С застопоренным на ста сорока спидометром «мазерати» лавировал в потоке машин еще несколько километров. Вермеер переходил из одного ряда в другой, когда ему самому того хотелось, словно дорога была пустыней. Наконец впереди возник съезд с магистрали, и они влетели в Париж.
Двадцатью минутами позже Вермеер припарковал старый «мазерати» у гостиницы «Лютеция» и со сноровкой человека, проделывавшего это еще в ту пору, когда гонял на своем первом велосипеде, бросил ключи парковщику. Тот поймал их на лету и поспешил занять место за баранкой.
Выбравшись из автомобиля, Валентина первым делом осмотрела ушибленные колени. Желудок пребывал в еще более плачевном состоянии. Она как будто побывала в гигантском шейкере, запущенном на полную мощность. На ватных ногах она кое-как проследовала за Вермеером через холл гостиницы.
Как оказалось, шли они в бар. Небольшой зал с зеркальными стенами и обитыми красным бархатом креслами был переполнен. Облокотившись на барную стойку, не вылезающий из телевизора писатель выпивал с молоденькой актрисой, славящейся идеальным телом и куриными мозгами. Всего пару дней назад в одной из газет Валентина читала интервью с этим писателем, в котором тот ужасался низким культурным уровнем старлеток, выставляемых напоказ средствами массовой информации. По всей вероятности, когда речь заходила о личном использовании, писатель оказывался не таким разборчивым — актрисочку он пригласил сюда определенно не для разговоров о литературе.
— Отойду на минутку, — сказал Вермеер. — Подожди здесь.
Он пробрался к парочке, поцеловал в щечку писателя и шепнул пару слов на ухо декоративному растению, не забыв бросить оценивающий взгляд в декольте собеседницы. Та покраснела, на долю секунды задумалась и наконец разразилась звонким смехом.
Вермеер тотчас же вновь стал серьезным. Коротко переговорив с писателем, он распрощался с ним, бросил последний взгляд на грудь старлетки и удалился.
С трудом протискиваясь между столами и отвечая на приветствия многочисленных знакомых дружескими жестами, он наконец добрался до Валентины.
— Ты что, здесь всех знаешь? — спросила она.
— Некоторые из моих предков провели здесь всю жизнь, так сказать. Их призраки, должно быть, и сейчас бродят в этих местах. Если же говорить серьезно, то, в плане бизнеса, это отличное место.
— Какого рода бизнеса?
— Уж лучше я промолчу, не то ты покраснеешь. Я тебя знаю.
— Ты невыносим, Хьюго.
— Неужели?
Вермеер посмотрел на подругу с выражением святой невинности. На такое он был мастак и мордочку испуганного мышонка демонстрировал Валентине сотни раз — и небезуспешно.
Она тотчас же отказалась от идеи дать Хьюго бой и переменила тему.
— Зачем ты притащил меня сюда? Подобным бизнесом я не занимаюсь.
— Хочу кое с кем познакомить.
— Полагаю, больше ты мне ничего не скажешь — чтобы не расслаблялась?
— Правильно полагаешь.
Валентина уже начала сожалеть, что последовала за другом, не задав предварительно парочки вопросов. В столь роскошной среде она чувствовала себя весьма не комфортно. Вот Вермеер здесь был как рыба в воде. После их отъезда из дома Штерна он переоделся и теперь, в костюме «Босс» и мокасинах «Берлути», выглядел именно тем, кем и являлся на самом деле: богатым выходцем из хорошей семьи, надменным и потенциально заслуживающим ненависти.
Если бы Валентина знала, куда он ее везет, она, по крайней мере, тоже переоделась бы, потому что джинсы и потертая кожаная куртка как-то не вязались с этой изысканной обстановкой.
Уже и метрдотель настойчиво сверлил ее взглядом, значение которого было предельно ясным: в данное заведение вы можете являться в любом виде, при условии, что обладаете хотя бы минимальной известностью. Безымянным же замарашкам вход сюда воспрещен.
Валентина наградила его неотразимой улыбкой а-ля Келли МакГиллис. Той самой, из «Топгана», когда Келли, с распущенными волосами и в очках «рейбен» в пол-лица, заигрывает с Томом Крузом, стоя рядом с его крутым мотоциклом.
По-видимому, метрдотель был не в восторге от этого фильма или же видел более свежую фотографию Келли МакГиллис. Свою мысль он выразил, поиграв бровями: безымянных нерях просим немедленно покинуть помещение.
Валентина погасила улыбку и подчеркнуто приблизилась к Вермееру. Поняв месседж, метрдотель пренебрежительно скривился и отвернулся.
Вермеер направился в глубь зала, где за погруженным в сумерки столиком, небрежно листая каталог известного аукционного дома и одновременно разговаривая по телефону, сидел одинокий мужчина лет пятидесяти пяти. На столике перед ним стоял странного розового цвета коктейль, в котором плавали кусочки фруктов.
— Вот тот, кто нам нужен, — сказал Вермеер.
— И кто он?
— Один старый друг.
— А конкретнее?
— Шпик, который хотел меня арестовать.
От удивления Валентина потеряла дар речи. Не в состоянии понять, шутка это или же нет, она застыла на месте и, скрестив руки на груди, смотрела, как Вермеер подходит к полицейскому.
Последний продолжал невозмутимо болтать по телефону. Массивное тело голландца загородило весь вид, но это его, похоже, ничуть не смутило. Он пару раз покачал головой, что-то буркнул, завершил разговор фразой «слушай, я тебе перезвоню попозже» и положил трубку на стол.
Казалось, только теперь он заметил Вермеера.
— Хьюго Вермеер… Не могу сказать, что очень рад вас видеть.
— Привет, комиссар. Много воды утекло.
— Не очень. Я бы предпочел узнать, что вас обнаружили на дне Сены в бетонных сапогах. Ваша живучесть не перестает меня поражать. Я-то думал, что таким мерзавцам, как вы, не протянуть в этом жестоком мире и недели.
— Не понимаю, комиссар, почему вы так меня ненавидите?
— Может быть, потому что вы прилично подпортили мне конец карьеры? Или потому, что я сейчас разговариваю с грязным жуликом, промышляющим продажей украденных произведений искусства? А может, чисто из удовольствия, потому что мне нравится ваша физиономия претенциозного денди. Причин хватает… Не знаю, какую и выбрать.
— Я изменился, и вам это прекрасно известно. Остепенился.
— Такие типы, как вы, никогда не меняются. В лучшем случае делают вид, что изменились, — до того дня, пока опять не начинают принимать окружающих за тупиц.
— Что мне в вас нравится, так это ваше глубокое проникновение в человеческую душу.
— Да плевать вы на меня хотели, Вермеер. Чего звонили? Нужна справка о хорошем поведении?
Не дожидаясь приглашения, Вермеер тяжело опустился в кресло, стоявшее напротив полицейского, и подал Валентине знак занять соседнее.
— Валентина, представляю тебе комиссара Лопеза, который долгое время являлся начальником уголовного розыска, пока не стал жертвой реорганизации этого славного ведомства. Это ведь так у вас называют отстранение от должности, если не ошибаюсь?
