептать ему на ухо. Потом она отошла туда, где Альфонсо и Франческо все еще пытались успокоить Федерико.
— Он сейчас слишком возбужден, — сказала она. — Придется попробовать по-другому.
Она жестом попросила нас удалиться, потом вернулась к отцу и принялась успокаивающе поглаживать его по руке.
Федерико, ворча, позволил вывести себя за дверь. Там мы принялись размышлять, что же нам делать дальше.
— Логика здесь не поможет, — сказал Альфонсо. — Его невозможно убедить разумными доводами. Нам придется играть с ним по его правилам, чтобы получить то, что мы хотим.
— Он слаб, — возразил Федерико. — Обвиним его в измене, покажем ему веревку, и он сломается.
Альфонсо покачал головой.
— Вы же видели его. Вы только подеретесь снова. Надо попробовать зайти с другой стороны.
— Это верно, Федерико, — подал голос Франческо, возражая старшему брату, что случалось с ним нечасто. — Притворство тут ни при чем. Он и вправду сумасшедший.
Тут из комнаты вышла мадонна Трузия и тихо затворила дверь за собой.
— Дон Франческо прав. Мне удалось его успокоить, но разумнее будет, если вы, его братья, побудете снаружи. — Она взглянула на нас с братом. — Альфонсо, Санча… Если вы пойдете к отцу и скажете ему, что сокровища нужны, чтобы спасти королевство — которым, как он думает, он и поныне правит, — возможно, он отдаст их вам. Он вам доверяет.
Я покачала головой.
— Пусть идет Альфонсо. Ему отец и вправду доверяет, но он не послушает ни единого моего слова. Меня он презирает.
